Рафин - Юлия Широкова
– Почему ты дрожишь? Ты замёрзла?
– Нет.
– Прости меня за всё это… Сейчас мои дела идут не плохо и эта стерва снова решила вернуться ко мне! Грозилась слить это видео в интернет, если я не встречусь с ней. Якобы ей нужно со мной о чём-то поговорить. Я соглашался встретиться в людном месте, но она настаивала на встрече наедине… Понятно зачем – тупо надеялась снова затащить меня в постель! А я не собирался снова попасться на этот крючок.
– Правильно сделал, что не поддался на шантаж.
– Я не верил, что она на это способна! Думал, ей будет стыдно опуститься до такого… Наверное, это всё – конец?
– О чём ты?
– Меня больше никто не захочет видеть.
– Рафин, ты забыл в какое время мы живём? Да сейчас знаменитости сами сливают в интернет свои интимные видеозаписи, чтобы привлечь к себе внимание! Готова поспорить – ты теперь станешь ещё популярнее!
– Мне не нужна такая популярность.
– Это понятно. Но главное, что Эмма, если она надеялась этим видео навредить тебе, явно просчиталась! Я читала комментарии в интернете – почти все на твоей стороне! Только несколько ханжей высказалось в духе – фи, он меня разочаровал. Остальные же написали что-то типа – ну подумаешь, человек, матерясь, попинал немного мебель на своей кухне, а кто этого не делает время от времени? Некоторые даже признались, что ты им теперь ещё больше нравишься, потому что они увидели в тебе живого человека со своими страстями, а не ангела во плоти!
– Правда? – спросил он как-то по-детски, я в ответ чмокнула его в щёку и улыбнулась. – Я боялся, что тебя сегодня не будет здесь, – признался он. – Что ты испугаешься и сбежишь от меня…
– Давай ужинать, – предложила я, спрятала обратно в морозильник бутылку водки и включила телевизор. Это было ошибкой. По телевизору шло ток-шоу, посвящённое разразившемуся скандалу, и какой-то мужик интеллигентного вида говорил: “…где-то внутри эта разгульная жизнь оставила отпечаток, который Рафин, будучи сильной личностью и далеко не глупым человеком, дисциплинировал в себе. Но иногда, когда самоконтроль ослабевает, что-то древнее и дикое вырывается из него некой яростной вспышкой, которую он почти мгновенно гасит в себе”.
Костя, выхватил у меня из рук пульт, и выключил телевизор.
– Это кто ещё такой был?
– Режиссёр, с которым я когда-то работал. Как-то раз я съездил ему по роже и теперь он, по-видимому, считает себя специалистом по моей психике, подорванной разгульным образом жизни.
– Ты дрался с режиссёром, у которого снимался?
– И не только с этим.
– Но из-за чего?
– Творческие разногласия. Когда уже большая часть фильма была отснята, этот гад решил внести изменения в сценарий и мой герой превратился в какую-то трусливую мразь. На его глазах должны были убить человека, обвинённого в том, в чём был виновен мой герой, и тот должен был позволить этому случиться, промолчать… Я отказался сниматься в этом эпизоде. Ублюдок-режиссёр грозился затаскать меня по судам.
– Ничего себе…
– А чему ты удивляешься? Конфликты на съёмочной площадке это не такое уж редкое явление! Это потом на пресс-конференциях, приторно улыбаясь, мы врём, что прям до усрачки были счастливы поработать друг с другом.
– Я в шоке. Ты уверял меня, что ты такой скучный домосед и книголюб, а оказывается ты хулиган, который носится по городу и лупит, кого не попади!
– Да это было двенадцать лет назад! Ты ведь не бросишь меня?
– И всё-таки я не понимаю – почему ты до такой степени не любишь себя? Как ты мог позволить этой женщине так издеваться над собой? Почему не расстался с ней сразу после того, как она дала понять, что не хочет ребёнка от тебя?
– Не смог. Характера не хватило. Слишком любил её тогда. А главное всё ещё надеялся на что-то. Она сама ушла. Первое время думал – сдохну. Даже на полном серьёзе размышлял – не покончить ли с собой? Но потом я узнал, что она вышла замуж и тогда решил – нет, чёрта с два я позволю всей этой истории сломать меня! Кинулся с головой в работу, подписался на несколько проектов, о которых теперь сильно жалею, но это сработало! Не сдох. Наоборот, через какое-то время почувствовал себя так, будто выжил после кораблекрушения – радостным и свободным! Свободным от этих мучительных отношений. Решил – больше никогда и никого не полюблю, хватит с меня этого! Но через какое-то время заметил, что душевная пустота может быть почти такой же мучительной… А потом я встретил тебя.
В ту ночь мы впервые признались друг другу в любви.
В субботу перед нашим отлётом на Крымское побережье Чернов пригласил Костю к себе на дачу – пожарить шашлыков, попариться в баньке. По пути Рафин решил заскочить на собственную дачу, где ремонт уже был сделан, теперь надо было обстановкой заняться, но времени на это у него пока не было.
– Может, ты этим займёшься? Дизайнеров нанимать неохота – они накриативят, потратят кучу денег, а жить в этом доме потом не захочется!
Дом был похож на добротно построенную купеческую избу, какой её показывают в исторических фильмах. Вокруг был небольшой лесок, пахло хвоей. Открыв дверь, Костя замешкался, чтоб ответить на телефонный звонок, дал мне понять, что разговор важный и чтоб я сама тут осмотрелась.
Дом мне сразу понравился – мебели ещё не было, но он уже казался обжитым и уютным, я почувствовала, что хотела бы в нём жить. Пробежалась по первому этажу, зацокала каблучками по лестнице на второй этаж, успела заметить, как кто-то метнулся в дверь, которую я поначалу приняла за балконную. Отчасти так оно и было, но, подойдя ближе, я увидела, что это не только балкон, но и второй выход из дома. Под балконом располагалась веранда и открывался вид на реку, текущую поблизости. По лестнице ведущей вниз сбегал какой-то мужчина.
– Эй, вы кто? – окликнула я его.
Мужчина остановился и оглянулся. Это был дочерна загорелый человек лет пятидесяти-пятидесяти пяти.
– Извините, хозяйка, я тут давеча уборкой занимался, ну там мусор всякий выносил, оставшийся после ремонта и, заработавшись, опоздал на последнюю электричку. Пришлось в доме заночевать.
– Ааа… Понятно, – ответила я, продолжая его разглядывать. Чем-то он меня зацепил. С первого взгляда было ясно, что жизнь изрядно потрепала этого человека. Говорил подобострастно, но лицо умное. А ещё в нём было что-то неуловимо знакомое, как-будто я его уже где-то
