Кристи Доэрти - Ночная школа. Наследие
— Ну что за жизнь, — прошептала себе под нос Зои. — Все в единственном числе. Даже на небе нет облаков. Один укр.
— Да, Зои. Один укр. А твой «Минотавр» уже распался и растворился в воздушном океане.
Но Зои, похоже, уже потеряла к облакам всякий интерес, так как неожиданно вскочила на ноги и устремила взгляд на верхушки деревьев. Казалось, что-то сильно ее взволновало. Элли, сощурив глаза, созерцала ее силуэт на ярком экране неба.
— Одна — значит жди печали. Но так не бывает, чтобы только одна! Ну хотя бы две… Одна — значит жди печали, Элли! — В голосе Зои проступала тревога. И глаза у нее тоже стали тревожные, когда она посмотрела на Элли. — Помоги мне найти вторую!
— Вторую? Ты о чем это, Зои? — Озадаченная Элли стала подниматься с земли, но девушка уже мчалась куда-то в глубь леса, не дождавшись ее. Элли устремилась за ней. Впрочем, через несколько секунд она ее нашла. Зои стояла на лесной прогалине, переводя взгляд с дерева на дерево. — Помоги мне найти вторую, — повторила Элли слова напарницы. — Ты что, собственно, имеешь в виду?
Вместо ответа Зои вскинула руку, указывая на что-то вверху. Там, на ветке, раскачивавшейся прямо у них над головами, сидела довольно упитанная сорока с белоснежной грудкой и отливавшими синевой черными крылышками и хвостиком. Этот своего рода вечерний костюм, напоминавший фрак или смокинг, надетый поверх белого жилета, казался при свете дня странно неуместным. Сорока быстро посмотрела на девушек, но, не обнаружив в них ничего для себя интересного, сосредоточила внимание на каком-то другом объекте.
— Не может быть, чтобы только одна, — будто в трансе продолжала бормотать себе под нос Зои. — Не может этого быть… не может быть…
Элли, не имевшая ни малейшего представления, что все это значит, на всякий случай тоже стала вертеть головой и высматривать хоть какую-нибудь птичку.
— Вон там, — наконец сказала она, ткнув пальцем в раскидистый конский каштан, находившийся от них на значительном удалении. На дереве на одной из верхних ветвей действительно сидела птица. Элли не видела, какая именно, но надеялась, что обуреваемая некоей навязчивой идеей Зои примет ее за сороку. — Это ведь сорока, не так ли?
Исполненная сомнений Зои приподнялась на цыпочках, чтобы лучше видеть птичку, после чего издала пронзительный радостный вопль и даже захлопала в ладоши.
— Да, да, это вторая. А две — значит жди счастья!
Сорока, сидевшая у них над головой, испугалась пронзительного крика и улетела.
Зои же, ни слова не говоря, повернулась и побежала к тому месту, где они с Элли играли в «облака», а добежав до него, снова улеглась на землю и как ни в чем не бывало уставилась в небо.
Минутой позже к месту засидки подтянулась Элли, плюхнулась рядом с Зои на траву и, сосредоточенно сведя на переносице брови, некоторое время обдумывала сложившуюся ситуацию. Потом осторожно произнесла:
— Значит, сороки? Это ты из-за них так встревожилась?
Зои, не поворачивая головы и продолжая всматриваться в небо, сказала:
— Сороки в одиночку не летают, Элли. Они всегда держатся парами. Надо только суметь найти вторую…
— А разволновалась так почему? Поверье, что ли, какое есть? Или из-за детского стишка? Помнится, когда я была маленькая, тоже нечто подобное слышала.
Зои согласно кивнула.
И тут Элли вспомнила этот стишок. Мать иногда нараспев читала его, когда они шли гулять и мимо пролетала сорока.
«Одна — жди печали, две — жди радости, три — жди девочку, четыре — жди мальчика».
Элли отлично знала, что некоторые люди испытывали суеверные чувства по отношению к птицам, считали их предвестниками печали или, хуже того, глашатаями беды. Но подобной острой реакции на птиц, как у Зои, ей еще видеть не приходилось. Обдумывая все это, Элли бросила рассеянный взгляд на импровизированное футбольное поле, где должен был играть в футбол парень, за которым им поручили следить, и к огромному своему ужасу обнаружила, что он исчез вместе со всеми футболистами, а поле опустело.
— Вот дьявольщина! Зои, похоже, мы потеряли нашего милягу Филиппа…
Но, по большому счету, все это уже не имело никакого значения, и Элли нисколько не расстроилась, когда ей снизили балл за урок, и храбро выдержала разочарованный взгляд Джерри. Поскольку отныне ее жизнь совершенно переменилась.
Ибо Зои, начиная с этого дня, приняла ее, что называется, со всеми потрохами.
* * *Непривычно теплые для октября дни скоро кончились, и когда Элли спускалась с Картером в подвал, рассказывая о происшествии, имевшем место третьего дня, по оконным стеклам барабанили крупные дождевые капли. Впрочем, в тот вечер, о котором она повествовала, тоже стояла плохая погода и шел проливной дождь. Поэтому вместо пробежки по лесу им дали задание совсем другого плана. Когда ученики вошли в тренировочную комнату номер один, на белой школьной доске аккуратным почерком Элоизы был написан поразивший их воображение текст следующего содержания:
«Потерявший управление поезд, набитый пассажирами, каждую минуту может разбиться. Впрочем, поезд и пассажиров можно спасти, переведя стрелку. Однако если вы это сделаете, погибнет невинный человек, не имеющий к этой ситуации никакого отношения. Вопрос: вправе ли мы пожертвовать одной жизнью, чтобы спасти жизни многих?»
Когда они ознакомились с этим текстом, им сообщили, что подобная проблема может в один прекрасный день возникнуть и перед ними, и им придется так или иначе ее разрешить. Сказали также, что ответ на вопрос, связанный с этой проблемой, не может быть правильным или неправильным. Но каждому придется на него ответить.
Выслушав препа, Элли чуть с ума не сошла от злости.
— Ты представляешь, как это ужасно? Разве можно задавать подобные вопросы? — с негодованием в голосе говорила она теперь, когда они с Картером шли по освещенному флуоресцентными лампами коридору подвального этажа, в атмосфере которого отзывались холод и влага. — И потом: почему учителя, требуя от нас принятия решения, не объяснили, что в данном случае хорошо и плохо. — Она с силой врезала кулаком по бетонной стене. — Я должна знать это, прежде чем принять решение!
— Ты скоро привыкнешь к таким заданиям, — сказал Картер. — В Ночной школе их задают довольно часто.
— Но чему препы хотят нас научить? — спросила Элли. — Тому, как стать дурными людьми?
— Возможно.
Элли, наблюдавшая краем глаза за своим бой-френдом, заметила, как затуманилось у него лицо и, хотя ничего ему не сказала, порадовалась втайне тому, что далеко не все в Ночной школе вызывает у него одобрение. Похоже, он, как и она, тоже способен сомневаться и задаваться вопросами, вроде: а правильно ли это с чисто человеческой точки зрения? Морально ли?
— Коли так, ничего у них не получится. Мы слишком хороши для них, и им не удастся нас испортить. — Элли толчком открыла дверь в тренировочную «комнату номер один». — Они еще узнают… — Но, заглянув в помещение, потеряла нить рассуждения. Синие маты исчезли, а в противоположном от двери конце комнаты помещался стол, перед которым стояли рядами металлические складные стулья.
— Вот дьявольщина? — пробормотал Картер, поворачиваясь к Элли.
Обменявшись озадаченными взглядами, они вошли в помещение и опустились на свободные стулья.
— Что происходит? — прошептала Элли, но Картер лишь покачал головой. Он тоже ничего об этом не знал. От волнения и неопределенности на руках у Элли выступили мурашки. После того как вынесли маты, комната, по ее мнению, стала походить на молельный зал церковного приюта перед началом проповеди. Во всяком случае, члены учебной группы восседали на своих складных насестах в состоянии близком к священному трепету. У Элли сложилось впечатление, что никто из ребят не в курсе, зачем и с какой целью устроено это мероприятие, но все догадываются, что оно не сулит ничего хорошего. Поэтому, когда через десять минут двери распахнулись, воздух в помещении едва не искрил от скопившегося напряжения.
Руководство Ночной школы вошло в «комнату номер один» единой сплоченной когортой, как если бы намеревалось с ходу вступить в бой. Элоиза, Изабелла, Желязны, Джерри и Радж, все как один одетые в черное, проследовали к стоявшему у дальней стены председательскому столу и, заняв свои места, некоторое время молча исследовали бесстрастными взглядами находившуюся перед ними аудиторию.
Элли так туго перетянула краем футболки указательный палец, что в переднюю фалангу перестала поступать кровь.
Первым нарушил гнетущую тишину Радж:
— То, чем мы будем заниматься на этой неделе, может показаться вам нелегким во всех отношениях делом, но это чрезвычайно важно. Я имею в виду интервью, о которых уже упоминал ранее. Каждому из вас предстоит проинтервьюировать одного из членов учебной группы, чье имя вам сообщат позже. Вы зададите интервьюируемому ключевые вопросы, касающиеся его учебы и личной жизни, и на основании полученных ответов составите письменный отчет, в котором напишите, говорил ли интервьюируемый, по вашему мнению, правду — или же лгал вам. Потом вы сами превратитесь в интервьюируемого и будете отвечать на аналогичные вопросы другого ученика. Иными словами, всю эту неделю вы будете заниматься тренингом, направленным на развитие ваших способностей выявлять ложь в процессе непосредственного общения с тем или иным человеком, и надеемся, что в конце этого краткого курса вы научитесь понимать, когда вас обманывают, опираясь, помимо логики и интуиции, и на определенные внешние признаки. А именно: избыточную жестикуляцию, дрожание голоса, излишнюю болтливость, стремление отвести глаза — и так далее. Самое главное, проводя подобные интервью, вы получите бесценный опыт, который позволит вам в дальнейшем отличать лгуна от того, кто говорит правду.
