Ольга Фомина - Не ждите чудес на Рождество
— Так что там с вашим рекламным бизнесом? Это хороший проект? Я, конечно, помогу вам сейчас, но просто мне хочется быть уверенным, что вы не станете на скользкую дорожку. Ты же — моя единственная дочь, понимаешь, почему я волнуюсь?
Принесли завтрак. Омлет с трюфелем, яйца-пашот, икра, свежий французский багет, орехи и ягоды, ароматный кофе в блестящем кофейнике. Интересно, если бы мама не встретила тогда Ричарда, как бы сейчас сложилась моя жизнь?
— Мэри, ты слышишь меня? — негодовал папа, который, судя по всему, не единожды повторил свой вопрос.
— Ах, да пап, прости, засмотрелась на еду. Как бы тебе сказать… Наш проект он… временно отложен, там какие-то нестыковки у друзей Марка, и сейчас они не готовы ничего вкладывать.
Папа как будто вздохнул с облегчением. В прошлый раз, когда мы с Марком явились к нему с блестящим по нашему мнению бизнес-проектом и выпросили шестьдесят тысяч зеленых, крах случился незамедлительно и через полтора месяца мы были вынуждены признать себя банкротами.
— Да, я помню вашу историю с перевозкой грузов, — как будто прочитав мои мысли, сказал Ричард. — И чем ты намерена заниматься? А Марк? У вас есть хоть какие-то идеи близкие к реальности?
Я молчала, идей у нас не было, но зато было много сил и энергии и можно, конечно, сейчас рассказать папе про переворачивателей пингвинов и черепашьи фермы, но боюсь, что человек, который умеет с легкостью зарабатывать несколько десятков миллионов долларов в год, вряд ли расценит это как план.
— Мне, конечно, стыдно говорить об этом, пап, мне почти тридцать и я понимаю, что время идет, а я все прохлаждаюсь. Йога, всякие курсы… мне пора заняться чем-то серьезным… Так ведь? — мой голос приобрел оттенок грусти, и папа сразу принялся меня утешать. Он всегда так делает, и я об этом знаю, черт меня подери.
— Дорогая моя, ты абсолютно права, тебе нужно сконцентрироваться на чем-то… но только на чем-то очень стоящем, на том, где ты сможешь проявить себя и использовать навыки, полученные тобой в университете. Ты отмела Большую Тройку (Йельский, Гарвардский и Принстонский Университеты) и целенаправленно поехала в Корнелл, ты упрямая, ты умная, ты знаешь языки и ты живешь в Нью-Йорке, в городе, о котором мечтают миллионы людей по всему миру, так действуй!
Зазвонил телефон, это проснулся Марк.
— Пап, прости, Марк звонит, я отвечу.
— Скажи, пожалуйста, у тебя же в Москве есть квартира? — огорошил меня друг.
— Привет, Марк, ты не заболел? На кой черт тебе моя недвижимость в России? — в последнее время (видимо, от бездействия) я стала очень раздраженной.
— Мэри, это очень важно, ответь мне, твоя квартира в Москве, что с ней? — судя по всему, у друга созрел какой-то очередной план по захвату мира.
— Марк, да, все верно, квартира в центре, в отличном районе, но там сейчас живет мама, хотя… она же выходит замуж….
Та-дам! Вот и настал звездный час моей многоуважаемой маман, как привыкла я ее называть. Ранее, я вкратце описывала вам историю ее судьбы, но с момента моего переезда в Штаты много воды утекло. Когда я в девяносто четвертом подалась сюда за светлым будущим, у мамули появилась куча свободного времени. Сначала она очень переживала (как и я, впрочем) по поводу нашей разлуки, ведь я была смыслом ее жизни, в меня она вкладывала душу и время, за что я ей, кстати, несказанно благодарна. Она подарила мне все то прекрасное, что есть во мне сейчас: эстетику, чувственность, живое понимание мира, открытость. От нее же видимо мне передалась способность к языкам, а еще кокетство, игривость, легкость… В общем, моя мамуля — достойный экземпляр, во всех смыслах, и я ей горжусь.
Погоревав о том, что родная кровиночка улетела за океан, и некого стало водить на курсы живописи и в музыкальную школу, мама решила заняться собой и стала проводить время с пользой. Неплохо зарабатывая переводами (в сумме с папиной помощью получалось очень даже неплохо), мама могла позволить себе хорошую одежду и косметику уже тогда, а уж когда в Москву свободно хлынули фешн-потоки из-за рубежа, она была совершенно искушенной, и умело применяла врожденное чувство стиля к новомодным тенденциям.
Будучи женщиной привлекательной, мама всегда пользовалась популярностью у противоположного пола. В ее окружении оказывались самые достойные мира сего: дипломаты, политики, звезды театра и кино, кого там только не было. Но в две тысячи пятом мама решила сочетаться законным браком с одним из своих ухажеров, бизнесменом Борисом. Мы с Ричардом прилетели на роскошную свадьбу, устроенную в одном из столичных дворцов, и долго объясняли гостям, что мы — дочь и бывший муж (по секрету говоря, мама и Рич никогда не были в браке), которые только что прилетели из США, чтобы разделить радостные мгновенья с дорогим человеком. Гости в ответ недоуменно улыбались и перешептывались, а мы с папой искренне радовались за маму, ели-пили и танцевали зажигательные танцы. Мы оказались очень веселыми родственниками и произвели на всех самое неизгладимое впечатление.
Прожив с Борисом ровно год, мама решила, что «она совершенно несчастлива с этим человеком, и он не дает ей дышать», получила положенную ей по закону часть имущества и отправилась в Баден-Баден лечить тело и душу. И я, и папа были уверены, что Баден-Баден не останется в жизни Марины Сергеевны (мамы) чистым листом. Навестив ее в Германии, мы в этом убедились: рядом с мамой вился благообразного вида чех Вацлав, который через некоторое время оказался мужем номер два.
Мы с папой по традиции вылетели на свадьбу, которая на сей раз была в Париже, но по своему масштабу сильно уступала первой. Объяснив новым родственникам, кто мы и откуда, Ричард, и я готовились к новой партии недоумения и пытливых атак, но все прошло как по маслу, более того, никто вообще не проявил к нам никакого интереса. На той свадьбе мы сделали ставки, насколько хватит мамы на этот раз. Выиграла я, и через два с половиной года брак распался, да еще при каких обстоятельствах!..
Мама, любительница оперы, отправилась на выходные в Вену, где собиралась в одиночестве насладиться одним из шедевров Верди (Вацлав был в командировке и не смог составить ей компанию). По соседству в партере оказался австрийский архитектор с приятным именем Рафаэль, кругозор и манера общения которого привели маму в дичайший восторг. Обсудив арии за штруделем и кофе, Рафаэль вызвался проводить маму до отеля, где они тепло распрощались и договорились позавтракать на следующее утро перед ее отъездом. А часом позже состоялся телефонный разговор мамы и Вацлава, по ходу которого стало известно, что он ее, к сожалению, больше не любит и уходит от нее к мадам Кляйн, совершенно неприятной на наш взгляд, женщине.
Мы с Ричардом сразу же были поставлены в известность и, хотя, я на этот раз сорвала неплохой куш в нашем споре, маму надо было поддержать. Я быстренько вылетела в Европу и помогла ей частично перевезти самые необходимые вещи обратно в Москву. Надо отметить, что бракоразводный процесс не занял много времени и в скорости рука и сердце маман вновь были свободны.
А дальше наступила пора российско-австрийских отношений с небезызвестным Рафаэлем. Встречаясь то в Москве, то в Вене, наши голубки ловили счастливые моменты жизни и явно не собирались торопить события. Рафаэль был вдовцом с парой взрослых детей, а мама, натешившись двукратным замужеством, ценила их осознанные отношения на расстоянии.
И стали мы жить поживать, да добра наживать до тех пор, пока Рафаэль не решил пригласить маму замуж, в третий, так сказать, счастливый раз. Сейчас все в стадии разработки и обсуждений, но роскошный дом в Тироле уже куплен и, по идее, в ближайшее время он должен стать уютным гнездом для молодой семьи…
— Мария, это просто прекрасно! Мы отправляемся в Россию! У меня есть отличный план и супер-предложение! — на том конце провода Марка просто разрывало от радости и восхищения собственным талантом.
— Очень неожиданно, — ответила я.
— Встречаемся в парке на нашем месте в три, чао.
Я отложила телефон и растерянно посмотрела на папу, который дожевывал круассан.
— Пап, Марк говорит, мы едем в Россию, что думаешь?
Ответом мне был раскатистый смех Ричарда.
Глава 4. Россия в снегу
В три часа того дня мы с Марком встретились в Центральном Парке и решили прогуляться, чтобы все обсудить. Было людно, шумно, туристы пытались фотографировать вездесущих белок, и сильно пахло лошадьми, все как обычно, впрочем. Суетная атмосфера парка очень часто служила фоном для наших бесед, важных решений и драматичных истерик, моих, разумеется. А сколько километров парковых дорожек было пройдено в поисках ответов на самые важные вопросы…
Честно говоря, я в некотором роде боялась этого разговора. На сей раз, моя интуиция подсказывала, что Марк придумал что-то стоящее, без отрыва от реальности, так сказать, и мы вот-вот сможем за это ухватиться. Но поскольку речь шла о переезде, а в моем случае о возвращении на Родину, мне было немного страшно. Я боялась таких перемен… Я, почти тридцатилетняя женщина, которая ничего еще толком не сделала в своей жизни, боялась перемен. И это пугало меня еще больше.
