Ольга Володарская - Призраки солнечного юга
— Господи, помоги! — сипло выдохнула подруга, в изнеможении приваливаясь спиной к фонарному столбу.
Да уж, теперь нам поможет только господь. Ибо эти два идиота (Лева между прочим, влюблен в меня) испортят нам всю малину. Они выпросят смежный с нашим номер, на пляже займут соседние лежаки, в столовой усядутся за тот же столик, что и мы, и просто задолбают своим вниманием… А вечерами… вечерами они будут таскаться за нами по набережной и отпугивать всех потенциальных кавалеров. Я уж не говорю о том, что пылкий Зорин запросто может устроить ежевечерние концерты под балконом, чем привлечет внимание персонала к нашей комнате. Что в нашем случае просто недопустимо!
… А тем временем «сладкая парочка» подгребла к нашей лавке.
— Сонечка! — просиял Зорин, узрев свою даму сердца. — И вы тут! Радость-то какая! — от радости его борода встала дыбом, а щеки еще больше заалели. — Провожаете подружку?
— Зорин, ты чего придуриваешься, — не очень вежливо прервала его я. — Я тебе три дня назад говорила, что Сонька едет со мной.
— Точно! Как я мог забыть! — театрально охнул он.
Вот артист! Забыл он, как же! Да если бы не Сонька ни в какой Адлер он бы не поехал. В гробу он видел горы, пальмы и прибой, вернее не в гробу, а в своем супер-плоском мониторе на жидких кристаллах, от которого он не отлипает ни днем, ни ночью. И стопудово (любимое Юркино словечко) уверен, что только идиоты могут трястись двое суток в поезде, лишь затем, чтобы посмотреть на горы, пальмы и прибой. Ведь все это можно увидеть на дисплее компьютера, даже не вставая со своего любимого кресла.
— А ты как умудрился отхватить путевку? — подозрительно спросила я. — И так из нашего отдела сразу двоим дали, мне и Эмме Петровне. А тут еще ты…
— Я попросил, мне дали, — нарочито беспечно молвил Юрка и махнул своей пухлой ладошкой — типа, мне и не такое по зубам. — Надо же другу компанию составить…
— Юрик, колись, иначе я тебе свои обеды отдавать не буду, — припугнула я бородатого «Ромео». Он у нас был страшным обжорой, поэтому подъедал за всеми, даже за столовским котом Персиком, которому повара варили специальную похлебку из сосисок и крупы, и которую он не всегда соизволял кушать.
— Честно! Я же ценный работник, вот поощрили…
Я фыркнула — ценный, как же! Зорин, конечно, мужик башковитый, даже очень. Он хорошо образован, любознателен, умен. В компьютерах же вообще сечет, как никто. Но! Вместо того чтобы ваять программы для нас, работников вычислительно центра, он часами блуждает по интернетовским порно-сайтам, изучает каталоги элитных проституток, знакомиться с оголтелыми эротоманами, спорит с приверженцами однополой любви, флиртует с виртуальными стриптизершами. Иногда он режется в свою любимую «Стратегию». А то и вовсе засылает вирусы в чужие компьютеры — он у нас заядлый вирмейкер… Так что ценным работником Юру Зорина назвать можно только сильно погрешив против истины
— Юрик, не ври! — это уже Эмма Петровна возмутилась, она, как и я, особой ценности в его работе не видела.
— Ну ладно, ладно, скажу, — пробурчал Юрка. — Я это… ну… институтскую сеть, заметьте, включая директорский компьютер, спас от страшного вируса.
— Наше сетевое окружение было заражено? — удивилась я. — Вроде на той неделе, когда я была на работе…
— Вирус попал в сеть три дня назад, — с пафосом произнес Юрок. — Страшный, как атомная война! Ни одна из наших антивирусных программ не смогла с ним справиться.
— А ты, значит, справился? — с сомнением спросила Эмма.
— Конечно, — ответила за Юрку я. — Ведь именно он его туда и запичужил. Так, Юрик?
— Нет! Клянусь!
— Не клянись. Бог накажет. Твой компьютерный бог с процессором вместо сердца. — Я обернулась к Соньке. — Он как узнал, что ты вместе со мной в санаторий едешь, тут же разработал сей вероломный план. Юрка у нас тот еще стратег.
— А почему вы так вырядились? — оторопело произнесла Сонька, теперь она зачарованно пялилась на монументальные Зоринские ноги в полосатых тирольских гольфах.
— О! — воскликнул Юрка, обрадованный сменой темы. — Вам нравится? Это последний писк моды!
Мы недоверчиво хмыкнули, даже не знакомая ни с одним из модных писков последнего десятилетия Эмма Петровна не поверила, что клетчато-полосатый ужас может быть актуален.
— И где вы этот писк приобрели? — спросила она, растеряно улыбнувшись. — На блошином рынке?
— Скорее всего, на распродаже списанных цирковых костюмов, — хихикнула Сонька.
— Вот и не угадали, — надулся Зорин. — Лев, скажи им, где мы прибрахлились! Ну скажи!
— В бутике, — гордо провозгласил Лева Блохин.
— Где? — в один голос выкрикнули мы.
— Не просто в бутике, — поправил друга Зорин. — А в элитном бутике.
— И там вам сказали…
— … что в нынешнем сезоне все кино-звезда так ходят.
Я вновь окинула взглядом прикид «сладкой парочки». Значит, писк моды. Значит, в бутике купленный. Значит, все кино-звезды… Интересно, кому из мировых дизайнеров и с какого перепоя пришла в голову мысль сделать ансамбль из тельняшки и клетчатых «Бермуд». Разве что Жан-Полю Готье или Вивьен Вествуд… Или Галиано, после лошадиной порции кокаина…
— А как тот бутик назывался? — спросила Сонька.
— «Вещи из Европы», — доложил Лева.
— Как? Прямо так и назывался?
— Да. Элитный сэконд-бутик «Вещи из Европы», так и назывался…
После этих слов мы не просто рассмеялись — заржали! Надо же, до чего наши старьевщики не додумаются, чтобы заманить вот таких простаков. Сэконд-бутик! Мне бы даже с перепоя такое в голову не пришло.
Пока мы смеялись, тот же бодро-гнусавый голос, что сообщал про время, объявил:
— Скорый поезд номер триста сорок один Нижний Новгород-Адлер прибывает к третьей платформе шестому пути. Повторяю…
Эмма Петровна встрепенулась.
— Мальчики, помогите мне. Ты, Лева, возьми сумки, а ты, Юра, чемодан, остальные котомки мне донесут девочки…
Лева с энтузиазмом вцепился в ремни сумок, мы послушно подхватили котомки, а вот Зорин чемодан взять и не подумал:
— Вы что, Эмма Петровна, с ума сошли? — возмутился он. — Мне тяжести понимать нельзя. У меня больная спина…
— Юра, как не стыдно? Такой большой, такой… — какой «такой» Зорин мы так и не узнали, потому что Эмма замолчала и начала хватать ртом воздух.
— Что вы так переживаете? — испугался Лева. — Вы не беспокойтесь, я ваш чемодан донесу… Мне не трудно.
Но Эммы не думала успокаиваться, она покраснела, затрясла головой, заохала и мертвой хваткой вцепилась в мое запястье, будто без моей поддержки она не устоит на ногах.
— Вам плохо? Сердце? Или что? — перепугалась я.
— Леля, — прохрипела Эмма. — Леля! Посмотри… какой стыд…
Я резко обернулась.
Сначала ничего особенного я не увидела. Двухэтажный вокзал, деревья, ларечки с горячими пирожками, лавки, на лавках люди, ожидающие того же поезда, что и мы, забегаловка с громким, но неуместным названием «Акватория», из «Акватории» выплывают какие-то пьяные личности (нажрались в девять утра — какой кошмар!), рядом стоянка такси… Стоп! Пьяные личности кого-то поразительно напоминали…
— Маруся! — ахнула я, узнав в шатающейся лохматой брюнетке свою подругу, с которой проработала бок о бок без малого пять лет.
— И не только она, — обретя голос, гневно выкрикнула Эмма. — Обе Маринки и Княжна! Все! И все пьянущие! Какой стыд!
Я пригляделась к подругам. Точно! Все пьянущие. Более-менее выгладила только Маринка-маленькая (рост сто пятьдесят сантиметров, по этому «маленькая»), она и шла ровно, и не гоготала в голос, как остальные. Хуже всех Маринка-большая (на семь см. выше «маленькой» по этому «большая»), она не только шаталась и хохотала, но еще и норовила прилечь отдохнуть прямо на асфальт. Я ее такой ни разу не видела, что не удивительно, так как она практически не пьет, разве что шампанское по праздникам. Две оставшиеся подружки Маруся и Княжна (это не титул, а прозвище) были потрезвее Большой, и попьянее Маленькой, короче, находились в промежуточной стадии опьянения, то есть между предпоследней «ты меня уважаешь» и последней «мордой в салат». Этих я тоже в таком состоянии ни разу не сподобилась лицезреть, что тоже не удивительно, потому что норма Княжны — три стопки, а Маруськина — четыре, больше, как правило, в них не помещалось.
— Чего это они? — испугался трезвенник Блохин. — Заболели? Или что?
— Нарезались, — хохотнул Юрка. — Во дают!
— В девять утра! Как не стыдно, — продолжала сокрушаться Эмма.
— Да уж, — поддакнула Сонька (хотя чья бы уж корова мычала, но об этом позже…).
А пьяная гоп-компания, между тем, добрела до нас. С гиканьем, ором и писком все четверо бросились меня обнимать, целовать, валить с ног, потом до кучи повисели на шеях и у всех остальных.
Удовольствие от этих объятий получил только завсегдатай порно-сайтов эротоман Юра Зорин.
