Блики смерти - Наталья Гриневич
— Надо проверить за три года. Если это маньяк, с ним что-то могло случиться и раньше. А потом спровоцировало… изменения в психике. Здесь явно обида на женщин. Макс?
— Да, Инга Сергеевна, все зло от женщин!
— Макс!!!
— Простите. Тела нашли в одном районе, совсем рядом. Может быть, преступник или живет где-то здесь, или работает.
— Ну да, привез, бросил, и заметьте, возле мусорных баков. Возможно, он относится к своим жертвам как к мусору. Ненужному мусору. А потом идет на работу… — задумчиво произнесла Инга и быстро продолжила: — Володя, посмотри похожие случаи. Макс, ты прозондируй район: сидевшие, состоящие на учете, лечившиеся, лечащиеся и так далее. У меня встреча с психиатром…
— Что, уже так далеко зашло? — не удержался от шпильки Макс.
— Не-смеш-но! Работаем.
Во второй половине дня отметили день рождения Инги.
Макс, как всегда, шутил. Досталось и Инге, и еще больше Володьке.
Потом Инга ушла, пораньше — все-таки день рождения, а поработать можно и дома. Да, собственно, ничего такого грандиозного не намечалось — посидеть часика два в кафе с подругами.
Не успела она сесть за столик, как пришла эсэмэска от Макса: «Приезжай сегодня ко мне».
Инга улыбнулась, но отвечать пока не стала. Потом нахмурилась. В ней боролись два чувства: влюбленность женщины Инги и подозрительность опера Инги Сергеевны.
У них с Максом уже было одно свидание. Можно сказать — не в полной мере состоявшееся.
Ингу тогда привлекла коллекция ножей, красиво расположенная на стене в кабинете. Макс сказал, что это еще его дед начал собирать, отец-хирург продолжил, а теперь он старается пополнять.
Ей понравилось, что Макс сам хозяйничает на кухне, не привлекая ее. Но потом она услышала грохот. Подумала, что Макс что-то уронил, но оказалось, что на полу лежит он сам.
Макс извинился — приступ. Легкая контузия на войне. Все это время не беспокоила, а тут…
Инга помнила свое чувство, когда вышла из его квартиры. И это была не досада, а… облегчение.
Она тогда не поняла причину. А сейчас ответ напрашивался сам собой.
В конце вечеринки Инга отправила СМС Максу: «Скоро приеду». Она должна все выяснить. Хватит строить предположения.
Макс жил в старом доме, в трехкомнатной хрущевке, доставшейся ему от родителей. Во дворе росли раскидистые тополя.
Стемнело. Накрапывал дождь, а она опять забыла зонтик.
У окон первого этажа Инга охнула от неожиданности — ее кто-то схватил. Она почувствовала легкий укол в плечо и потеряла сознание.
Инга медленно приходила в себя. Над ней серел бетонный потолок и качалась тусклая лампочка.
Инга лежала голая. Руки и ноги почти не двигались, привязанные к стальным полукольцам, вбитым в деревянный приподнятый настил. Рот был не заклеен, значит, кричать бесполезно.
Пахло подвалом и еще чем-то знакомым. Инга догадалась — кровью. Несвежей кровью.
Как глупо она вляпалась! И что теперь? Спокойно. Надо попытаться разговорить его. Хотя бы попытаться.
Послышались медленные, осторожные шаги. Кто-то спускался.
Сердце забилось сильнее. Тело напряглось. Она услышала, как шуршат колеса и позвякивает что-то железное. И этот звук становился все отчетливее.
Инга склонила голову, приоткрыла глаза и увидела сначала подкатывающийся к ней столик с ножами и розой, а потом мужчину, одетого в черную водолазку и черные брюки. Лицо было скрыто под вязаной черной балаклавой. Инга не могла понять, знает она его или нет.
Мозг лихорадочно перебирал пути спасения. Разговорить, вывести из себя, утешить, уговорить, подчинить себе! А сердце замирало от страха: нет, это не ее роза. Нееет!!! Ее розы остались в кабинете!..
Инга молчала, молчал и похитивший ее.
Неожиданно послышался отдаленный звук грохочущего железа.
Инга замерла, а преступник, схватив со столика нож, бросился к двери.
— Инга!
Макс! Значит, не он, не он!.. Он нашел меня, он спасет, стучало в висках.
Инга потянулась рукой к столику. Не достать. Как больно! Плевать! Вторая попытка удалась — она нащупала что-то похожее на скальпель. Есть! Резать! Резать! Только не выронить! Все — правая рука свободна! Быстрее — вторая рука. Быстрее!!!
Там тихо. Они больше не дерутся. Быстрее — нога, вторая нога. Все!
Кто-то спускается. Она не успела встать и встретить — черт! Так, надо лежать и делать вид, что привязана.
Медленно идет. Ранен? Хоть бы это был Макс!
Но к Инге шел тот, в черном.
Он убил Макса?!
Нет. Теперь-то она не отдаст свою жизнь так просто. Нет. Инга приготовилась. Только ты подойди поближе. Вот так. Еще ближе.
Перед Ингой, в ногах, остановился ее похититель. Его одежда была в крови. Он тяжело дышал, держа правой рукой окровавленный нож, а левой — зажимая бок.
Преступник потянулся, чтобы снять балаклаву.
Вот то мгновение, когда он не будет ее видеть. Вот тот момент, который нельзя упустить.
Инга свела ноги вместе, оттолкнулась и ударила как можно сильнее в грудь черному. Он не устоял и опрокинулся на спину. Инга со скальпелем в руке прыгнула сверху.
Она собиралась вложить в последний удар все свое волнение, страх и ужас. Инге очень хотелось колоть и колоть этого ненормального, как ядовитого паука, заползшего к ней в постель. Но она приставила скальпель к горлу и резко сдернула с преступника балаклаву.
Володька?!
Он закашлялся. Губы окрасились красным, и тонкая струйка крови потекла по его щеке. Он обмяк, остановив взгляд на сером потолке.
Инга отшатнулась и побежала наверх — к Максу. Ее душили слезы, а в голове вертелся один вопрос: почему?
* * *
Ну почему? Ну, зачем ты так со мной?
Я же тебя люб…
* * *
— Машину твою я в ремонт отвезла, — говорила Инга Максу, которого из реанимации наконец-то перевели в палату. — Ну, ты разнес гараж!
— Так я сообщение увидел, думаю: кто послал? Только Володька мог приколоться. Я телефон на столе оставлял. Хотя не ожидал от него. Я же действительно хотел тебя тогда пригласить и не решился. А потом: тебя нет, на звонки не отвечаешь, он тоже не отвечает. Тут меня и стукнуло. Я ж у него был в гараже. Подъезжаю — гараж изнутри заперт. Ну, значит, там, голубки. — Макс усмехнулся, поймал взгляд Инги. — Прости. Я — задний ход, потом газанул. Ворота снес. Тут он выбегает с ножом… А чего он с катушек слетел?
— Девушка его обещала ждать из армии. А сама с другим закрутила, но письма ласковые писать продолжала. А он вернулся немного раньше, ей об этом не написал
