Слеза Бога - Наталья Николаевна Александрова
Однажды на банкете в ресторане по поводу закрытия какой-то выставки Юля переводила для одного канадца. Его переводчица отказалась, поскольку канадец все время вставлял в английскую речь французские выражения, у Юли же второй язык был французский. Вот в этом самом ресторане она и познакомились с Лешей. Будь проклят тот день или вечер, когда это случилось! Нужно было послать его подальше сразу же. Или потом, когда через несколько месяцев он пригласил ее к себе домой на какое-то сборище родственников. Юля смутно помнит подвыпившего дядьку, который хлопал ее по плечу и говорил, что она им подходит.
Нужно было бежать оттуда, как только она увидела поджатые губы тогда еще будущей свекрови. Юля же только посмеивалась про себя, так как не собиралась связывать с Лешкой свою жизнь. Она вообще не собиралась замуж, желая сделать карьеру, а семья, дети – это подождет.
Удалось устроиться в приличную фирму референтом, рекомендовал знакомый преподаватель. Они и встречались-то с Лешей нечасто. И вдруг она забеременела. Видит бог, она старалась не пускать дело на самотек, но врач очень не советовал прерывать беременность, может быть опасно. Пришлось поставить Алексея перед фактом. На женитьбу он согласился удивительно легко, и Юлия убедила себя, что ошибалась в нем. Вовсе он не поверхностный и легкомысленный, а добрый, честный и ответственный. Так ей казалось тогда. Они поженились, и даже свекровь на свадьбе улыбалась в объектив фотоаппарата.
Эта квартира была куплена для Алексея, но на имя свекрови, чтобы он потом не отдал какой-нибудь приблудной девке – так свекровь говорила, нисколько не стесняясь. Однако, когда родился ребенок, пришлось прописать туда Юлю.
Юлия не заметила, как задремала, а проснулась от жуткого грохота. Там, в Турции, был как-то шторм, всю ночь гремела гроза, и Ежик жутко плакал у нее в объятиях. Сейчас Юля в ужасе вскочила – что с ребенком? Но Ежик крепко спал в своей кроватке, улыбаясь во сне.
За окном занимался серенький рассвет. Надо же, а она думала, что совсем не спала. Снова послышался шум – что-то упало и покатилось со звоном. Не помня себя от злости, Юля выскочила в коридор, не зажигая света, пробежала на кухню и едва не споткнулась о тело на полу.
– Начинается! – простонала она, нашарив на стене выключатель.
Алкаш полулежал, прислонившись к холодильнику. Рядом была лужа, в которой валялись осколки стакана.
– Так… – сказала Юля, – так…
При звуке ее голоса, а скорее всего от яркого света, он очнулся и поднял голову. Лицо было малинового цвета, в мутных глазах никакого выражения.
– Ты чего это развалился? – прошипела Юля негромко, чтобы не проснулся ребенок. – А ну вали в свою комнату и сиди там, пока не проспишься!
Он помотал головой, словно старался избавиться от назойливой мухи, но Юле уже надоело бояться. Она схватила с гвоздя тяжелую поварешку и наклонилась ближе.
– А ну вставай! Пошел к себе!
Пошевельнувшись, он неловко махнул рукой, Юлия шарахнулась в сторону, но споткнулась о его длинные ноги и плюхнулась рядом в лужу, хорошо хоть об осколки не порезалась. А оказавшись так близко, обнаружила две вещи. Во-первых, от мужика не пахло перегаром. Потом, нестиранным бельем, неустроенностью, немытым телом – да. Но не перегаром. И во-вторых, от него несло жаром, как от раскаленной печки. На лбу застыли капли пота.
– Ира… – забормотал он, – Ира… Зачем ты это сделала? Для чего? Разве нельзя было иначе?
– Еще и Ира на мою голову. Мало мне своих заморочек! – вздохнула Юлия и наклонилась ближе. – Эй! Какая я тебе Ира? Вот и шел бы к ней, к Ире своей.
Он не ответил, только забормотал что-то быстро и неразборчиво. Голос был тихий и какой-то горячечный.
– Эй! – Она легонько потрясла его за плечо, вернее только хотела это сделать, но ничего не вышло: мужик был крупный, все у него было большое – ноги, руки, широченные плечи, большая голова на крепкой шее, всего его было много для маленькой кухни обычной двухкомнатной квартиры.
На ее толчки он никак не реагировал – просто сидел, свесив голову набок, и дышал хрипло, с присвистом.
«Да у него жар, он болен», – сообразила наконец Юлия и тут же впала в панику: вдруг это заразное? Ежик подвержен любой инфекции, он очень слабенький, а тут еще перемена климата. Он и так всегда по приезде сопливится и кашляет.
Она встала и вытерла лужу на полу, едва не порезавшись осколками стакана. От этого типа по-прежнему несло жаром, как от печки. Теперь с него больше не капал пот, лицо было красным, губы потрескались. Что делать?
– Эй! – Она помахала перед ним растопыренной ладонью и, когда он никак не отреагировал, поняла, что мужик без сознания.
Не дай бог, помрет прямо тут, на полу в кухне… что она будет делать? И Ежик скоро проснется. Нужно вызвать «Скорую». Но когда она еще приедет, а вдруг у этого типа не болезнь, а ломка? Тогда врачи только обругают.
Тип, которого привела свекровь (чтоб ей на том свете досталась пригорелая сковородка!) пошевелился и захрипел. Совершенно машинально Юлия намочила кухонное полотенце и протерла ему лицо. На полотенце остались бурые разводы – да, похоже, не мылся он неделю. А может, и больше. Холодная вода, однако, оказала свое действие, он поднял голову и открыл глаза.
– Где я?
Юлия с трудом разобрала его полушепот и усмехнулась:
– Хороший вопрос. Ты говорил, что комнату здесь снял. Помнишь, кто тебя сюда привел?
– Жаба, – неожиданно четко произнес он.
«Точно, свекровь – вылитая жаба!»
Юле стало смешно, а когда он снова закашлялся, неожиданно для себя по-свойски спросила:
– Слушай, ты болеешь или отходняк у тебя?
И тут же удивилась – какое ей дело? Хотя если он заразный…
– Жарко… – он прислушался к себе, – и голова болит.
– Так, наверное, температура. – Она уже совала ему градусник, который держала в ящике кухонного стола, чтобы Ежик не отыскал в комнате и не разбил.
– Не пью я и не колюсь… – прохрипел мужик, – видно, в поезде прохватило…
– Тридцать девять и шесть! Тебе в больницу надо!
– Не надо, отлежусь… Это пройдет…
– Тогда иди в свою комнату! – крикнула Юлия. – Некогда мне с тобой возиться!
