Лотос, рожденный в грязи - Марина Крамер
– А жена вам совсем не писала?
– Нет. Я для нее, видимо, исчез сразу после суда.
– Скажите, Сергей, а ваша жена – она точно не верующая?
– До того как меня посадили, не была, я знаю. Вот теща… та все на какие-то собрания ходила, начала задолго до того, как меня посадили. Но дома ни о чем таком не говорила, не рассказывала. Просто ходила куда-то несколько раз в неделю, и все. Теперь думаю, что это как-то связано… Но Лариса – нет, никогда. А вот когда я вернулся… Она была очень странно одета, в платке, хотя мы дома встречались, в квартире. Одежда какая-то чужая, что ли… старое все, как будто много лет носилось постоянно. Косметикой она перестала пользоваться, я заметил… А раньше всегда за собой следила, с самого утра прихорашивалась, прическа там, ресницы, губы… – Ифантьев вздохнул и полез во внутренний карман куртки, вынул потрепанный бумажник, а из него – не менее потрепанную фотографию и протянул ее Тине.
Та взяла – со снимка на нее смотрел Сергей, только совсем молодой, с густой шевелюрой, одетый в светлую рубашку. На руках он держал девчушку лет пяти, очень похожую на него, с кудрявыми волосами, собранными в хвост на макушке. Девочка смеется, одной рукой обнимая за шею отца, а другую протягивая стоящей рядом с ним молодой женщине с аккуратной стрижкой-каре. Женщина худенькая, стройная, о таких говорят – «статуэтка». Она прижимается к мужу и тоже протягивает руку дочке. Милая семейная фотография…
– Здесь Мироське шесть, это мы в ее день рождения снимались. И Лариса тогда совсем другая была, вы сейчас ее ни за что бы не узнали, – с какой-то горечью произнес Ифантьев. – Нет, я понимаю – виноват, что так вышло, восемь лет не был рядом, им, наверное, тяжело было без меня… Но не прятать же дочь!
– Сергей, – возвращая ему фотографию, спросила Тина, – а почему вы решили, что жена прячет Мирославу? Ведь ей сейчас сколько – девятнадцать? Она могла в другой город поступить учиться, школу-то закончила…
Ифантьев посмотрел на нее с удивлением:
– Вы прослушали? Я же сказал – она не училась в школе последние годы.
– Это в своей школе она не училась. Не значит же…
– Ну, пусть так. А знаете, что мне одна из ее подруг сказала? Что Мироська перед тем, как исчезнуть, говорила, что собирается с бабушкой в какое-то святое место ехать.
– А вот это уже кое-что, – оживилась Тина. – Подробности есть?
– Да какие… – махнул рукой Ифантьев. – Только вот после этой поездки Мироську никто и не видел больше, а Лариса заявила директору школы, что дочь к родне уехала, и документы ее из школы забрала.
– Мне нужно имя и адрес подруги вашей дочери, а также номер школы и имя директора. Ну и адрес вашей жены и тещи.
– Они вас на порог не пустят.
– Я разберусь с этим, просто напишите адреса, пожалуйста.
Сергей взял протянутую Тиной ручку, придвинул листок бумаги и быстро написал все, что она просила.
Обговорив формальности, Тина вернулась к интересовавшему ее вопросу:
– Скажите, Сергей, а почему вы решили обратиться к нам? Мы не ищем пропавших, мы работаем с теми, кто попал в секты и стал жертвами разного рода культов. Возможно, что ваша дочь никак с этим не связана.
– Я чувствую, что прав, – горячо сказал Ифантьев, прижав к груди руку. – Понимаете, вот тут, внутри, – чувствую. Ну неспроста это все – и теща с ее странными словами, и жена как зачумленная… Это они Мироську куда-то сплавили. В монастырь какой-то или еще в какое-то подобное место. Подружка ее, кстати, забыл сказать, рассказывала, что примерно за полгода до исчезновения Мироська стала одеваться иначе и какую-то тетрадь засаленную в рюкзаке носить, читала ее постоянно на переменах, а что в ней – не говорила. И в кружок театральный ходила уже без особой охоты, а просто чтобы не подводить никого. Ну не может же такое произойти на ровном месте?
– С подростками что угодно может произойти. Но я проверю все, о чем вы рассказали, Сергей. А вы, если что новое узнаете или вспомните, сразу же звоните мне, в любое время, даже среди ночи, – она протянула визитку с номерами.
Ифантьев убрал ее в бумажник и поднялся:
– Я пойду тогда…
– Где вы живете? – вдруг спросила Тина, вспомнив слова о жене, выставившей и выписавшей его из квартиры.
– Устроился автослесарем, там и живу – в сервисе. Заодно сторожу. Вы запишите адрес, если что… – Сергей продиктовал адрес автосервиса и направился к двери. – Спасибо… – произнес он, чуть остановившись. – И это… вот еще что… не обижайтесь, что я сперва так сказал. Отвык с женщинами…
– Ничего, – улыбнулась Тина. – Надеюсь, ваше мнение обо мне изменится в процессе работы.
Когда Ифантьев ушел, Тина быстро набрала номер Добрыни:
– Алло, Вовчик, дело есть, пиши адрес.
– Хоть бы спросила, где я, – пробурчал Кущин.
– И так знаю – дома валяешься. Пиши, говорю, адрес и срочно туда поезжай. Расспроси аккуратно, не упоминала ли девочка Мирослава каких-то имен, не называла ли мест, адресов – чего-то в этом роде. И не разговаривала ли в последнее время перед исчезновением на божественные темы.
– Та-ак… – протянул Вовчик. – Работа, смотрю, подвалила?
– Похоже на то. Вкратце – около пяти лет назад исчезла тогда еще несовершеннолетняя Мирослава Сергеевна Ифантьева. Предположительно бабушка куда-то в святое место отвезла, но куда – неизвестно. Адрес, что я дала тебе, принадлежит ее близкой подруге, она вроде как что-то знает, ты уж потряси ее хорошенько. Девушке девятнадцать, с ней можно без родителей уже общаться. Если что-то интересное будет, сразу звони, вечером я все подробности расскажу.
– А сама куда?
– А сама в школу поеду и, если успею, к бабушке и матери.
– То есть не мать ищет? – уточнил Вовчик, и Тина подтвердила:
– Да, отец. Освободился из мест заключения три месяца
