Игнасио Акунья - Частный детектив. Выпуск 12
— У вас еще есть время все обдумать, сеньорита. Может, все это выдумки, понимаете, что я имею в виду? — попытался я успокоить девушку.
И тут она, всхлипывая, поведала мне историю, старую как мир. У ее отца интимные отношения с некоей особой, известной всем под именем Сусанна. Отношения эти зашли слишком далеко, и в кульминационный период сенатор Рамирес совершил непростительную глупость, постоянно посылая своей возлюбленной страстные письма. Но, как известно, всему приходит конец, пришел конец и этой любви, сначала перешедшей в холодность, а затем в настоящую неприязнь.
Все было бы хорошо, если б эта особа смирилась со своим «несчастьем» и просто выплакала свое горе, тем более, что за свою отставку она получила от «отца родины» 6000 песо. Но так поступила бы любая другая женщина, но только не Сусанна.
Когда сенатор возомнил, что Сусанна начисто вычеркнута из его жизни, он получил письмо, полное ласковых упреков. Его спокойствие, естественно, было нарушено, однако он упорно не отвечал, пока не получил другое послание, на сей раз уже с угрозами. Либо он заплатит еще, либо его супруга получит подробное описание всех разнообразных даров, которые были преподнесены ей сенатором за время их продолжительной любовной связи. Тогда сенатор, в планы которого абсолютно не входил развод, поскольку семья его жены была одной из самых известных в городе и ратовала за прочный брак и все такое прочее в вопросах нравственности, начал ежемесячно выплачивать Сусанне весьма кругленькую сумму. И уже смирился с этим. Но случилось так, что вскоре «отцам города» за заслуги перед нацией повысили жалованье. Подобное «справедливое» решение было принято на одном из памятных совещаний.
И ненасытная Сусанна быстро все прикинула и произвела несколько нехитрых математических выкладок в своей прелестной головке, рассудив, что ей тоже положено повышение «зарплаты». Ситуация стала невыносимой. Сенатор сделался желчным и раздражительным, его чуть не хватил апоплексический удар. Он начал орать на дочь, и если такое не произошло пока с сеньорой Рамирес, чувствовалось, что это вот-вот случится, потому что вспышки раздражения у сенатора все более усугублялись.
Закончив свое сбивчивое повествование, сеньорита Рамирес начала вдруг умолять меня раздобыть у Сусанны эти уличающие отца письма. Стиснув лицо ладонями, девушка шептала: «Умоляю, умоляю!». В конце разговора она достала из сумочки сотенную купюру и сказала, что заплатит в два раза больше, когда я передам ей эти письма.
— Вы можете подождать до завтра? — спросил я.
— Нет! — вскричала она. — Завтра наступает срок, установленный Сусанной, когда ока вручит их моей матери, а это крах, развод!..
Я попросил сеньориту Рамирес рассказать мне о местонахождении дома, где предположительно находятся обличительные письма, и сказал, чтобы она ожидала моего звонка.
Она поднялась и робко протянула мне на прощание руку, затем с опаской покинула бар.
Я инстинктивно почувствовал, что дело это опасное. Сам не знаю почему. Но ощущение было мимолетным, и я не обратил на него особого внимания. Посидев еще немного в баре, я решил наконец взглянуть на дом коварной Сусанны.
Хотя было уже почти девять вечера, ее дом, расположенный в Ведадо, казался погруженным в сон. Но меня это не удивило, ведь ночная жизнь его обитательницы еще не начиналась.
Я пристально вглядывался в засаженный деревьями двор, окружавший строение. Убедившись, что поблизости никого нет, перелез через садовую решетку. Достав отмычку, которую всегда носил с собой, я попробовал открыть входную дверь — безрезультатно. Я осторожно обошел дом. С горечью оглядел множество окон с массивными металлическими решетками. И тогда решил испытать судьбу, попробовав проникнуть через помещение для слуг. Руководствуясь законом, согласно которому в любой цепи есть свое слабое звено, я вскоре очутился в доме.
Зажегши фонарик, прокрался к спальне Сусанны. Кругом царила мертвая тишина, и если бы не свет, пробивавшийся из-под двери спальни, ничто не говорило бы о том, что дом обитаем. Я уже подумал, что я один во всем доме. Но я ошибался.;. Там была Сусанна.
Необыкновенно красивая женщина… Ее черные прямые волосы, коротко подстриженные по моде, два года назад называвшиеся «итальянский мальчик», покрывали голову правильной формы. Совершенный овал лица завершался прелестным подбородком. Аккуратный, хотя и не классический носик, очень шел этому восхитительному лицу. Огромные темные глаза, обрамленные длинными ресницами, были полуоткрыты. Ее белое роскошное тело, наполовину обнаженное, покоилось на широкой кровати. Спальня освещалась каким-то сумрачным похоронным светом. Похоронным… Ведь женщина, раскинувшаяся на кровати, была мертва. Я подумал, что она олицетворяет собой прекрасную смерть. Как сказал великий Бодлер: «безжалостный покой великолепной маски…»[2]
У ножа, вонзенного пониже левой груди, была отполированная деревянная рукоятка, на которой не виднелось никаких следов. На белом бархатном одеяле и подушках в изголовье кровати алели пятна крови. Я бросил взгляд на вместительный туалетный столик, заставленный бесчисленными флаконами с духами и коробочками с кремами, лакированными пудреницами с инкрустациями. От них исходил пряный аромат. Кругом были раскиданы различной формы гребенки, коробочки с тушью и прочие предметы женской косметики. Кроме того, на столике стояла продолговатая эллипсообразная шкатулка из слоновой кости, полная драгоценных украшений. Я подошел к застекленному шкафчику, в котором висели многочисленные туалеты, подчеркивающие фигуру. Рядом в беспорядке валялись разбросанные ночные сорочки, пеньюары, комбинации… На столике, стоящем возле постели, вместе с двумя мягкими креслами, виднелась серебряная пепельница, полная пепла и окурков, тут же находились два стакана с остатками выпивки. На роскошном ковре, покрывающем пол, также в беспорядке были разбросаны предметы дамского туалета. Но во всем этом не ощущалось какой-либо неряшливости или неаккуратности. Голубые обои на стенах тускло освещались маленьким бра.
Я снял перчатки, подошел к телу и потрогал его. Оно было холодным, кровь, должно быть, уже свернулась. Все, и окоченение и мертвенная бледность лица, резко контрастирующая с черными полузакрытыми глазами, говорило о смерти. Скоро начнется необратимый процесс разрушения…
Почему убита эта женщина удивительной красоты?!
— Да, — сказал я себе, передернувшись от озноба, — все мы когда-нибудь умрем — это неизбежно.
Я неторопливо приступил к поискам. Методично обшарил спальню, пытаясь обнаружить, где спрятаны письма сенатора. Тщетно. Тогда я решил обыскать остальные комнаты. Но прежде снова тщательно осмотрел шкатулку с драгоценностями. Это была редкая, по всей видимости, старинная вещь из слоновой кости, с вырезанным на крышке лицом женщины, видимо, китаянки. Меня очень заинтересовало это изображение. Сгорая от любопытства, я приблизил вещицу к глазам, снял крышку и увидел содержимое шкатулки: там не было ни одной дешевой вещи. Но что-то заставило меня призадуматься. Судя по всему, эта шкатулка не предназначалась для хранения драгоценностей. Мне показалось, что существует какой-то странный контраст между самой шкатулкой и ее содержимым. И что побудило резчика изобразить это лицо на крышке? Сам не могу объяснить, зачем я вывалил драгоценности на туалетный столик и потряс шкатулку. Затем простукал дно. Услышав звук, раздающийся обычно при ударе по полому предмету, я почувствовал, как участился мой пульс. И принялся лихорадочно размышлять, где по логике вещей может находиться потайной ящик, наличие которого я сразу же заподозрил, услышав этот звук. Я вертел шкатулку и так и сяк, но все безрезультатно. Наконец, устав от этих тщетных манипуляций, я вставил крышку в пазы и закрыл шкатулку. Китаянка, вырезанная на крышке, смотрела на меня с каким-то неописуемым торжеством. Буквально с вызовом. Я достал лупу и снова внимательно осмотрел шкатулку. И тут на лице китаянки заметил крошечную дырочку, невидимую невооруженным глазом. Взяв с туалетного столика шпильку, я сунул ее в неприметное отверстие. Раздался характерный щелчок невидимой пружинки, и потайное отделение открылось. Я увидел письма. Обрадованный, спрятал их в карман.
То, что случилось потом, произошло, по-видимому, из-за моей излишней самоуверенности. А ведь внутренний голос меня предупреждал, что дело будет опасным. Я был уверен, что все пройдет гладко и потерял бдительность. Сзади послышались легкие шаги, и я понял, насколько был глуп, забыв о предосторожности. Я не успел даже сунуть руку под мышку, где находился «люгер». Короткий приказ «Не шевелиться!» прорезал тишину. Я хотел повернуть голову, чтобы хотя бы столкнуться со своим противником лицом к лицу, но тот же неприятный резкий голос произнес: «Не оборачиваться!» Я застыл на месте. Совершив одну ошибку, мне не хотелось совершать вторую, оказав сопротивление. Я весь напрягся, чувства мои обострились, и я решил ждать — в моем положении это было самым разумным. Может, этот человек снова заговорит?.. Я ожидал. Но не слышал ни его голоса, ни какого-либо иного звука. Зато увидел нечто светящееся. Этот блеск был похож на сверкающие маленькие звездочки с каким-то опаловым отливом. И все погрузилось во тьму…
