Горе невинным - Кристи Агата
Эрджайл после некоторого колебания (он вечно колеблется, подумал Калгари) притянул женщину за руку.
– Садись, Гвенда, – сказал он. – Это, хм… доктор Калгари. Это мисс Воугхан, которая… – он замялся, – которая вот уже несколько лет является моим секретарем. – И добавил: – Доктор Калгари хочет рассказать нам… или спросить нас про Джако…
– Рассказать кое-что, – перебил его Калгари. – А вы, сами того не понимая, все более усложняете мою задачу.
Оба удивленно на него посмотрели, но во взгляде Гвенды Воугхан отразилось понимание. Похоже, она заключила с Калгари молчаливый союз, ободрив его невысказанными словами: «Да… знаю, какие сложности ожидают Эрджайлов».
Соблазнительная молодая женщина, подумал Калгари, впрочем, не такая уж и молодая… лет тридцать семь или тридцать восемь. Статная фигура, черные волосы, такие же глаза, здоровая и энергичная – словом, кровь с молоком. Кажется, достаточно сведуща и умна.
Эрджайл заметил с налетом холодной учтивости в голосе:
– Не думал усложнять вашу задачу, доктор Калгари. Определенно, это не входило в мои намерения. И если вы перейдете к сути дела…
– Да, вы правы. Простите мне мое замечание. Но вы и ваша дочь настойчиво подчеркивали, что все прошло… завершилось… закончилось. Нет, не закончилось. Кто это сказал: «Ничто и никогда не завершается, пока…»
– «Пока не приходит к благополучному исходу», – подсказала мисс Воугхан. – Киплинг.
Она ободряюще кивнула, и Калгари был ей за это признателен.
– Перехожу к делу, – продолжил он. – Выслушав меня, вы поймете мою… мою нерешительность. Более того, мою растерянность. Для начала несколько слов о себе. Я геофизик, недавно участвовал в одной антарктической экспедиции. Несколько недель назад возвратился в Англию.
– Это экспедиция Хайеса Бентли? – спросила Гвенда.
Калгари доброжелательно взглянул на нее:
– Да. Экспедиция Хайеса Бентли. Рассказываю вам это, чтобы объяснить, кто я такой и почему около двух лет ничего не знал о происшедших событиях.
Гвенда опять поспешила ему на помощь:
– Вы имеете в виду… убийство?
– Да, мисс Воугхан, именно это я имею в виду. – Он обернулся к Эрджайлу: – Пожалуйста, простите меня, если причиняю вам боль, но необходимо уточнить некоторые факты и даты. Девятого ноября позапрошлого года примерно в шесть часов вечера ваш сын Джек Эрджайл (или, по-вашему, Джако) пришел домой, чтобы поговорить со своей матерью, миссис Эрджайл.
– Да, с моей женой.
– Он сказал ей, что у него затруднения, и потребовал денег. Такое случалось и раньше…
– Много раз, – с тяжелым вздохом согласился Лео.
– Миссис Эрджайл отказала ему. Он начал браниться, угрожать. Наконец выскочил опрометью из дома, закричав, что скоро вернется и что ей придется «изрядно раскошелиться». И еще он сказал: «Ты же не хочешь, чтобы меня посадили в тюрьму, а?» – и она ответила: «Начинаю думать, тебе было бы невредно там побывать».
Эрджайлу стало явно не по себе.
– Мы с женой часто об этом беседовали. Мальчик доставлял нам кучу неприятностей. Не раз его выручали, думали, образумится. Считали, что тюремный приговор… будет ему уроком… – едва слышно произнес Лео. – Но продолжайте, пожалуйста.
И Калгари продолжил свой рассказ:
– В тот вечер ваша жена была убита. Ее ударили кочергой и проломили череп. На кочерге остались отпечатки пальцев вашего сына, из ящика бюро исчезла значительная сумма денег. Полиция задержала вашего сына в Драймуте. У него нашли деньги, по преимуществу пяти– и десятифунтовые купюры, на одной из которых были написаны имя и адрес. Это позволило установить, что именно эти деньги миссис Эрджайл получила в банке утром того дня. Вашего сына предали суду. – Калгари замолчал. – Суд установил, что было совершено умышленное убийство.
Наконец он произнес это роковое слово – УБИЙСТВО…
– От вашего адвоката мистера Маршалла я узнал, что ваш сын, когда его арестовали, горячо и страстно доказывал свою невиновность, настаивал на своем неопровержимом алиби. Убийство, как установила полиция, произошло между семью и половиной восьмого вечера. В это время Джек Эрджайл, как он утверждал, добирался на попутных машинах до Драймута. Около семи часов примерно в миле отсюда, на шоссе, соединяющем Редмин с Драймутом, его подобрала какая-то машина. Из-за темноты он не заметил характерных особенностей автомобиля, помнил только, что кузов был черного или темно-голубого цвета, а за рулем сидел человек среднего возраста. Попытки отыскать эту машину и ее водителя не увенчались успехом, и судья решил, что мальчик второпях сочинил свою историю, да к тому же не очень ладно ее скроил… На суде защита пыталась использовать психологические доводы, доказывала душевную неуравновешенность Джека Эрджайла. Судья посчитал, что преступление подтверждено и виновный заслуживает тюремного наказания. Джек Эрджайл был приговорен к пожизненному заключению. Спустя полгода он умер в тюрьме от воспаления легких.
Калгари замолчал. Три пары глаз неотрывно смотрели на него. Во взгляде Гвенды Воугхан светилась заинтересованность и напряженное внимание, во взгляде Хестер явно прочитывались подозрительность и опаска. Взгляд Лео Эрджайла не выражал никаких определенных эмоций.
– Вы подтверждаете, что я правильно изложил факты? – снова заговорил Калгари.
– Абсолютно правильно, – произнес Лео, – впрочем, не понимаю, какая нужда была ворошить эти прискорбные обстоятельства, которые мы все стремимся поскорее забыть.
– Простите меня, я должен был так поступить. Мне кажется, вы согласны с приговором. Или я ошибаюсь?
– В общем-то факты подтвердились. Если в них особенно не копаться, убийство было жестоким и грубым. Если же в фактах покопаться, можно найти смягчающие обстоятельства. Мальчик страдал душевной неуравновешенностью, но, к сожалению, не в той мере, как требует закон для освобождения от наказания. Уверяю вас, доктор Калгари, сама Рэчел… моя жена… первая простила бы мальчика и извинила его необузданность. Она была образованным и гуманным человеком, хорошо разбиралась в психологических нюансах. Она не допустила бы осуждения.
– Мама хорошо знала нашего кошмарного Джако, – сказала Хестер. – Ему на роду было это написано.
– Значит, никто из вас, – медленно произнес Калгари, – не имеет ни малейших сомнений? Никто не сомневается в его виновности?
– Можно ли сомневаться? Конечно, он преступник! – Хестер в упор смотрела на Калгари.
– Не совсем преступник, – возразил Лео. – Не люблю этого слова.
– В данном случае несправедливое слово. – Калгари набрал в грудь побольше воздуха. – Джек Эрджайл – невиновен!
Глава 2
Это было потрясающее заявление, но оно не произвело должного эффекта. Калгари ожидал смущения, негодующих возгласов, недоуменных вопросов, но ничего такого не дождался. Гвенда Воугхан нахмурилась. Хестер уставилась на него широко раскрытыми глазами. Ну что ж, может быть, такая реакция выглядела естественной – подобные заявления трудно немедленно осознать.
Лео Эрджайл нерешительно произнес:
– Вы хотите сказать, доктор Калгари, что разделяете мою точку зрения? Считаете, что он не отвечал за свои действия?
– Я хочу сказать, что он не совершал преступления! Вам ясно? Джек невиновен. Не мог быть виновным. Но в силу необычного и прискорбного стечения обстоятельств он не был в состоянии доказать свою невиновность. А я могу это доказать.
– Вы?
– Я тот самый человек, который находился тогда в пресловутой машине.
Он произнес эти слова с такой естественной непринужденностью, что в первый момент никто не понял, о чем идет речь. Прежде чем они осознали смысл сказанного, беседа неожиданно прервалась. Открылась дверь, и вошла женщина с некрасивым, простоватым лицом. Не мешкая, она приступила к делу.
– Я проходила мимо и все слышала. Этот человек утверждает, что Джако не убивал миссис Эрджайл. Почему он так говорит? С чего он это взял?
Воинственное, злое лицо ее от возбуждения покрылось морщинами.
