Андрей Ветер - Я, оперуполномоченный
– Значит, в сыскари подался? – буркнул капитан.
Болдырев подмигнул Смелякову:
– Пётр Алексеич почти двадцать лет в шкуре сыщика отпахал, успел и под пулями походить, и язву заработать, и брюшко для солидности нарастить. Тот ещё волчара, хотя по его внешности этого не скажешь. Раздобрел он в последние годы, всё на телефоне сидит. А раньше-то бегом бегал.
– В моём возрасте бегать не с руки, – проурчал Пётр Алексеевич. Как позже узнал Виктор, ему было пятьдесят два года, но выглядел он на все шестьдесят, а то и больше.
– У него такой опыт, что он по телефону, не выходя из кабинета, любое дело «раскручивает», – прихвастнул Болдырев.
– Ты б меня так перед начальством расхваливал, – хмыкнул капитан, и Виктор заметил, что Сидорову приятны были слова начальника.
Пётр Алексеевич пошарил в кармане и достал оттуда помятую пачку «Беломора». Выковырнув новую папиросу, он прикурил её от той, которая уже догорала. Глаза его смотрели сквозь сизый табачный дым на Смелякова изучающе, но доброжелательно. Виктор улыбнулся этим глазам.
– Поутру начнём, – решил Сидоров. – Завтра мне выпадает дежурить по отделению, так что мы с тобой всю нашу территорию, может, вдоль и поперёк прочешем. Форму милицейскую не надевай, ты теперь не постовой, а ищейка, не должен привлекать к себе внимание.
– А ты-то неприметный? – засмеялся Болдырев. – Да тебя каждая кошка в районе знает.
– Ты меня с другими не смешивай в кучу. Нормальный опер должен быть невидимкой. Кому надо, тот его знает. А кто не должен знать, тот не должен. – Капитан протянул Смелякову свою большую руку. – Всё, до завтра. Мне сейчас надо кое-что разгрести…
Утром в кабинете Болдырева был инструктаж, так называемая «пятиминутка». Виктор с интересом слушал сообщение об оперативной обстановке на вверенной 96-му отделению милиции территории и разглядывал лица своих новых коллег.
– И последнее, – заключая свою речь, сказал Болдырев. – Два дня назад у ресторана «Черёмушки» произошло убийство. Ногами забили человека. Дело абсолютно ясное: пьяная компания повздорила меж собой, возникла драка. Накинулись гурьбой на мужика и до смерти исколотили. Его подобрали уже мёртвого. Двое участников избиения установлены, но главный сбежал. Зовут его Та-таринов Михаил Владимирович. Недавно вернулся из мест заключения, отмотав полный срок. Места его возможного появления известны: квартира матери и квартира любовницы.
– А почему мы должны заниматься этим, Фёдор Фёдорович? – спросил кто-то. – Ресторан «Черёмушки» к нам не относится.
– Руководство Черёмушкинского РУВД обратилось к нашему за помощью. У Татаринова есть подруга, проживает на улице Вавилова, то есть у нас на территории. Там надо организовать засаду.
– Фёдор Фёдорович, ну вы же сами знаете, что людей нет. Кого мы на весь день отправим?
Болдырев окинул взглядом собравшихся.
– Пойдут Сытин и Владыкин, – сказал он тоном, не допускавшим возражений.
Виктор посмотрел на Андрея Сытина с некоторым восхищением. «Надо же! Дрон в засаду идёт. Там, может, опасно». Но, к своему немалому удивлению, в глазах приятеля он увидел вовсе не гордость за оказанное доверие, а досаду.
Сидевший рядом с Виктором капитан Сидоров громко сопел и постукивал толстыми пальцами по колену. Ему хотелось курить, но на инструктаже никто не позволял себе этого.
– Все свободны, – закончил Болдырев, и в кабинете сразу сделалось шумно.
– Вот, – буркнул Сытин, проходя мимо Смелякова, – послали чёрт знает чем заниматься.
– Ты, похоже, не хочешь в засаду, – отметил Виктор.
– Старик, у меня работы по горло. Не хватало полдня потерять на этой квартире. Вот незадача-то! – Лицо Сытина недовольно перекосилось. – Ладно, пойду собираться. Ты уже окончательно к нам?
– Да, приказ есть.
– Поздравляю. – Андрей торопливо сунул пятерню в руку Смелякова и вынырнул в коридор.
– Витя, топай за мной. – Пётр Алексеевич подошёл к Смелякову, протягивая «Беломор». – Курить будешь?
– Спасибо, у меня сигареты.
– Пойдём, нам с тобой сегодня на месте сидеть не придётся…
– Пётр Алексеевич, а как я с вами буду ходить? В качестве кого?
– Ты о чём? – Сидоров распахнул дверь своего кабинета.
– У меня же ни удостоверения, ни оружия нет.
– Не оформили еще? Документов ждать – хуже смерти. Бумаги пока по всем инстанциям проползут, можно успеть сто раз язву заработать.
– Без удостоверения-то нехорошо как-то… – посетовал Смеляков.
– Оно верно, – согласился Сидоров и чиркнул спичкой. – У тебя фотокарточка есть при себе?
– Есть. На удостоверение снимался… Вот остались четыре штуки…
– А ну дай.
Пётр Алексеевич громыхнул связкой ключей и отпер железный шкаф. Порывшись на полке, он достал оттуда коричневое удостоверение внештатного сотрудника уголовного розыска и небрежно бросил его на стол. Затем ловко подцепил фотографию в удостоверении и легко отодрал. Мазнув клеем фотокарточку Смелякова, он уверенно прилепил её на место прежней и хорошенько прижал ладонью.
– Сойдёт на первое время. Будешь пока с этой «корочкой».
Он проверил пистолет сунул его в кобуру, и Виктор почувствовал, как крохотная игла досады уколола в сердце: вот он приступает к работе, но как будто что-то ненастоящее было в этом – удостоверение «липовое», оружия нет, да и сама атмосфера вызывала мысль о несерьёзности происходящего.
– Может, чайком побалуемся пока? – предложил Сидоров. – Ты, кстати, чашку принеси какую-нибудь. Стаканы тут у нас есть, но чашка должна быть своя.
– Товарищ капитан, – в комнату заглянул сержант и, покашливая, доложил: – На улице Новаторов повесился кто-то.
– Вот и побаловались! – Сидоров развёл руками. – Самое тоскливое в нашей работе – быть дежурным сыщиком, Витя, потому что надо выезжать на все происшествия на территории нашего отделения милиции.
– И потом все эти происшествия вешаются на дежурного? – спросил Виктор. – Ему приходится вести все эти дела?
– Нет, за каждым опером закреплён определённый участок, на котором работают также три участковых. Но дежурный ездит по всем происшествиям, оформляет необходимые бумаги, сортирует их и уже потом раздаёт соответствующим операм. Так что имей это в виду: день дежурства – это день самого большого дерьма.
* * *– Старший инспектор уголовного розыска капитан Сидоров, – представился Пётр Алексеевич хозяйке квартиры.
Это была щуплая, большеглазая, испуганная женщина, лет сорока. На стареньком халатике виднелись дырки, на отворотах рукавов болтались нитки.
– Сюда, сюда… Боже ж ты мой, в туалете он… На ремне повесился… Господи, что ж такое, как же так?.. На кого ж ты меня оставил, Коляныч, родименький мой?
Капитан заглянул в совмещённый санузел, включил свет.
– Ага, понятно…
Смеляков стоял позади и через его плечо пытался разглядеть покойника. Мужчина висел спиной к двери. Из одежды на нём были только огромные тёмно-синие трусы, сильно измятые, мокрые, сползшие так, что наполовину оголились ягодицы. Спина у повесившегося была худая, густо усыпанная мелкими родинками, плечи – костлявые, голова вывернулась набок, и неухоженные волосы жиденькими прядями свесились почти до плеча.
– Видишь, Витя, – сказал Сидоров, закуривая, – работа у нас такая, что никогда не знаешь, где окажешься на следующий выезд. Вот мы с тобой осматриваем покойника в вонючем сортире, а через час, может, будем сидеть в шикарной квартире и пить вкусный чай… Ладно, валяй на кухню. Будем составлять протокол. Я диктую, ты пишешь.
Он отодвинул Смелякова и крикнул:
– Хозяйка, телефон где?! – Повернувшись к Виктору, пояснил: – Надо медэксперта и кого-нибудь из научно-технической группы вызвать. Только ведь не приедут, откажутся.
– Как это откажутся?
– Дел много, а людей мало. Если серьёзное происшествие, то они, конечно, приедут, а на такую мелочёвку, – Сидоров кивнул в сторону повесившегося, – обычно никто не выезжает.
– Но ведь это их работа!
– Работа для них – это когда ножевые ранения, убийства, разбой, грабёж, на худой случай – квартирная кража, там есть чем заняться. А тут и так всё понятно.
Он дозвонился до дежурного, и Смеляков услышал, как в трубке трещал чей-то раздражённый голос:
– Какой к чёрту повешенный! Нет сейчас никого, ни медика, ни криминалиста. Все на выезде. Вызывайте труповозку и сами всё решайте!
Сидоров кивнул и положил трубку. По его лицу Виктор видел, что другого ответа капитан не ждал. «Если так во всём, – подумал Смеляков, – то не понимаю, как они умудряются работать…»
Когда прикатил автобус и санитары вынесли покойника, Сидоров похлопал себя по карманам.
– Дьявол, папиросы кончились. Надо по пути в отделение купить. – Он причмокнул и облизнулся. – Я забыл, ты куришь?
– Да, – ответил Виктор.
– Бросай, иначе на меня станешь похож, провоняешь табачищем, как пепельница. Лучше сразу отказаться от этого дела, потому как позже нервы раскачаются, будешь куревом себя успокаивать, а это только видимость одна, никакого успокоения сигареты не дают. Просто так принято думать, что сигареты помогают. У меня вон язва, так я «Беломором», думаешь, залечиваю её, что ли? Как бы не так! Ещё больше гроблю себя, а вот продолжаю дымить.
