Ничто не стоит так дорого - Екатерина Николаевна Островская
В трубке Гончарова звучали тихие гудки: кто-то пытался выйти с ним на связь. Потом гудки прекратились.
– Что-то еще есть интересное по этому делу? – поинтересовался Игорь.
– Ничего, ни интересного, ни подозрительного. То есть даже подозреваемых установить не удалось.
Снова пошли гудки.
– Со мной кто-то хочет связаться, – предупредил Гончаров.
– Если вопросов больше нет, то пора прощаться.
И, не произнеся больше ни слова, Копылов прервал разговор.
– Это Лиля – соседка Жаворонковых, – прозвучал в трубке тихий голос, – вы меня простите, что я узнала ваш номер у Алексея Ивановича, но просто я вчера немного… А потому не помню с подробностями всего нашего разговора и того, что я вам рассказывала по Карпоносенко.
– Да я особо и не интересовался, – солгал Игорь, – просто речь случайно зашла, и я спросил – уже и сам не знаю что.
– Вот и я также не помню. И я про Светловидова вам не говорила?
– Нет. А кто это?
Лиля замолчала, а потом произнесла совсем тихо:
– Не хочу по телефону… Это очень важно на самом деле…
– Говорите, где и когда встретимся.
– Подъезжайте прямо сейчас ко мне. Это очень важно.
Глава девятая
Он нажал кнопку домофона, а когда Лидия отозвалась, представился:
– Это подполковник Гончаров.
– Я вижу, – ответила соседка Жаворонкова.
Замок щелкнул, дверь отворилась. Игорь вошел в подъезд, поднялся по ступенькам и оказался на площадке перед лифтами. Там уже стоял начальник ГУВД.
– Давно не виделись, – произнес устало полковник Жаворонков. – Но, как я понимаю, ты не ко мне.
– Правильно понимаете.
– К Лиле с разговорами?
Игорь кивнул.
– Будь я помоложе, то ничем больше не занимался бы, а только разговорами с соседками… Главное в нашем деле – установить правильную тему…
Подошла кабина лифта, из которой вышла дама с собачкой на руках, она поздоровалась с начальником РУВД и кивнула Игорю.
На этаж поднялись молча. И, только расходясь в разные стороны, перед тем, как пожать друг другу руки на прощание, Жаворонков произнес:
– Больше половины жизни за спиной, а вспомнить толком нечего: сплошная борьба с преступностью и никакой личной жизни.
Лиля, очевидно, наблюдала в дверной глазок, потому что открыла дверь после того, как Жаворонков скрылся в своей квартире и даже не обернулся, словно обиделся.
Соседка Жаворонкова встретила Игоря в глухом черном платье с наброшенным на плечи клетчатым пончо.
– Что-нибудь выпьешь или ты голодный? – поинтересовалась Лиля.
Гончаров покачал головой и сказал:
– Давай сразу к делу! Что у тебя? И кто такой Светловидов, которого ты упомянула по телефону.
– Это мой коллега. То есть был моим коллегой, но его уже больше двух лет нет. А потом убили Карпоносенко. Меня вызывали в Следственный комитет, где меня допрашивал следователь из Москвы. Я тебе, кажется, говорила… Но мне тогда очень страшно было. Очень суровый следователь с таким взглядом, что хотелось от него сбежать куда-нибудь подальше.
– Полковник юстиции Копылов, – проявил свою осведомленность Игорь.
– Ну да, – согласилась Лиля, – полковник. Я так испугалась, что боялась ляпнуть что-то не то, чтобы меня не заподозрили.
– А ты что-то знаешь?
– Нет, но все равно страшно. Тем более что у нас за месяц до этого погиб Альберт Викторович Светловидов, он тоже был соучредителем нашей сети. У него, правда, меньше всего было акций. Мы потом его долю между основными участниками разделили: так в уставе говорится, что если кто-то выбывает из состава, то его доля переходит к остальным акционерам. У нас – учредителей предприятия – три клиники. Одна из них клиника пластической медицины. Как раз она приносила основной доход, очень большой. Просто клиникой руководил профессор Альберт Викторович… Я с ним дружила, можно сказать… Именно дружила, ничего больше. Алик Светловидов самый настоящий гений был: к нему стремились попасть со всей страны – люди ехали нескончаемой чередой, и не только женщины. И еще не всех он принимал. Он был очень искусный пластический хирург… Я, кажется, это уже говорила, – Лиля замолчала, словно пыталась вспомнить, для чего она пригласила к себе подполковника полиции, – ну да – Алик был и сам по себе красавцем. Даже слухи ходили, что он первые операции на себе делал, чтобы получить практику, руку набить, как говорится… Если честно, то он сам эти слухи и придумал. А все верили, потому что Светловидов очень был похож на Тома Круза. Только не такой супермен, а наоборот. Он никогда в жизни не дрался и не умел этого делать, боялся драк и вообще всяких конфликтов. Он многого боялся – даже машину водить. У него были права и свой «Мерседес», но возил его личный шофер, а он сидел на заднем сиденье и дрожал от страха. Однажды у его водителя случилась диарея… Прости меня за такие подробности… Шофера мы оставили в клинике, и я сама повезла Светловидова домой на его автомобиле. Ехала, ничего не нарушая, а он кричал: «Лилька, ты куда гонишь! Ты же убьешь нас обоих!»
– Лилька? – удивился Гончаров. – У вас были такие близкие отношения?
– Мы вместе учились. Просто дружили. Хотя у нас даже роман был на втором курсе, который ничем не завершился… Он был девственником… Да и я почти… В смысле, опыта мало было. Он меня в гости к себе пригласил, когда его мама была на даче… Стали целоваться, и я сразу поняла, что у него ничего не получится: его трясти начало, но не от страсти, а от страха… И еще он повторял: «Не дай бог, мама вернется не вовремя». Я вызвала такси и уехала. На этом все и закончилось. Но мы остались друзьями… Но потом у него было много девушек – особенно после того, как он стал известным хирургом. А вообще, он первые операции сделал своей маме, и очень удачно. Десять лет назад ее хоронили, и я была на отпевании и на похоронах. Ей было под шестьдесят, а в гробу лежала сорокалетняя женщина… Нина Васильевна была известная в городе портниха. До того она работала костюмершей в театре и уже тогда стала обшивать артисток. Потом ушла, у нее появилась солидная клиентура…
– Прости, но ты хотела рассказать, как погиб Светловидов.
Лиля вздохнула, кивнула и произнесла с грустью:
