Дик Фрэнсис - Осколки

— Мистер Логан, — официальным тоном произнес он, — я здесь никого, кроме вас, не знаю, и не нужно мне говорить, что сейчас не время веселиться. Я заранее с вами согласен, не только из-за гибели Мартина Стьюкли, но также потому, что грядущий век, скорее всего, будет еще более кровавым, чем уходящий, и я не вижу причины…

Внезапно он замолчал. Я кивнул, приглашая его войти, и сказал:

— Я помяну Мартина.

Похоже, ему полегчало от моего согласия. Им по-прежнему двигало одиночество. Он поставил фужеры рядом с кассой, церемонно хлопнул пробкой, и шампанское вспенилось.

Я взглянул на часы. До колокольного перезвона и фейерверков оставалось всего девять минут.

— Пейте, за что вам угодно, — подавленно заметил Ллойд Бакстер. — Полагаю, явиться к вам было не лучшей идеей.

— Не согласен, — возразил я.

Несмотря на пульсирующую боль утраты, меня все же охватило непреодолимое возбуждение при мысли, что все можно начать сначала.

До перезвона оставалось пять минут. Хоть я и пил шампанское Ллойда Бакстера, он мне по-прежнему не нравился. Нас познакомили года два тому назад. Помню, у него были густые, здоровые темные волосы, но, как только ему перевалило за пятьдесят, он начал быстро седеть. Лицо у него было властное, с соответствующим тяжелым подбородком. Он нарастил жирок на шее и животе. Если он больше походил на промышленника, чем на землевладельца, то это потому, что продал принадлежавший ему контрольный пакет акций судоходной компании, чтобы купить землю и скаковых лошадей.

Он строго заметил, что не одобряет молодых людей вроде меня, которые могут устраивать себе выходные когда заблагорассудится. Я знал: он считает, будто я надоедал Мартину и злоупотреблял его временем, хотя сам Мартин настаивал, что все обстоит скорее наоборот. Если у Бакстера складывалось определенное мнение, он, похоже, не торопился его менять.

Вдалеке в холодной ночи зазвонили колокола, оповещая о великой минуте. Ллойд Бакстер поднял фужер выпить за что-то свое, и я последовал его примеру, желая себе всего лишь прожить январь 2000 года в целости и сохранности. Выказав обычную вежливость, я добавил, что выпью за его здоровье на улице, если он позволит мне отлучиться.

— Разумеется, — невнятно произнес он.

Открыв дверь галереи, я вышел на улицу с фужером золотого напитка и увидел, что множество людей вышли под звезды подышать свежим новогодним воздухом. На улице выше по склону большая компания, взявшись за руки, раскачивалась и горланила «Доброе старое время», пропуская половину слов. Машины еле ползли и гудели, из их открытых окон кричала восторженная молодежь.

Хозяин соседней букинистической лавки энергично потряс мне руку и с незамысловатой доброжелательностью пожелал счастливого Нового года. Я улыбнулся и поблагодарил. Улыбаться было легко. И всегда-то приветливая, деревенька привечала своих жителей и приход Нового года со столь же незамысловатой сердечностью.

Я пробыл на улице дольше, чем намеревался, и неохотно решил возвращаться в магазин — к парусиновой сумке и незваному гостю, чье настроение от моего отсутствия едва ли улучшилось. Распахнув тяжелую дверь, я собрался извиниться, но обнаружил, что это сейчас не главное.

Ллойд Бакстер лежал ничком на полу демонстрационного зала. Я со страхом опустился на колени и нащупал шейную артерию. К моему великому облегчению, я ощутил под пальцами редкое, ритмичное «тук-тук». Может, удар? Или инфаркт? Я очень слабо разбираюсь в медицине.

Потрясающе неудачная ночь для вызова врача, подумалось мне. Я встал и шагнул к столу, на котором стояли касса, телефон и прочее оборудование. Без особой надежды я позвонил в «скорую помощь», но, несмотря на новогоднюю ночь, мне ответили. Я положил трубку и только тут заметил, что сумка с выручкой исчезла.

Я чертыхнулся. Я вкалывал за каждый пенс, руки болели до сих пор. Я расстроился, разозлился и даже предположил, что Ллойд Бакстер оказался на высоте и его вырубили, когда он попытался защитить от вора мои деньги.

Неизвестного содержания видеопленка тоже исчезла. Негодование, знакомое любому, у кого крали и менее важные вещи, привело меня в еще большую ярость. Потеря пленки была серьезным ударом, хотя и не таким, как потеря денег.

Я позвонил в полицию, но там нисколько не всполошились. Полицейских волновали бомбы, а не мелкие кражи. Мне обещали прислать утром детектива.

Ллойд Бакстер зашевелился и застонал. Ночной холод пробрал меня до костей, что уж говорить о Бакстере. За заслонкой стекловаренной печи ревело пламя, и в конце концов, совсем замерзнув, я нажал ногой педаль заслонки и впустил в мастерскую горячий воздух.

Чрезвычайно расторопная бригада «скорой помощи» со знанием дела осмотрела Бакстера, поставила предварительный диагноз и завернула больного в красное теплое одеяло, собираясь везти в больницу. Бакстер на мгновение очнулся, скользнул затуманенным взглядом по моему лицу и забылся крепким сном.

Санитары выспросили у меня все, что я знал о болезнях Бакстера (я фактически не знал ничего). Один из них составил список содержимого его брючных карманов — носовой платок, пузырек с таблетками и ключ от гостиничного номера.

Мне даже не пришлось предлагать отнести ключ в гостиницу, санитары сами меня попросили. Я быстро сунул его себе в карман, мечтая выспаться в кровати Бакстера, поскольку санитар сказал, что того продержат в больнице всю ночь.

— Что с ним такое? — спросил я. — Сердечный приступ? Удар? А может… на него напали и ударили?

Я рассказал санитарам о деньгах и кассете. Они покачали головами. Старший отмел мои предположения: по его мнению, с Ллойдом Бакстером случился эпилептический припадок.

— Припадок? — тупо переспросил я. — Он весь день вроде бы отлично себя чувствовал.

Санитары закивали с умным видом. Таблетки в пузырьке оказались средством для предотвращения приступов эпилепсии.

— Эпилепсии, — подтвердил начальник бригады. — И кто поручится, что он принял таблетку вовремя? Да и все остальное. Алкоголь. — Он показал на пустую бутылку «Дом Периньон». — Бодрствование в поздний час. Стресс. Не его ли, часом, жокей погиб сегодня на скачках?

Глава вторая

В «Вичвудском драконе» никто не возражал, что я занял номер Ллойда Бакстера. Утром я собрал его вещи и попросил администратора отправить их в больницу. Затем пересек улицу и вошел в свою мастерскую. Мартин стоял у меня перед глазами, но запечатлеть себя в стекле не давал. Вдохновению не прикажешь, погонять его бессмысленно, я в этом не раз убеждался.

В топке печи ревело пламя. Сидя у стола из нержавеющей стали (его называют катальной плитой, или долоком), я думал только о смеющемся Мартине и о его потерянном вместе с видеопленкой послании. Где теперь эта пленка, что на ней и кому понадобилось ее красть?

Около девяти мои бесплодные размышления прервал звонок в дверь. На пороге стояла девушка в мешковатом свитере до колен и в бейсболке поверх копны окрашенных яркими прядями волос. Мы с интересом разглядывали друг друга. Ее живые карие глаза были полны любопытства.

— Доброе утро, — вежливо поздоровался я.

— Да, да, — рассмеялась она. — Счастья в новом веке и прочая чушь. Вы и есть Джерард Логан?

— Да, — кивнул я. — А вы?

— Детектив констебль Додд.

Я удивленно сморгнул:

— В штатском?

— Можете посмеяться. Вы сообщили о краже в тридцать две минуты первого ночи. Разрешите войти?

— Милости прошу.

Она шагнула в галерею и вспыхнула в лучах подсветки.

В воображении я безотчетно воплотил ее в стекле — в виде абстрактной волны чувства и света. Эта моя инстинктивная привычка, однако же, не сработала, когда я попытался воссоздать образ Мартина.

Не подозревая ни о чем таком, детектив Додд предъявила удостоверение с фотографией в форме и с именем Кэтрин. Я ответил на ее вопросы, но полиция уже пришла к твердому мнению. Очень плохо, что я оставил набитую деньгами сумку на самом виду, заметила детектив Додд. На что я рассчитывал? А видеокассеты вообще воруют вокруг да рядом.

— Что было на пленке? — спросила она, нацелив ручку в блокнот.

— Понятия не имею.

Я объяснил, как ко мне попала эта кассета.

— Порнография. Никакого сомнения, — четко и уверенно резюмировала она с большим знанием дела. — Неизвестного содержания. Сможете отличить кассету от других, если снова увидите?

— На ней нет наклеек.

Услышав, сколько денег украли, она вскинула брови, но было ясно, что, по ее мнению, парусиновой сумки с кругленькой суммой мне больше не видать. У меня оставались еще чеки и бланки оплаты по кредитным карточкам, но большинство покупателей-туристов расплачивались наличными.

Я рассказал детективу об эпилептическом припадке Бакстера:

— Может, он видел вора.