Илья Соколов - Лучший ребёнок в мире
Нежная ночь истомилась, ожидая свершений, выбирая себе забавы.
Олег Шилов шел по коридору прокуратуры, спеша к своему непосредственному начальнику для отчета о «проделанной работе». А ведь докладывать особо было нечего.
Олег Ильич остановил ход движения у кабинета руководителя отдела — полковника юстиции Дмитрий Сергеевича Прелучного, после чего громко стукнул в дверь три раза и заглянул внутрь кабинета.
Шилов сразу наткнулся на строгий взор старшего следователя по особо важным делам, сидящего за большим столом, сделанным «под черное дерево», на котором размещалось множество сувенирно-декоративных предметов (не было разве что наградного пистолета из бронзы).
Сам полковник Прелучный выглядел суровым дядькой в синем мундире с отливом; он легко напоминал человека, способного из-под усов своих напутственно наорать не менее чем на президента.
— Ну заходи, сыщик по фамилии Холмс, — Дмитрий Сергеевич ободряюще усмехнулся младшему коллеге, и Шилову буквально пришлось завести себя в пределы светлого кабинета, усадить на неудобный стул и снова выдержать тяжеловесный взгляд начальника отдела.
— Чем-нибудь порадуешь? — Прелучный саркастично смотрел будто бы вглубь папки для бумаг, которую держал в руках молодой следователь. — По делу Ангела появились результаты? Никаких?
— Дмитрий Сергеевич, вы же понимаете, насколько тяжело изловить серийного убийцу… Все стараются, отрабатываются версии. Оперативники из кожи лезут.
— Да. А новый труп у нас опять почему-то появился… — голосом старшего следователя можно было зарезать осужденного на пожизненное. — Плохо вы, господа полиционеры, работать стали. Какой-то урод херов девять человек прикончил, и не разом причем, а с промежутками, постепенно. Но при этом у нас даже подозреваемого не имеется. Хороши, оперативнички…
Полковник юстиции выругался отборным матом. Затем, чуть смягчив тон, произнес:
— Эх, Олежа. Если б я твоему бате не был обязан, вылетел бы ты у меня отсюда, как пустая гильза из «макара»… Лови! Лови этого поганца… Найди мне этого Ангела чертового, — глаза Сергеича наполнились мрачной злобой, но долго это не продлилось. Полковник Прелучный вдруг протянул крепкую руку куда-то перед собой (из-за миниатюрных часов, установленных внутри «гранитного» постамента-обелиска, оказалось нельзя высмотреть, что именно начальник хочет взять со стола), а через секундный промежуток перед заинтригованным Шиловым уже поблескивала визитная карточка.
— Здесь номер телефона одного специалиста, как говориться, по мозгам, — усатое лицо начальника отдела приобрело вид физиономии фокусника, только что осчастливившего школьника младших классов, едва не разуверившегося в чудесах волшебства окончательно перед последним номером программы…
— Значит, к психологу меня отправляете?
— Да. Но не лечить тебя, а ради посильной помощи в расследовании. Возможно, составит тебе психологический портрет преступника. Тогда будет хоть какой-то набор примет, — слова прозвучали почти мечтательно. И Олег Ильич благодарно принял визитку, ловким движением уложив ее в карман легкой куртки.
— Все. Иди работать, Пуаро.
Дмитрий Сергеевич демонстративно склонился над собственными отчетами, настоятельно подавая пример трудолюбия и служебного рвения.
Уже у открытой двери Шилова нагнал внезапный вопрос:
— Ты форму вообще носить не собираешься?
— Когда маньяка Ангела поймаю, тогда и надену. На вручение орденов, — следователь с вызовом улыбнулся старику-полковнику и прикрыл за собой дверь, покидая сложную атмосферу кабинета.
Спокойный Кристиан спит. И снится ему сон: темно-зеленая глубина коридора какой-то больницы (или дурдома); мальчик идет вперед, но будто потолок со стенами и полом — все ползет против хода маленьких ног; шуршащие создания уплетают систематику времени, когда перестают существовать; Кристиан сворачивает в ночное пространство событий, а помещение детской полнится чем-то нелепым и гадким; в дверь мрачно стучат, хотя мальчик точно знает, что в квартире кроме него нет никого; механическая собака прогрызает выход, и тогда Кристиан идет дальше куда-то, не собираясь сворачивать никуда; он очень отчетливо понимает свою «усыновленную» судьбу, но это не особенно его волнует хладным притоком кровавых пятен в мозгах; мертвая кошка выходит на свет; мальчик глядит через ночь мрачным взглядом, а идолопоклонники уже возвещают взятие небес; подвал расходится запретами других дверей; и Кристиан теперь способен вспомнить о том, что он ребенок не родной, возможно, даже не любимый; ему пришлось ступать по времени, а механическая собака гремела лапами рядом; они пришли туда, где крыши сходились сиреневой чередой, и можно было не вникать в происходящий ветер западной пустыни, который несет солнце в своих объятиях света, даруя его всему вокруг; Кристиан смотрит далеко с этой старой крыши; огромный город начинает постепенно просыпаться (сквозь предрешенность, как песок)…
О встрече с врачом-психиатром Захаром Темновым следователь Шилов договорился по телефону.
— Да, могу. Давайте сегодня, после часа, — говорил довольно молодой голос из мобильника в ухо Олегу Ильичу. — У меня как раз закончится смена…
Решили встретиться для беседы где-нибудь «на нейтральной территории». В половине второго Шилов бодро вошел в помещение кафе-бара «Экстра-пицца», что размещалось в самом центре города.
Почти пустой зал был буквально залит светом, обильно проникающим через витриноподобные окна. За столиками рядом со стойкой весело шумели дети, угощаясь мороженным, молочными коктейлями и газировкой, а их устало-расслабленные родители обсуждали что-то важное между собой.
Олег Ильич продолжил осмотр места встречи: в дальнем углу (за два столика от парочки симпатичных студенток) пил пиво какой-то парень, коротко стриженный и крайне небритый. Больше в баре не было никого. Где же этот психиатр? Еще не пришел, опаздывает?
Шилов направился к свободному месту, чтобы перенести моменты ожидания за чашкой горяче-крепкого кофе, когда молодой человек из угла оставил свою пенную кружку и уверенно двинулся к следователю.
— Олег Ильич, это вы, верно? — спросил парень, напряженно улыбнувшись. Шилов изумленно кивнул.
— А меня зовут Захар. Давайте присядем за мой столик…
Доктор Темнов вернулся к своему пиву, Олег Ильич сел напротив психиатра, которому по виду оказалось лет 25 (и напоминал он какого-то рок-музыканта, а вовсе не врача).
— Значит, будем вычислять серийного убийцу, — начал Захар с неподдельным энтузиазмом в голосе. — Я кое-что читал про это дело в газетах и в Интернете, но, как понимаете, этого не вполне достаточно. Вы принесли его письма, как я просил?
Пока следователь вынимал из папки ксерокопии всех посланий Ангела, парень-психиатр сделал пару охлаждающих глотков, осушив кружку до половины.
— Тут еще есть заключения судебно-медицинских экспертиз по всем эпизодам, если вам это поможет, Захар Андреевич…
— Да, конечно. И зовите меня просто Захаром. Мы ведь не у вас в кабинете на дознании. И не у меня на приеме, — Темнов забрал бумаги у следователя, разложив их на столе, начал с интересом читать.
Оставив психиатра за изучением материалов дела, Олег Ильич направился к барной стойке, где заказал кофе. Приятная девушка в черных брючках и белой сорочке с фирменным логотипом заведения, приколотым к кармашку на левой груди, выбила в кассе чек, после чего подала Шилову крупную чашку бодрящего напитка, «сочащегося» ароматным дымом.
С чувством легкого сожаления, что приходится покинуть эту красотку за стойкой, Олег Ильич вернулся к сосредоточенному Темнову, который уже прочитал все письма маньяка-убийцы и стал бегло знакомиться с описанием повреждений на телах жертв.
Следователь Шилов успел допить кофе, когда Захар сложил листочки ксерокопий на краешке стола и загадочно произнес:
— Очень интересный случай…
— Что-нибудь конкретное можете сказать? — внимательный взгляд Олега Ильича «вонзился» в лицо собеседника-специалиста. Шилов будто ожидал чего-то феноменального, способного спасти десятки жизней. Он жаждал ту информацию, которая укажет на маньяка.
Вместо ответа доктор Темнов, извинившись, отошел к стойке и купил еще пива. Затем сел на свое место, немного отпил из бокала и начал увлеченно объяснять:
— Думаю, опираясь на факты, что убийце от двадцати до тридцати лет, он почти ни чем не отличается от самого обычного человека. Это касается как внешности, так и поведения. Если этот маньяк сейчас войдет сюда, мы его даже не заметим, внимания не обратим. А он, возможно, почувствует, что вы следователь, и сразу же уйдет… Просто девять трупов, ноль свидетелей. Это говорит о его безотказном чутье, впрочем, он не очень осторожен. Эти его письма-записки указывают на огромную тягу к общественной известности. Примерно таким же тщеславием обладал Зодиак, отправлявший довольно дебильные письма репортерам и звонивший в полицию после очередного своего деяния. Или, к примеру, Сын Сэма — Дэвид Берковиц — иногда оставлял записки на месте убийства. Ну, или вообще Владимир Муханкин, который мечтал превзойти Чикатило по числу жертв, уже в тюрьме написавший множество стихов. Он все-таки превзошел свой «пример для подражания» по быстроте и регулярности убийств… Так вот, наш маньяк тоже ищет славы, склонен к литературному труду, так сказать.
