Эксперимент S - Джереми Бейтс
Доктор Уоллис взял стакан с водой и сделал глоток. Теплая вода успокоила горло.
Поставив стакан на место, он сказал:
– Называйте этих людей причудами эволюции, если хотите. Называйте как угодно, если это поможет вам принять их необыкновенные истории. Но один вывод напрашивается сам собой: человек может жить без сна. Мы спим, потому что спали всегда. Потому что в нас есть эта загадочная штука, называемая давлением сна… давление сна, которое, вполне возможно, в будущем мы сумеем изолировать и свести на нет…
Вдалеке раздался мелодичный перезвон шестидесяти одного колокола карильона в башне Сатер. Уоллис взглянул на часы: занятие закончилось. Студенты начали собирать вещи и потянулись к дверям.
– Всем успешных экзаменов! – воскликнул он над общим гулом. И шутливо добавил: – Не засиживайтесь допоздна за зубрежкой!
* * *
Закончив убирать бумаги с кафедры в кожаную сумку, доктор Рой Уоллис обнаружил, что в аудитории он не один. В первом ряду кресел сидела девушка. Миндалевидные глаза, высокие скулы, выступающая челюсть, прямые и блестящие черные волосы – классическая азиатская красота. Карие глаза сверкнули, когда их взгляды встретились. Она улыбнулась, на щеках появились ямочки.
Легонько хлопнула в ладоши.
– Отличная лекция, профессор, – сказала она. – Мне очень понравилось.
Девушка встала и по ступенькам поднялась на сцену. Одета мило, эдакая девчонка-сорванец: вольготная клетчатая рубашка, свободный синий джинсовый комбинезон, манжеты закатаны, дымчато-голубые кроссовки. Она остановилась по другую сторону кафедры.
– Но мне кажется, вы кое-что упустили.
Доктор Уоллис застегнул молнию на сумке.
– Вот как? – спросил он.
Пенни Пак была одной из самых способных его студенток. Она также была одной из двух исследователей, которых он выбрал для участия в эксперименте по изучению сна через десять дней. Она была из малообеспеченной семьи в Южной Корее и получала полную академическую стипендию. Прожив в Штатах всего три года, девушка на удивление бегло говорила по-английски, хотя оставался заметный акцент, особенно произношение «р» и «л» – их она постоянно путала.
– Насчет хищников, – сказала Пенни. – По-вашему, доисторическим людям надо было прятаться от хищников по ночам и спали наши предки, просто чтобы скоротать время.
– Так я и сказал, Пенни. Рад, что вы внимательно слушали.
– Давайте без снисходительности, профессор. Сами знаете, что я всегда вас слушаю. Но я говорила… ладно, нашим предкам приходилось прятаться по ночам. А как же хищники? Те, что находятся на вершине пищевой цепочки? Они просто охотятся. И прятаться им не нужно. Им незачем коротать время и, по вашей теории, не нужно спать. Но они спят. Поэтому ваша теория хромает. Охотились бы все время – и никогда бы не голодали.
– Отличный вопрос, Пенни, – похвалил ее доктор Уоллис, под впечатлением от гибкости ее ума. – Хищники действительно испытывают давление сна. Но почему? Думаю, по той же причине, что их жертвы. Им скучно.
– Скучно?
– Их эволюция двигалась в одном направлении: охота. Но охотиться круглые сутки каждый день, мягко говоря, надоест. Сон позволяет отвлечься от этого монотонного занятия. Это позволяет им… сохранять рассудок, наверное, можно так сказать. Так или иначе, – добавил он, указывая Пенни в сторону выхода, и зашагал рядом с ней, – возможно, эксперимент со сном как-то прольет долгожданный свет на эту тему?
– Я так рада участвовать в эксперименте. Только о нем и думаю.
– Я тоже, Пенни. Я тоже.
Она протиснулась через одну из двойных дверей. Уоллис выключил свет на сцене, окинул прощальным ностальгическим взглядом пустой зал – теперь он вернется сюда лишь в начале нового осеннего семестра в сентябре.
– Профессор? – Пенни придержала ему дверь.
– Иду, – сказал он, и они пошли рядом.
День 1
Понедельник, 28 мая 2018 года
Прямо тебе город-призрак, подумал доктор Рой Уоллис, стоя у окна своего кабинета и глядя на Шаттак-авеню. Пивная и тайский ресторан на другой стороне улицы, где обычно толпились профессора и студенты, были закрыты. На улице – никого. Конечно, какие-то люди на кампусе еще оставались, например изучающие язык иностранцы и мигранты, но в основном это был… город-призрак. Еще недавно здесь бродили шумные толпы студентов, заражая все вокруг буйной энергией, олицетворявшей новое поколение молодых американцев. А сейчас почти тринадцать сотен акров земли были непривычно и в то же время прекрасно спокойными, и Уоллис увидел кампус почти таким же, как много лет назад, когда был стажером-преподавателем с горящими глазами.
Солнце затянули облака, и Уоллис поймал свое отражение в оконном стекле. Аккуратно зачесанные назад волосы, длинная ухоженная борода – с кем его только не сравнивали! С дровосеком, цирковым шпрехшталмейстером, сексуальным Авраамом Линкольном. Последним сравнением его удостоила аспирантка. Признаться, поклонниц среди студенток у него хватало. Он был этим и смущен, и польщен, ведь недавно ему исполнился сорок один. Но он вовсе не пытался строить из себя «своего в доску» профессора, с модной стрижкой и бородой. Просто они ему шли. Какое-то время он носил волосы средней длины и оставлял на лице легкую щетину, в которой ему виделась некая изысканность, но в итоге отдал предпочтение бороде – густой, солидной, подчеркивавшей его, скажем так, мужское начало. Короче, пять лет назад он отпустил бороду, которую тщательно холил, регулярно посещая барбершоп, каждый день ублажал ее и смазывал, и желания вернуться к щетине уже не испытывал.
Уоллис отвернулся от окна. У всех штатных профессоров были свои кабинеты, которые они оформляли по своему усмотрению. Поскольку теперь он заведовал кафедрой психологии, его кабинет был еще и просторным. Он попросил перекрасить белые стены в голубой цвет, хотя, в принципе, такие новшества не приветствовались, а серый ковер три года назад заменил на черный с высоким ворсом. Вся мебель была с кампуса, но он принес из дома абстрактную акриловую картину, а также акварель, изображавшую сосредоточенного Зигмунда Фрейда с сигарой, и еще кое-какие мелочи. Одним из коллег понравилось его желание оживить рабочее место; некоторые даже так вдохновились, что тоже украсили кабинеты собственными светильниками и ковриками. Другие воздержались от комментариев, а то и открыто заявили, что это вульгарно и не вяжется с наукой. Уоллису было все равно, кто что думает. Главное, что ему самому было уютно, радовало глаз и помогало работать.
Доктор Уоллис подошел к мини-холодильнику и достал бутылку
