Когда я вернусь - Татьяна Викторовна Полякова

Татьяна Полякова

Когда я вернусь

В пятницу он мне приснился. Владан шел по улице, на плече рюкзак, который был в ходу у солдат отечественной, в выцветшей на солнце гимнастерке и сапогах. Но во сне это не показалось странным. Даже наоборот. Идет солдат с фронта… Кажется, я была на машине, я выскочила и кинулась к нему со всех ног, закричав: «Владан», – он медленно, точно нехотя обернулся, махнул рукой в знак приветствия, и на губах его появилась улыбка, та самая, которую я так любила, правда, видела совсем нечасто. Я повисла у него на шее, а он обнял меня, подхватил на руки, я зажмурилась от счастья, а когда вновь открыла глаза, Владана не было. Вместо него – мужчина, которого я видела первый раз в своей жизни. Я заорала, теперь уже от ужаса, шарахнулась в сторону, а он насмешливо посмотрел на меня и сказал голосом Забелина: «Никуда ты от меня не денешься».

Наверное, от своего крика я и проснулась. Хотя вряд ли Валерка спал, лежа на спине, дышал ровно, спокойно. Обычно спит он чутко и от моего вопля наверняка бы проснулся. Я осторожно поднялась и направилась в кухню. В огромном доме тишина. За окном темно, я ткнулась лбом в холодное стекло, заревела, скорее заскулила, точно брошенная хозяином собака, смотрела на свое отражение в темном стекле, борясь с искушением разнести все вокруг вдребезги. Давно бы разнесла, если бы не была уверена – это не поможет. Выпила воды, села в кресло, взглянув на часы. Половина второго. Черт, как долго ждать утро! Хотя и утро вряд ли особо порадует.

Владан исчез осенью. Однажды я проснулась, а его рядом не оказалось. Зато его кухня была заставлена цветами. Ни записки, ни телефонного звонка. Маринка, его бывшая, тогда сказала: «Родина позвала, а Родине не отказывают». Помню, как это меня тогда взбесило. Марич по отцу серб, только вовсе не Сербию Маринка имела в виду, говоря о зове. В Сербии сейчас, слава богу, спокойно, а Марич обычно оказывался в весьма опасных местах, где требовались его таланты. Так что сейчас он мог быть где угодно, везде, где полыхает война.

Само собой, он и раньше исчезал, внезапно, никого не предупредив. Но это было до моего появления в его жизни. С чего я взяла, что со мной будет иначе? Святая наивность. Наверное, мне следовало быть готовой к этому, к его внезапному исчезновению без прощания, без заверения, что скоро вернется. Ведь об этом меня предупреждала не только Маринка, но и друг Владана Бад, на самом деле предупреждали все кому не лень. И мне казалось, что я была к этому готова, а вышло все совсем по-другому. И вместе с растерянностью и жутким одиночеством была лютая обида на Марича. Он бросил меня… Честно сказать, правдой это было лишь наполовину, но мне и этой половины за глаза хватало. Обида жгла душу, а я гнала ее прочь, боясь, что мои мысли вдруг скажутся на его судьбе, и я начинала неутомимо молиться за раба Божьего Владана.

Первые месяцы казались самыми тяжелыми, но теперь я боялась даже больше. На днях Маринка на мой вопрос, как долго Марич обычно отсутствовал, ответила, хмурясь: «Так долго в первый раз! Обычно месяца три-четыре, максимум полгода». А тут уже седьмой месяц пошел.

Валерка, узнав о неожиданном отъезде Марича, помнится, съязвил:

– Даже если в этот раз он вернется, что само по себе вопрос, то через некоторое время смоется опять. Пока Родина не доставит его в цинковом гробу. Хотя вряд ли раскошелится на это. Значит, прикопают где-то, и ты об этом даже не узнаешь.

Я готова была убить его за эти слова, хотя, по сути, он прав. И, просыпаясь среди ночи, я с ужасом думала: «Вот сейчас, в эту минуту случилось самое страшное…» Я буду ждать его всю жизнь, но так и не узнаю правды.

Я выпила воды и вернулась в спальню. В огромном Валеркином доме мы использовали только первый этаж, в инвалидной коляске по лестницам не попрыгаешь. Света из коридора хватало, чтобы разглядеть его лицо, он лежал на спине, вдруг поднял голову и позвал:

– Полина!

Я вошла в комнату, торопливо выключив свет.

– Что случилось? – спросил он.

– Ничего, просто захотела пить. – Не очень удачное объяснение, учитывая, что на тумбочке стоят две бутылки с водой.

– Плохой сон? – заботливо спросил он, когда я легла на свою кровать, взял мою руку, аккуратно сжал.

– Все нормально, – ответила я и поспешила освободить руку.

Временами мне хотелось его убить. Огреть чем-нибудь тяжелым и почувствовать себя свободной. Хотя здесь меня никто не держит, и я могу уйти в любой момент. Беда в том, что инвалидом Валерка стал из-за меня. Мужественно закрыл меня спиной от вражеских пуль. Одна из них попала в позвоночник, он перенес уже две операции, но лучше не стало. Хотя врачи с осторожным оптимизмом советовали не отчаиваться.

Валерка – мой бывший муж. Редкая сволочь, должна вам сказать. Я с трудом от него отделалась (он долгое время не желал давать мне развод), и в страшном сне мне не могло привидеться, что мы будем когда-нибудь жить вместе. И вот очередная насмешка судьбы.

Незадолго до того как Марич исчез, мы с ним были заняты расследованием убийства (когда он не выполняет задания Родины, расследует запутанные дела). У него есть лицензия частного сыщика и такие связи, что очень многие позавидуют. Убийство было связано с наркотиками, так как мы разворошили осиное гнездо, некоторые граждане на нас очень рассердились. Владан к тому моменту уже исчез, и гнев их обратился против меня.

Не окажись рядом Валерки, я сейчас пребывала бы на кладбище[1]. Теперь я считала, что предпочла бы кладбище, знай, во что это выльется. Валерка оказался в больнице, а врачи огорошили меня заявлением: велика вероятность, что он на всю жизнь останется инвалидом. Сдержанный оптимизм появился гораздо позже, но и тогда особой уверенности в голосе врача я не обнаружила. О своем диагнозе он уже знал и первым делом погнал меня из палаты, когда я там появилась. Будь я умнее, его бы послушала. Впрочем, не факт.