Марина Крамер - Не верь, не бойся, отпусти!
Водитель, бросив взгляд мне за спину, тоже оценил ситуацию как невыигрышную, выматерился и быстро побежал к «Шкоде», на ходу пригласив приятеля присоединяться. Мимо нас пронеслись трое с битами, но расстояние было чуть длиннее, чем они могли преодолеть за короткое время, потому несчастной «Шкоде» досталась только брошенная в заднее стекло бита. Аннушка, открыв рот, наблюдала за происходящим и, кажется, вообще перестала понимать, что творится. Бритые парни подошли к нам и, поздоровавшись, предложили помощь, от которой мы, поблагодарив, отказались — джип был на ходу, до Склифа мы как-нибудь доберемся, а потом уж Аннушка решит, что делать.
Сев в машину, мы закурили, чтобы немного успокоиться.
— Ну, ты даешь, Варька, — выдохнула Вяземская, выпуская облако дыма, — я чуть лужу не сделала, когда водитель на меня полетел, а ты как скала…
— Ань, ну, это же просто — на регистраторе видно будет, что они нас подрезали, рассчитывая на то, что две бабы испугаются и отвалят денег столько, сколько попросят. Но схема-то лоховская, я сто раз про такое слышала. Они просто не увидели, что у нас регистратор стоит, иначе не связались бы, скорее всего.
— Я испугалась, аж дар речи потеряла… а что за мужики были? Ну, те, с битами?
— А я знаю? Может, скинхеды какие — ты рожи-то их видела? Но все равно спасибо мужикам, помогли.
— Да уж… — Аннушка выбросила сигарету и посмотрела на трясущиеся руки: — Варь, может, ты за руль, а? Не могу, нервы совсем…
Я только вздохнула. Водить джип я не любила, как, собственно, и принадлежавший мужу «Мерседес», предпочитала маленький юркий «Смарт», но сейчас выбора не было.
— Пересаживайся.
Мы поменялись местами и снова направились к больнице. Я очень рассчитывала, что сегодня больше ничего не произойдет, хотя особой уверенности в этом не было. Что-то подсказывало, что и авария эта — далеко не случайность, хотя тут я могла и ошибиться. Красный дорогой джип и блондинка за рулем вполне могли привлечь внимание охотников за легкими деньгами, и за этим вряд ли стояло что-то еще. Но события последних четырех месяцев моей жизни заставляли каждую мелочь рассматривать со всех сторон буквально под микроскопом. Мне не особенно хотелось погибнуть, не дожив даже до сорока, особенно теперь, когда у меня имелась весомая цель.
Я очень хотела построить для Светика театр — его собственный, не принадлежащий никому, кроме него. Он, дирижер с мировым именем и неплохой композитор, должен был жить так, как того заслуживает, и заниматься только тем, что ему интересно, а не решать проблемы с арендой и прочие мелочи. И я обязана обеспечить ему такую жизнь, обязана хоть как-то отплатить ему за его отношение ко мне, за то, что сумел стать мне настоящим другом и поддержкой.
— Варька, ну паркуйся ты уже! — донесся до меня голос Аннушки, и я поняла, что, задумавшись о своем, на каком-то автопилоте доехала до Склифа и теперь бесцельно кружу по парковке. — Кошмар, как зомби! — пожаловалась подруга, когда я наконец припарковала машину на свободное место. — Я с тобой разговариваю, а ты молчишь и вообще не реагируешь.
— Ань, ты извини, меня эта авария прямо из колеи выбила, — соврала я, чтобы не объяснять истинную причину своего «зомбеобразного» состояния.
Однако Аннушка, похоже, не особенно в это поверила, если учесть то, как я вела себя на месте аварии. Но это ее проблемы, мне они неинтересны.
— Со мной пойдешь? — спросила она, выбираясь из машины, и я кивнула:
— Пойду.
— Отлично, — обрадовалась подруга, — поддержка мне не помешает. Ой, погоди, телефон… — Она начала копаться в сумке, где разрывался телефон.
Звонил ее отец, успевший уже договориться в мидовской больнице о том, что Алевтину Петровну примут на лечение туда. Нам теперь оставалось только организовать перевозку в Щелково, потому что этим Аннушкин папаша заниматься не захотел. Но это мы и без него организуем, дело нетрудное.
— Варь, ты мне только помоги, ладно? — попросила Аннушка, когда мы, получив пропуск на посещение, шли в травматологию. — Я же ее знаю, она сейчас упираться начнет, скажет — не поеду. А тебя послушает, всегда тебя считала сверхчеловеком.
— Сильно сомневаюсь, что ей в такой уж кайф лежать тут, а не в отдельной палате со всеми удобствами. Но если что — конечно, попробую поговорить.
Алевтина Петровна была дамой, избалованной удобствами, и я справедливо полагала, что местный колорит, никогда прежде ей неведомый, уже успел сильно повлиять на ее состояние. Так что вряд ли моя помощь Аннушке пригодится. Но я ошиблась.
Едва мы вошли, как лежащая на кровати у окна Алевтина Петровна категорически заявила:
— Если ты, Анна, собираешься говорить о переводе в Щелково, то даже рта не открывай. Я никуда не поеду, здесь прекрасный врач, и я ему доверяю.
— Ба-а-бушка, — плачущим голосом протянула Аннушка, усаживаясь с брезгливой миной на придвинутую ногой табуретку, — ну что ты как ребенок? Посмотри, какие здесь условия!
— Зато врач здесь отменный, — отрезала та, поправляя седую прядь волос, выбившуюся из высокой прически на аккуратную заклейку через весь лоб. — И потом — как ты повезешь меня с этой бандурой? — ее левая конечность лежала на приспособлении для скелетного вытяжения, внизу болтался прикрепленный груз, а сама нога, пронзенная в четырех местах металлическими спицами, выглядела просто устрашающе. — И голова у меня болит, между прочим.
Аннушка начала что-то горячо доказывать, но в этот момент дверь в палату открылась, и на пороге появился такой широкоплечий красавец в голубой хирургической робе и накрахмаленном белом халате, что даже у меня слегка сбилось дыхание. Переведя взгляд на Аннушку, я четко поняла, что никто ни в какое Щелково уже не поедет…
— Добрый день, — поздоровался вошедший, — я так понимаю, вы к Алевтине Петровне?
— Да-а, — с придыханием сказала Аннушка, хлопая тщательно накрашенными ресницами, — я ее внучка.
— А я — ее лечащий врач, зовут меня Сергей Андреевич. Готов ответить на любые вопросы.
Глядя на Аннушку, можно было подумать, что та вот-вот лишится чувств, но я-то хорошо знала свою подругу. Именно сейчас она была собранна, как никогда, и в ее белокурой головке уже созрел план по заманиванию очередного потенциального «кота» в ловушку. Наблюдать за этим мне совершенно не хотелось, видела подобное не раз, а потому я, буркнув извинения, вышла из палаты, справедливо решив подождать подругу в коридоре.
Усевшись на подоконник, так как не обнаружила более подходящего места, я приготовилась к долгому ожиданию. Аннушка не упустит случая пофлиртовать с красавцем доктором, пусть даже это будет происходить на глазах ее не совсем здоровой бабушки. Но, надо признать, молодой врач заслуживал внимания, чего уж…
Меня же почему-то занимали происшествия сегодняшнего дня — сперва странная машина во дворе, потом авария и появление незнакомых мужиков с битами. Ну, не бывает в жизни таких совпадений! Столько машин ехало мимо, и никому не пришло в голову остановиться, а эти… Да, это могли быть скинхеды, как я и объяснила Аннушке, но все-таки это маловероятно. Оставался еще один вариант, конечно… Вариант звался Анатолием Ивановичем Веревкиным, более известным как Туз. Тот самый Туз, что помог мне спрятать вдову Потемкина. Он отлично знал моего дядю и, кажется, не сомневался в том, что тот запросто может ради выгоды пренебречь родственными связями, а потому еще в новогодние праздники обещал, что за мной «присмотрят», как он тогда выразился. И скорее всего, сегодняшние бритоголовые граждане и были тем самым «присмотром», почему нет. Но тогда выходило, что они сопровождали нас от моего дома, а я ничего не заметила, и это плохо. Так можно прозевать не только охрану, но и чего похуже. Обычно чутье меня не подводило, а сегодня, видимо, я расслабилась. Так не пойдет.
Я пропустила момент, когда доктор покинул палату, зато увидела, как оттуда кошачьей походкой выплыла моя подруга, разрумянившаяся, как после мороза. Небрежно обмахиваясь листком бумаги, на котором, как я догадалась, был записан телефон врача, Аннушка приблизилась и томным голосом, словно все еще не вышла из роли роковой соблазнительницы, сказала:
— Все в порядке.
— Что ты имеешь в виду? Алевтину Петровну или медицинского мачо?
Аннушка обиженно поджала губы:
— Ну, Ва-арь! Ну, что я, даже пофлиртовать не могу? Я девушка свободная.
— Да кто ж спорит? И что он сказал?
Аннушка еще раз помахала листочком, аккуратно сложила его и убрала в сумочку:
— Завтра у меня свидание.
— Тьфу ты… Я про Алевтину Петровну спросила!
— А-а… ну, с ней все не так плохо, как могло быть. Сотрясение мозга, конечно, и перелом сложный… но прогноз вроде ничего, разве что с палочкой придется потом ходить.
— Ну, она не балерина. Главное, чтобы срослось хорошо. Но, чувствую, ты будешь держать процесс лечения под контролем, — не удержалась я, чтобы не съязвить, однако окрыленная предвкушением свидания Аннушка пропустила это мимо ушей.
