Когда я вернусь - Татьяна Викторовна Полякова
Она действительно стояла на небольших холмах, которые возвышались над речкой. Выглядела вполне себе жилой. Дома были в основном старые, бревенчатые, но встречались и более новые, кирпичные. «Живописное местечко», – подумала я. Припарковала машину и дальше пошла пешком.
Однако на этом мои приключения не закончились – деревню я нашла, а вот названий улиц нигде не значилось, да и номера домов встречались скорее в порядке исключения. Хотя на записке, которую я сфотографировала в квартире Игоря, был точный адрес. Звонить Кондратьеву-старшему в мои планы, разумеется, не входило. А ну как мне повезет и Игорь все-таки выбрал тыл в лице родного брата! Около одного из домов впереди я увидела двух женщин, о чем-то оживленно беседующих.
– Старый он разбойник! – возмущалась одна из них. – Уж если б не Надька, давно б прибила его! Сто лет, а ума нет!
– Да откуда ему взяться? Все уж пропил! – поддерживала подругу другая. Только тогда я заметила, что, хоть они и разговаривают между собой, взгляды их обращены к мужичку. Он сиротливо притулился на краешке скамейки, крепко прижимая к груди сверток.
– Отдай, кому говорят! – протянула руки к свертку первая. Она казалась крупнее несчастного раза в два, и мне стало за него даже немного страшно.
– Извините, – робко начала я, приблизившись к ним почти вплотную. Женщины подняли на меня глаза, а мужик резко вскочил и пустился бежать с такой прытью, будто ему лет десять. Бабы бросились за ним что есть мочи. Ни за что они не выиграли бы этот неравный бой, если бы впереди не вышла наперерез еще одна женщина. Была она, кстати, с пустым ведром в руках, а это, ясное дело, к беде!
– Надька, держи его! – заголосили бабы хором. Надька быстро сориентировалась в ситуации. Она легко остановила беглеца своей мощной грудью и пустым ведром, водрузив последнее ему прямо на голову. Свободной рукой она выхватила сверток, серая тряпка упала на снег, а в руке у нее я увидела бутылку с мутной жидкостью, очевидно, самогоном. Пока подруги приближались к ней, она сняла с мужика ведро, потрепала его по голове, то ли поправляя прическу, то ли извиняясь. Наконец, женщины удалились в глубь деревни, громко возмущаясь и помахивая трофеем. Мужик так и остался стоять посреди дороги в полной растерянности. Я хорошо понимала его чувства. Когда у тебя вот так неожиданно отрывают от сердца самое ценное, ты и правда не можешь сделать ни шага.
– Магазин у вас тут есть? – спросила я, подойдя к нему.
– Есть, – печально ответил он.
– Водку там купить можно?
– А как же! Чекушка семьдесят пять, пол-литра двести тридцать, литр… – тут он запнулся, облизнул губы и продолжил: – Есть и литр, но вот почем, не скажу, не знаю.
– Надеюсь, хватит, – сказала я, протягивая ему купюру. Мужик обомлел и поднял на меня взгляд, полный то ли восторга, то ли потрясения. – Милая, это ты откуда такая взялась?
– Оттуда, – показала я в сторону холма, из-за которого приехала, но поскольку палец был направлен вверх, боюсь, что понял он меня превратно. Оттого деньги мне пришлось ему буквально впихнуть в карман. – Где у вас тут улица Правая?
– Так вон, – кивнул он в сторону реки. – Эта Левая, по ту сторону, стало быть, Правая.
– А Кондратьевых дом знаете?
– Как не знать? Знаю! Это через мост тебе надо. Я-то по прямой хожу, но ты-то лучше на лед не выходи, коль случится чего, река-то глубокая у нас!
– А вы, значит, бываете там?
– У Илюхи-то? Ну захожу иногда, да. У нас тут на зимовку-то не многие остаются. Мужики мрут как мухи, одни бабы остались, считай! – махнул он рукой в досаде. Меня же этот факт нисколько не удивил, принимая во внимание образ жизни моего собеседника.
– Он один живет?
– Сначала-то они семьей жили – мать, отец да двое сыновей. Парни выросли, в город подались, счастья искать. А как родители померли, Илюха-то и вернулся. Правильно! Чего там делать, в этом городе! – досадливо закончил он.
– А тут он чем занимается?
– А я почем знаю? Всем понемногу! – пожал он плечами. То ли правда не знал, то ли поостерегся сболтнуть лишнего про редкого, а оттого ценного собутыльника.
– С работой, значит, туго у вас?
– Как же, магазин есть да почта. Вторник и четверг с трех до пяти, – зачем-то добавил он, будто я собиралась открытку отправлять.
– Но Илья нигде в деревне не трудится?
– На субботниках трудится, как же! У нас попробуй не выйти – Надька с Шуркой с лопатой придут. Огреют, чего доброго! – вздохнул мужик с болью в голосе, а я подумала, вспоминая недавнюю сцену: «Эти могут!»
– Может, куда-то на работу ездит?
– Может, и ездит. Машина-то есть.
– Как дом его найти? Покажете?
– Да это легко! Мостик перейдешь и до самого конца деревни чеши! Их дом предпоследний будет.
– Спасибо, – ответила я и пошла в сторону моста. Мужик крикнул мне вслед:
– Так откуда ты взялась-то? Автобуса ж сегодня не было!
– Говорю же, оттуда! – ответила я, не оборачиваясь.
Дом я действительно легко нашла. Он стоял в самом конце улицы вместе с еще одним домом, похоже, давно нежилым. От остальной деревни их отделяло то ли озерцо, то ли пожарный водоем, сейчас и не поймешь. Вид прямо на речку, на том берегу холм, недалеко оттуда я и оставила машину. Летом, должно быть, холм превращался в цветущее поле. Место очень живописное даже сейчас, словно сошедшее с картины.
Дом Кондратьевых был добротным, хотя краска сильно облупилась. Стоял он за высоким железным забором, который выглядел заметно новее дома. Заглянуть за него не представлялось возможным. Крыша железного гаража прямо за забором и два дерева у дома – то ли липы, то ли осины. Можно было бы вернуться к мосту и дойти до холма с противоположной стороны. Однако, чтобы что-то разглядеть в окнах, понадобится бинокль, которого у меня с собой, конечно, не было.
Не придумав ничего лучше, я потянула на себя калитку, но она оказалась заперта. Подошла к
