Наталья Андреева - Пробка
И Юрий Греков вновь невольно усмехнулся. Вспомнилось вдруг: зима, вечер тихий, теплый, с неба мягко падают огромные, как пушинки из бабушкиной перины, снежинки. Она в осеннем пальтишке, но в смешной меховой белой шапке с пришитым сзади пушистым хвостом. У двери в подъезд внезапно краснеет, бормочет «до свидания» и исчезает, не оставив ему даже номера телефона.
Пришлось зайти в читальный зал еще разок. Недоработали.
— Значит, это не была любовь с первого взгляда?
— Любовь? Ах да. Конечно. Любовь.
В действительности же ему надоело жить на частной квартире. Юрий Греков был человек основательный. И делать все умел основательно: содержать семью, зарабатывать деньги и организовывать близких людей так, чтобы всё остальное делали за него они. А не умел он делать ремонт своими руками, готовить, стирать, гладить белье, мыть полы и так далее. Не то чтобы не умел — не хотел. Развод его не столько огорчил, сколько разозлил. Бытовых неудобств Юрий Греков не выносил.
Поэтому, узнав, что у Нины пустует отдельная квартира в Зеленограде, задумался всерьез. Приданым девушку обеспечили, но жила она по-прежнему с родителями. Почему?
— Я так и спросил, когда к дому шли: почему? Она говорит: привыкла, мол. А замуж, говорю, не хочешь? Тут она опять покраснела.
— Так сразу и спросил? — удивился Володя.
— А что такого?
— Ну ты даешь! Я вот их боюсь.
— Кого?
— Женщин. Потому и не женат до сих пор.
— Не женат ты по собственной дури, — сердито сказал Греков.
— А может, потому, что не встретил такую, как твоя Нина? — тихо спросил Володя.
— Чего?
Ну Петров дает! Тоже мне, идеал! Его Нинка-Пробка! Сошелся-то с ней, чтобы какое-то время перекантоваться. А она, дуреха, влюбилась не на шутку. И даже замуж за него пошла.
Настоящий же шок Юрий испытал в первую брачную ночь, узнав, что его невеста — девственница! Выходит, все по-настоящему. Ну откуда она такая взялась? Греков с тоской вспомнил, как пытался ее расшевелить, а она краснела и все пыталась натянуть на них одеяло, хотя на улице уже было лето, и жара стояла нестерпимая. И потом, что бы он ни делал, это было неискоренимо. Нина всегда занималась любовью с законным мужем, натянув на обоих одеяло до макушек, отчего он потел и задыхался. И был уверен: это не доставляет и жене ни малейшего удовольствия. Если уж ему приходится делать над собой усилие, то что говорить о ней! Это обижало, потому что с другими женщинами все было иначе.
Но Петрову он об этом не скажет. Это — личное. Скажет другое:
— Да, она была хорошая женщина. Вдруг он в зеркало заднего вида с ненавистью посмотрел на красный «ягуар».
— Едет? — поймав его взгляд, спросил Петров. Володька — профессионал. Не надо об этом забывать. Настоящий профессионал, из числа тех, кто лишнего шума не производят, никогда не суетятся и в компаниях, в шумных застольях о своих подвигах не распространяются. Они тихо и молча делают свое дело.
Юрий вдруг вспомнил, как месяц назад в бассейне наблюдал за двумя пловцами. Перед прыжком один активно разминался, размахивал руками, надувал щеки и демонстрировал девочкам свою мускулатуру. Второй просто стоял и смотрел на воду. Сосредоточенно. Потом они поплыли. Первый двигался шумно — брызги летели стеной, пятки сверкали, руки мелькали, девочки вокруг визжали. Второго никто не замечал, он работал тихо и все так же сосредоточенно. Но первым приплыл именно он — Володя Петров. Тот, который стоя на тумбе размахивал руками, потом кричал: «Это нечестно! Случайность! У меня ногу свело!»
Но все было честно. Юрий Греков в этом не сомневался. Потому что он знал своего друга…
— Знакомая, значит, — еле слышно вздохнул Петров.
— Я и сам не пойму: чего она прицепилась к Нинке?
— Что, часто заходила?
— Видишь ли…
И Юрий Греков задумался. Дом Одинцовых считался самым богатым в коттеджном поселке. И землицы у них было побольше, чем у прочих — соток тридцать. И сам особняк — на загляденье: в три этажа, с зимним садом, с огромной застекленной верандой, флигелями, мансардами, над которыми возвышались островерхие крыши цвета переспелой вишни. Этот огромный дом — символ богатства, успеха и процветания — стоял в самом центре поселка и невольно притягивал взоры. Он был похож на красавец-фрегат, возглавляющий эскадру, а на флагштоке вместо вымпела во время порывов ветра бешено вертелся флюгер. Вокруг сгрудились деревянные ладьи многочисленных построек: тут и русская баня, и сауна с бассейном, и беседка, и еще много чего.
Юрий знал, что хозяйку особняка зовут Алиной. Алина Одинцова и Нина Грекова. Что между ними может быть общего? Да ничего!
— …я не видел, чтобы она заходила к жене.
— Может быть, Нина к ней?
— Ты смеешься? В доме Одинцовых ее могли бы принять только в качестве прислуги. С черного хода. Но этого бы я уже не допустил.
— Тогда как объяснить появление Одинцовой на кладбище?
— Не знаю.
— Я потому спрашиваю, что мне все это несколько странно. Ведь я занимался делом Михаила Одинцова.
— Да, помню, — тут же помрачнел Греков. Лучше бы Володя этого не вспоминал!
— Я просто подумал: какое странное совпадение.
— Какое тут может быть совпадение?
— Два весьма похожих самоубийства. Выстрел в висок, около полуночи. И оба потерпевших жили на моем участке. На территории коттеджного поселка, который до сих пор считался благополучным. Это что, эпидемия? Ведь между первым и вторым самоубийством только полгода прошло!
— Для эпидемии, — кисло сказал Греков, — мало случаев и много времени, которое их разделяет. Это я тебе как следователь говорю.
— И Одинцова вдруг появляется здесь, на кладбище, — гнул свою линию Володя.
— Может, в память о муже?
— Приехала проводить в последний путь женщину, которая умерла так же, как и ее муж? Кстати, а они были знакомы?
— Одинцов и моя жена? Какая чушь! — Юрий чуть не рассмеялся, но вспомнил, что едет с похорон. Собственной жены. Смех в данном случае неуместен. Нина и Одинцов! Домохозяйка, не принадлежащая по уровню доходов даже к среднему классу, и миллионер! Ну Петров сказал!
Разумеется, у миллионеров могут быть любовницы. Но не такие, как его Пробка. Она была не только глупа — она была некрасива. Одевалась безвкусно. Говорила бессвязно. И вообще, истеричка. Разве можно, имея такую жену, как, Алина, бросить хоть один взор в сторону Нины Грековой?
Конечно, чудеса случаются, но только в сказках. А следователь Греков мыслит реальными категориями. Между господином Одинцовым и его Ниной не было ничего общего. Вряд ли они были даже знакомы. И если бы не красный «ягуар», по-прежнему маячащий за спиной, то Юрий подумал бы, что появление Алины на кладбище — это сон. Мираж. Но ведь Петров его тоже видит! «Ягуар»! Наконец-то они выехали на кольцо.
— Как хочется выпить, — тоскливо сказал Греков.
— Потерпи. Меньше чем через час будем на месте.
— Смеешься? Впереди — автобус! Тихоход! Все равно без них не начнем. Может, тормознуть их? Взять бутылку коньяка, и…
— Неудобно.
— Неудобно на гвоздях спать.
— А ты пробовал?
— А ты?
Они переглянулись. Между лучшими друзьями всегда есть соперничество. И незаметна грань, когда оно может перейти в открытую вражду, даже месть — за те моменты, когда приходилось признавать свое поражение. Юрий Греков имел разряд по спортивной стрельбе, Володя Петров — разряд по плаванию. Греков тащил друга к стенду, на котором висели мишени, Петров, в свою очередь, затаскивал его в бассейн, где был явно сильнее. Втайне Греков стал регулярно ходить в бассейн и подозревал, что Петров, втайне же, занимается с инструктором по стрельбе дополнительно. Готовят друг другу сюрприз.
Речь о гвоздях зашла не случайно. Чем проще говорит Петров, тем глубже подтекст. Такова сущность его натуры.
— Ладно, проехали, — миролюбиво сказал Петров.
Он всегда отступает первым. Есть люди, которые ломаются, а есть те, которые только гнутся. Это к вопросу о гвоздях.
— Извини, я не в себе.
— Понимаю. Гляди-ка… Никак пробка! — вдруг воскликнул Петров.
— Да нет, едут, — уверенно сказал Юрий. — Медленно, но едут. Рассосется.
— Не развернуться ли? — забеспокоился Володя. — В другую сторону, кажется, движение нормальное!
— Поезжай вперед!
Как всегда, они друг другу противоречили. Но на стороне Грекова был автобус, который разворачиваться не собирался. И «ягуар», который также не намеревался менять курс. Он только переместился на атакующую позицию, справа.
Греков повернул голову и увидел ее профиль: кончик носа, бледную щеку, в ухе крупный сапфир. Кажется, Алина усмехнулась. Он махнул рукой: давай, мол, проезжай! Но Одинцова не отреагировала. «Ягуар» притормозил и поехал рядом.
Юрий видел, как автобус тоже замедляет ход и вклинивается в поток машин, которых становится все больше и больше, а просвета между ними — все меньше и меньше.
