Смерть на фуникулере - Тони Бранто
Они рассмеялись. Через пять минут, неся увесистый пакет с одной стороны, а с другой держа под руку мисс Бёрч, Эмили охотно делилась подробностями своего первого в жизни вояжа.
Итак, ей было двадцать восемь. Работала массажисткой, в войну – медсестрой в госпитале. Они со старшей сестрой, её мужем и их тремя детьми добрались сюда на круизном лайнере «Королева морей». Корабль остановился в Триесте. До этого они посетили Венецию – удивительное зрелище зимой! – а до этого был Марсель – тут впечатлений меньше, но вот Барселона – другое дело! Конечно, покрытые снегом города так или иначе похожи друг на друга, но в одних тебе уютно, а в других – совсем нет. Говорят, зимняя Москва очень неуютная. Эмили боялась, что в Югославии будет так же. Век живи – век учись. Югославия – восхитительна! Зимой это словно сказочное королевство! В детстве, помнится, её любимой книгой была та, где вместо привычных страниц были объёмные силуэты из картона. Там был замок на горе в самом центре, а вокруг него – деревня, и всё было покрыто снегом. Всё здесь так похоже на те картонки…
Вероника, не без удовольствия внимая потоку речей (они, безусловно, успокаивали), то и дело озиралась по сторонам. Уже стали встречаться прохожие, но у злобного незнакомца, по-видимому, появился новый объект преследования.
Через некоторое время они вышли к реке, и там, окончательно почувствовав облегчение, Вероника вынула из сумки камеру. Эмили в тот момент восторженно вещала о красотах Каннареджо[8].
– Только взгляните на этого дракона, – вклинилась мисс Бёрч в описание статуи Мадонны, когда-то украшавшей огород скульптора[9]. – Давайте вы встанете рядом, а я вас сфотографирую.
Эмили послушно перебежала дорогу и замерла прямо под крылатым змеем на постаменте. Вероника, сделав кадр, присоединилась к спутнице на мосту, и теперь они не спеша двигались к правому берегу Любляницы.
– Боюсь, я вас утомила, – сказала Эмили Нортон.
– Вы – глоток воздуха, дорогая.
– Вы так добры, купили мне часы, хотя впервые меня видите.
Мисс Бёрч остановилась, чтобы сделать снимок очередной утки. Когда заслонки камеры щёлкнули, она сказала:
– Деньги нужны, чтобы их тратить, а денег у меня много, – она улыбнулась.
– И вы их заработали честным трудом.
– Да, но что толку, если нельзя купить то, в чём поистине нуждаешься.
– Вы правы. Нельзя купить любовь.
Вероника остановилась, Эмили сделала то же самое. Писательница посмотрела новоиспечённой знакомой в глаза.
– Я говорила о вдохновении.
Мисс Нортон кивнула:
– О… Конечно… Какая же я недалёкая!
Вероника возразила:
– Вы человечнее меня. Любовь – прерогатива людей с сердцем.
– Я уверена, у вас большое сердце!
– Боюсь, я помешана на работе и больше рассуждаю как стратег.
– Но неужели вы совсем не хотите замуж?
– Вот этого я с детства боюсь. Мои родители развелись давным-давно. И вообще, знаете, я ещё не видела хороших браков. Я предпочитаю независимость.
Мисс Нортон посмотрела на своего кумира с нескрываемым обожанием, как преданный щенок на хозяина. Да, в свои молодые тридцать два года Вероника Бёрч воплощала собой самые передовые феминистские настроения.
– Кроме того, – добавила она, – счастье не вдохновляет.
Американка посмотрела в сторону и, вздохнув, сказала:
– И меня занесло сюда, потому как я, видите ли, в поисках вдохновения. Почему сюда? Сама удивляюсь. Югославия всегда оставалась для меня загадкой. Но я никогда не ищу логику в своих порывах – так можно и с ума сойти. Я придерживаюсь этого правила и в отношении других. Например, до сих пор не знаю, что такого в моей первой рукописи нашло то издательство, что взялось её опубликовать. Мне было семнадцать, и я была ошеломлена, ведь я и подумать не могла, что кому-то может понравиться моя писанина.
– «Смерть под воздействием гипноза»? О, я нахожу эту книгу гениальной! – поделилась Эмили.
– Но, дорогая, – ласково усмехнулась Вероника, – вы, конечно, понимаете, что это всё неправда? Нельзя на расстоянии трёхсот метров заставить совершенно здорового человека взять и заколоть себя кинжалом.
– О… разве… нельзя? – Казалось, это открытие повергло мисс Нортон в шок.
– Разумеется. Многое я почти от скуки просто высосала из пальца. А книга в итоге разлетелась как горячие пирожки. С тех пор я клепаю эти истории как заведённая машина. Они развлекают народ, они нужны, но только как фастфуд. Честно говоря, я устала быть машиной. Хочется хоть раз написать о том, что происходит в реальной жизни. О том, что не противоречит законам физики и логики. Но не хочется быть банальной. Простое бытовое убийство на почве ревности или денег – тоже не выход.
Вероника Бёрч вздохнула, помолчала с минуту. И сказала:
– Я хочу найти что-то такое… такой мотив для убийства, который бы запрятался куда-то в абсолютнейшую глубину человеческой натуры и при этом, чтобы он был… на поверхности.
Эмили Нортон сжала руки на груди и потрясённо уставилась на писательницу.
– Но я всё больше прихожу к выводу, что эта вроде бы простая задача оказывается мне не по зубам. Увы, богатое воображение – ещё не признак острого ума.
– Мою сестру хотят убить…
Слова Эмили прозвучали ясно и тихо, словно она была под гипнозом.
Брови мисс Бёрч удивлённо приподнялись. Она спросила:
– Вашу сестру? Кто же хочет её убить?
Но Эмили Нортон не была готова ответить сразу. Её внезапно охватила дрожь, стало переполнять какое-то чувство.
Что это было? Тревога? Отчаяние? Злость?
Вероника, глядя на мисс Нортон, не могла выбрать.
Наконец, стараясь, чтобы голос звучал ровно, Эмили сказала:
– Вы очень опытная путешественница, мисс Бёрч. Вы согласны со мной, что длительная поездка в чужую страну рано или поздно обнажает те наши качества, что мы пытаемся скрыть от других? Как будто мы вдруг, сами того не желая, становимся прозрачными для всех и наша суть выходит наружу.
Вероника призадумалась.
– Вы ведь имеете в виду что-то вполне определённое?
Эмили кивнула.
– Я никогда не путешествовала до этого времени. А сейчас такое ощущение… будто я и не знаю, кто эти люди.
– Понимаю. Да, такое случается. Пожалуйста, расскажите мне о ваших родственниках.
– Прежде всего я хочу рассказать вам о Тамаре, моей старшей сестре. Она – главный человек в моей жизни. Пускай я говорю банальности, но, мисс Бёрч, Тамара в самом деле уникальная личность. О таких говорят «штучный товар». Настоящая красавица, умница, обладает блестящими организаторскими способностями, но самое важное в ней то, мисс Бёрч, что она – добрейший человек на целом свете.
– Тамара… Какое редкое имя, – в голосе Вероники послышались новые нотки, как будто ей
