Агата Кристи - Собака, которая не лает

Кристи Агата

Собака, которая не лает

Лили Маргрейв с излишней старательностью разглаживала перчатки, лежащие у нее на коленях. Несомненно, она нервничала. Искоса взглядывала на человека, который сидел напротив в глубоком кресле. Она много слышала об Эркюле Пуаро, знаменитом детективе, но впервые видела его перед собой. Комичный, почти нелепый вид совсем не соответствовал тому представлению, которое у нее сложилось заранее. Каким образом этот забавный человечек с яйцевидной головой и чудовищными усами распутывал те необычные дела, разгадку которых ему предписывали? Даже игра, которой он забавлялся, слушая Лили, поразила ее своим невероятным ребячеством. Он громоздил один на другой маленькие разноцветные деревянные кубики и, казалось, больше был увлечен пирамидкой, чем ее рассказом.

Она обиженно замолчала. Он сразу поднял голову.

— Продолжайте, мадемуазель, прошу вас. Не опасайтесь, что я рассеян. Напротив, я слушаю вас с величайшим вниманием.

Он вновь принялся за свои конструкции, а Лили принудила себя продолжить рассказ. Это была волнующая история, но излагалась она столь лаконично, таким нарочито невозмутимым голосом, что весь душераздирающий подтекст как бы терялся.

Закончив, Лили сказала с легким вызовом:

— Надеюсь, я передала все достаточно ясно?

Пуаро кивнул головой, раскидал по столу деревянные кубики и, сцепив пальцы, выпрямился в кресле. Он методично повторил:

— Сэр Рьюбен Аствелл был убит десять дней назад. Затем в среду, то есть позавчера, полиция арестовала его племянника Чарльза Леверсона. Улики против него следующие (поправьте меня, если я ошибусь): десять дней назад, в ночь преступления, мистер Леверсон вернулся домой очень поздно. Он отомкнул дверь своим ключом. Сэр Рьюбен еще работал. Один в башне, которую он прозвал своим святилищем. — Он писал за письменным столом. Дворецкий, комната которого находится прямо под кабинетом в башне, слышал, как Леверсон ссорился со своим дядюшкой. Ссора завершилась глухим шумом, будто с грохотом опрокинули стул, а затем приглушенным криком. Обеспокоенный и взволнованный дворецкий хотел было подняться, посмотреть, что произошло. Но спустя несколько секунд мистер Леверсон вышел из кабинета, весело насвистывая. Дворецкий успокоился и больше не придавал значения тому, что услышал. Однако на следующее утро горничная нашла сэра Рьюбена мертвым рядом с его письменным столом. Он был убит каким-то тяжелым предметом.

— Если я правильно понял, дворецкий сначала ничего не сказал полиции. Это было вполне естественно, вы не находите, мадемуазель?

Вопрос заставил Лили вздрогнуть.

— Простите? — пробормотала она.

— В таком деле, как это, всегда ищешь что-нибудь чисто житейское. Слушая ваш замечательный и столь сдержанный пересказ, я подумал, что актеры этой драмы всего лишь автоматы, марионетки. Но я всегда ищу человеческую природу и думаю, что у этого дворецкого… как вы сказали его зовут?

— Парсонс.

— Да, у этого Парсонса наверняка в психике есть черты его класса. Он с традиционным недоверием относится и к полиции и к полицейским, стараясь по возможности держать язык за зубами. Прежде всего он будет избегать сболтнуть то, что сможет повредить кому-то из членов семьи его хозяев. Случайный грабитель — да, это отличная идея, и он станет цепляться за нее со всей энергией, на которую только способен. Видите ли, формы, которые способна принимать преданность старых слуг, изучать весьма любопытно!

Пуаро с удовольствием откинулся на спинку высокого кресла.

— Тем временем, — продолжал он, — все обитатели дома, леди и джентльмены, успели изложить свои версии преступления. Мистер Леверсон в том числе. По его словам, он вернулся поздно и пошел спать, не поднимаясь к своему дядюшке.

— Он сказал именно так.

— И никто не подумал усомниться в этом, исключая, разумеется, Парсонса, — продолжал Пуаро задумчиво. — Тут появляется инспектор из Скотланд-Ярда. Инспектор Миллер, кажется? Я его знаю, мы с ним встречались один или два раза. Это дотошный малый, типичный полицейский проныра. И вот этот проницательный инспектор Миллер сразу видит то, чего инспектору местной полиции разнюхать было не под силу. Он замечает, что Парсонс явно не в своей тарелке, очевидно, он знает нечто, о чем пока не сообщил. Миллер быстренько заставляет Парсонса разговориться. К этому моменту было уже точно установлено, что никто посторонний не проникал в дом. Убийцу следует искать на месте. Несчастный перепуганный Парсонс испытал подлинное облегчение, когда у него выудили тайну! Он старался избежать скандала, но все имеет границы. Итак, инспектор Миллер выслушивает Парсонса, задает несколько наводящих вопросов, проводит собственные наблюдения и строит крайне убедительное обвинение. В кабинете, находящемся в башне, на углу сейфа находят следы окровавленных пальцев. Отпечатки оказываются принадлежащими Чарльзу Леверсону. Горничная сознается, что, убирая комнату мистера Леверсона на следующий день после преступления, она выплеснула из умывального таза воду, окрашенную кровью. Он объяснил ей, что порезал палец, но этот порез едва заметен. Манжет рубашки, которая была на нем накануне вечером, грубо застиран, но с изнанки одного из рукавов пиджака нашли свежие следы крови. Н-да… Он испытывал денежные затруднения и рассчитывал получить после смерти сэра Рьюбена крупное состояние. Все это очень убедительно… И тем не менее вы пришли ко мне?

Лили слегка пожала плечами.

— Как я вам уже сказала, меня послала леди Аствелл.

— А по своей воле вы бы не пришли?

Низкорослый бельгиец взглянул ей прямо в лицо. Она молчала.

— Вы не отвечаете на мой вопрос? Почему?

Лили снова принялась разглаживать свои перчатки.

— Мне довольно трудно ответить. Я стараюсь быть беспристрастной по отношению к леди Аствелл. Я всего лишь компаньонка на жалованье, а она всегда обращалась со мною скорее как с дочерью или племянницей, чем как со служащей. Она постоянно была добра ко мне… Я не хотела бы осуждать ее образ действий… или вызывать у вас предубеждение, которое помешало бы вам заинтересоваться этим делом.

— Эркюль Пуаро недоступен предубеждениям, — заявил с апломбом знаменитый детектив. — Мне кажется, я угадал: вы находите леди Аствелл немного странной? Признайтесь в этом.

— Если быть откровенной…

— Говорите без опасений, мадемуазель.

— Я нахожу ее просьбу просто абсурдной!

— Именно такова ваша точка зрения?

— Не мое дело осуждать леди Аствелл…

— Понимаю, понимаю, — подбодрил девушку Пуаро, взглядом приглашая ее продолжать.

— Это на самом деле необыкновенное существо, редкой доброты, но она не… как бы это сказать?.. У нее отсутствует всякое образование. Вы знаете, что она была актрисой, когда сэр Рьюбен женился на ней? Она полна мелочных предрассудков, суеверий. Если в чем-нибудь упрется, ей напрасно было бы возражать. Она даже не хочет слушать, что ей говорят. Инспектор был не очень тактичен, он вывел ее из себя. Теперь она упрямо твердит, что глупо подозревать мистера Леверсона, что это чистый идиотизм, который как свойствен полиции, и что, конечно, милый Чарльз не может быть виновным.

— Но никакого убедительного аргумента?

— Никакого. Я ей повторяла, что бесполезно идти к вам с утверждением, которое не подкреплено фактами.

— Вы ей так сказали? Это интересно.

Мгновенным взглядом Пуаро окинул свою собеседницу. Черный костюм хорошего покроя. Маленькая траурная шляпка очень ей к лицу. Он отметил ее элегантность, красивое лицо с немного заостренным подбородком, голубые глаза, опушенные длинными ресницами. Незаметно для себя он ощутил, что его отношение к ней меняется. Теперь его, пожалуй, больше интересовала сама молодая женщина, чем дело, которое привело ее к нему.

— Я охотно поверил бы мадемуазель, что Аствелл чересчур эмоциональна и не совсем уравновешенна.

Лили Маргрейв с готовностью кивнула.

— Именно так. Как я уже говорила, она обезоруживающе добра, но с ней невозможно спорить или заставить рассматривать вещи с точки зрения логики.

— Видимо, у нее имеются собственные подозрения и они достаточно нелепы?

— Совершенно верно! — пылко воскликнула Лили. — Она невзлюбила несчастного секретаря сэра Рьюбена. И теперь утверждает, что она ЗНАЕТ, будто именно он убийца. Хотя было точно доказано, что Оуэн Трефузиус не мог совершить этого преступления.

— Значит, нет оснований обвинять его?

— Никаких. Но для нее существует только своя интуиция, добавила Лили пренебрежительно.

— А вот вы, мадемуазель, не верите в интуицию, — заметил Пуаро улыбаясь.

— Для меня это просто глупость.

Пуаро выпрямился в своем кресле.

— О, женщины, — пробормотал он. — Им очень нравится воображать, что господь бог наградил их особым прозрением. Но в девяти случаях из десяти интуиция приводит к заблуждению.