Легенда преступного мира - Николай Иванович Леонов
Впрочем, и физическая подготовка Льва, и его умение по едва приметным следам мгновенно находить то направление, куда именно подался беглец, заранее предопределили итог этого «кросса». А уж если учесть его мастерскую стрельбу из табельного оружия… Если бы Гуров вдруг поставил себе задачу отправить преследуемого на больничную койку или, тем более, в мир иной, это случилось бы на первых сотнях метров погони через «зеленку». Но Лев крови не жаждал, его главной целью было задержание этого уголовника. Поэтому, едва Корчилин, выпустив последнюю пулю из своего «ТТ», остановился, чтобы перезарядить оружие, перед ним словно из ниоткуда возник опер и мощным ударом кулака отправил его в нокаут.
…После минутной стоянки у Дроздовки поезд снова двинулся в путь. Со стороны тамбура по проходу, придерживаясь руками за перегородки и полки, кособоко шагал какой-то старик с туго набитой небольшой дорожной сумкой в руке. Его пегая бороденка, обрамляющая морщинистое лицо, казалось, была сбита набок, как и старого фасона оседлавшие нос очки. Тусклые глаза, бесформенная шапчонка и заношенное серо-бурое осеннее пальто дополняли картину уныло-безнадежного убожества этого пассажира. Поравнявшись с «кубриком» Гурова и «сканвордиста», старик вгляделся в номерки мест и, как видно, найдя то, которое ему было нужно, сопя и кряхтя, опустился на полку рядом с любителем сканвордов.
Отдышавшись, он хрипло произнес:
– Общий привет… Я до Пеньков… Меня Григорием кличут…
– Николай… – принюхавшись и поморщившись, с некоторой заминкой представился «эрудит».
Было заметно, что новый сосед позитивных эмоций у него не вызвал. Взглянув в сторону старика, Лев вдруг понял, что этого типа он когда-то уже видел. Тот тоже воззрился в его сторону с каким-то даже испугом. И тут Гуров вдруг догадался: да это же – Корчилин, собственной персоной! Правда, сильно постаревший. Но это был именно он!
– Гражданин Корчилин? – на всякий случай осведомился он.
– Гражданин на-а-а… Начальник? – ошарашенно спросил тот.
Лев, чрезвычайно удивленный этой встречей, с недоумением рассматривал своего «старого знакомого». В самом деле! Кто бы мог подумать о том, что он встретит более двадцати лет назад задержанного им преступника, по сути, на том же самом месте?! Ну а уж Корчилина эта случайная встреча ошеломила. Впрочем, стоило бы отметить, что ошеломлен был и «сканвордист» Николай. Услышанное им «гражданин Корчилин» и «гражданин начальник» его, можно сказать, крайне напрягло и даже напугало. Он поспешно уткнулся в свой сканворд, как бы ничего не видя и не слыша вокруг себя.
Тем временем опер и его бывший «клиент» не отрываясь смотрели друг на друга, словно ведя безмолвный диалог.
«Да, ушатала тебя, гражданин махинатор, жизнь уголовная! Лет на двадцать старше смотришься своего реального возраста», – читалось в глазах Гурова.
«Че, начальничек, до генерала так и не дорос? Ну, раз едешь не в отдельном купе, а в дешевеньком плацкартишке? Медалек и орденков не шибко много нахватал? Во-о-о-т! Ну и чего ради ты всю свою жизнь меня и других правильных пацанов ловил и на нары отправлял? Что тебе это дало?» – безмолвно всем своим видом пытался ехидничать его оппонент.
«Я – санитар этого общества, спасающий его от уголовной заразы, от криминальных двуногих бацилл. Если бы не такие, как я, наступил бы хаос, попрано было бы само понятие порядка и справедливости. Ты всю жизнь причинял людям боль и горе, а я, наоборот, приносил им избавление от душевной боли и даровал надежду на то, что правда в этом мире все еще есть».
«Ха-ха! К чему эта пустая моралистская философия? Ведь вся твоя жизнь – сплошная нудьга и тоска зеленая! Я жил и живу так, как мне нравится! Я кутил в лучших ресторанах, пил лучшие коньяки, виски, бренди, ром… Тебе и не снилось, сколько я перепробовал баб! Вся твоя жизнь – тоскливые, серые будни, моя жизнь – нескончаемый праздник».
«Кому ты вешаешь лапшу?! Праздник… Ликование морального урода, который равнодушен к слезам тех, кого он ограбил, унизил, убил? Я никогда не считал бы чем-то заманчивым “поиметь” продажную шлюшку, у которой таких, как ты, целая дивизия. Чему завидовать? В твоей жизни никогда не было настоящей дружбы, искренней любви, подлинного уважения».
«А оно мне нужно? Когда нас заколотят в ящик, в яме будем лежать одинаково, на одной глубине».
«Нет, не одинаково! Меня проводят в последний путь как человека, искренне сожалея о моей кончине. И кто-то продолжит мое дело, помня о том, что честь – превыше всего. Тебя же закопают, в лучшем случае, покуривая и поплевывая. А в худшем, кто-то скажет: подох – так ему и надо! Ты об этом знаешь не хуже меня, и это тебя уже сейчас гложет изнутри. Мне тебя жаль!»
Этот мысленный диалог длился всего несколько мгновений. Но они оба друг друга поняли превосходно.
Неожиданно в кармане Гурова его сотовый телефон заиграл некогда популярную песенку в исполнении уже подзабытого певца Эдуарда Хиля «Строгий капрал»: как хорошо быть генералом, как хорошо быть генералом… Звонил Петр Орлов.
Голос генерала звучал задумчиво-смущенно:
– Лева, как ты там? Все еще в Рязани?
– Нет, уже еду домой. Где-то что-то произошло? – сразу же поняв, что генерал звонил не просто так, Лев насторожился.
– М-м-м… Да, Лева, произошло! Гм-гм! – как бы нехотя подтвердил Петр. – Очень жаль, но… Вы со Стасом завтра будете работать. Надо провести расследование одного дела. Это приказ министерства. Понимаю, что обещал вам выходные, что невыполнение обещанного – это очень скверно… Но куда денешься? Сегодня утром один охотник в чащобе между озерами Кривым и Вороньим… Это невдалеке от села Ушатовки…
– Знаю, знаю эти места! – перебил приятеля-начальника Гуров.
– Это хорошо, – одобрил Орлов. – Так вот, один охотник, некто Красилинский, случайно обнаружил тело не так давно пропавшего без вести известного журналиста Дмитрия Токарнова. В СМИ сейчас шум, гвалт, вопли… Справедливости ради отмечу, что солидные издания, телеканалы комментируют происшедшее сдержанно. А вот всякие либерастические газетенки, их теле– и радиоканалы пустились во все тяжкие. Они уже «нашли» виновных в лице «коррумпированной власти», уже начали голосить, взывая к «мировому общественному мнению». Телеканал «Ливень», можно сказать, изошел словесным поносом, проливая крокодиловы
