Эйлет Уолдман - Долгий, крепкий сон

— Мы все одна семья.

Я молчала.

— И мы защищаем друг друга.

— Отлично, — порадовалась за них я. — А я-то здесь при чем?

Он слегка улыбнулся.

— Просто вы должны это знать. Вот и все.

— Послушайте, вы, — влезла мать. — Да кем вы себя вообразили, еврейскими братьями Гамбини? А ну, быстро убирайтесь из моего дома. Вон, немедленно, или я позвоню в полицию.

Не обращая на нее внимания, старик смотрел на меня. Я не дрогнула и произнесла:

— Думаю, вам лучше уйти.

— Вон, все вон! — Мать ухватила за руку ближайшего парня и потащила его к дверям. Он грубо стряхнул ее с себя, и она уставилась на него с открытым ртом.

— Прошу вас, уходите, — повторила я.

— Хорошо, — согласился старик. — А вы, надеюсь, больше не будете обсуждать моего племянника.

Я промолчала.

— Что ж. Тогда решено. Спасибо, что уделили нам время. — Он кивнул и направился к выходу. Подождав, пока один из молодых парней откроет ему дверь, он вышел на улицу. Остальные последовали за ним.

Мой кузен уходил последним. Он подошел к моей матери, но та отпихнула его со словами:

— Убирайся из моего дома, Иосиф Петровский. Здесь тебя больше не ждут!

И он исчез за дверью.

— Ха! — возмущенно воскликнула мать.

— Да, именно. Слушай, мама…

— Что, детка?

— К чему это все, черт возьми?

— Ты меня спрашиваешь? Это ты у нас копаешься в дерьме. Так что расскажи мне ты, к чему это все?

— Во-первых, — возмутилась я, — в дерьме копаются журналисты. Я в дерьме не копаюсь. Во-вторых, что здесь делал Иосиф Петровский? И почему он явился с дядюшками Ари Хирша?

Мать скинула пальто и бросила его на стул.

— Во-первых, мне это кажется дерьмом. Во-вторых, я понятия не имею, почему Иосиф пришел с этими ужасными людьми.

— Но ты знаешь, зачем он приходил?

— Утром я говорила с Бэлой Петровской, матерью Иосифа. Ты ее знаешь, дорогая. Она была несколько лет назад на похоронах тети Цуни, тогда ты еще жила в Нью-Йорке. Кстати, там ты видела и Иосифа.

Я раздраженно заскрежетала зубами.

— Мама! Что ты ей сказала?

— Что тебе нужна помощь Иосифа.

— И все?

Она принялась стряхивать пылинки с юбки.

— Мама!

— Ну, может, еще сказала, что ты думаешь, будто этот мальчик, Ари Хирш, — гомосексуалист. Я хотела узнать, не говорил ли о нем ее сын. Между прочим, в ориентации Иосифа я тоже всегда сомневалась.

— О господи, мама!

— Послушай, дорогая, откуда мне было знать, что Иосиф знаком с дядюшками Ари Хирша? Разве все правоверные евреи знают друг друга? Господи, Иосиф занимается недвижимостью. Откуда ему их знать? Через ребе?

— Мама, отец Ари — раввин, а его дядья занимаются частной недвижимостью. Скорее всего, Иосиф работает у них.

Мама схватилась рукой за горло.

— Думаешь?

— Думаю, да. Возьми ребенка, — я передала ей Исаака. — А я пойду наверх, проверю, не забаррикадировались ли папа и Руби в шкафу.

Оказалось, что довольная Руби устроилась на коленях у деда, заботливо обнимающего ее за плечи, и смотрит «101 далматинец». Я вошла в комнату. Он испуганно подпрыгнул где-то на метр.

— Все чисто, папа, — успокоила я.

— Слава богу. Какой кошмар. У них было оружие? — обеспокоенно спросил он.

— Папа, не глупи. Это же не вооруженные бандиты.

— Это я глупый? — он закрыл уши Руби ладонями. — В отличие от тебя, в меня не стреляли, юная леди! — Руби завизжала и шлепнула его по рукам.

— Я ничего не слышу! — кричала она.

— Прости, maydele, — сказал он, убирая руки и целуя ее в макушку. Она уткнулась ему в грудь.

— Ничего, дедушка. Я тебя все равно люблю.

Я оставила их наедине с Круэллой де Виль[43] и направилась к телефону. Мне хотелось предупредить Ари Хирша, что его дядюшки знают, что я его искала. Эту новость он воспринял на удивление спокойно и покорно. Я повесила трубку, размышляя, неужели мои поиски Фрэйдл привели лишь к тому, что и без того сложная и запутанная жизнь Ари стала еще тяжелее? Затем я позвонила в аэропорт и зарезервировала билеты на следующее утро. Завтра вечером мы уже будем дома, правда, после двух пересадок и тринадцати часов в пути. Родители не удивились моему решению и только взяли с меня обещание заехать к ним еще через несколько месяцев. Когда я отзвонилась Питеру, он был безмерно счастлив и сказал, что обязательно встретит нас в аэропорту.

О полете домой я могу сказать лишь одно — от резкой смены давления в салоне грудные дети вопят громче всего, когда самолет взлетает и садится на посадку. А мы взлетали и садились целых шесть раз. Так что если до перелета у меня и были какие-то сомнения в крепости легких Исаака, то после их уже точно не осталось.

Глава двадцатая

Мы приехали домой вечером в субботу. Наступило воскресенье. Проснувшись, Руби стала канючить, чтобы ее отвезли в парк аттракционов на пирс Санта-Моника. Питер с радостью согласился. Мы с Исааком распаковали вещи и направились в магазин к Нетти. Мне хотелось узнать, как идут поиски Фрэйдл и не рассказывала ли девушка об Ари.

Нетти, как всегда, стояла за прилавком. Завидев меня, она громко выкрикнула мое имя и кинулась обниматься.

— Ты что-нибудь узнала? — прошептала она в ухо, бросив предупреждающий взгляд в сторону посетителей.

— Возможно. Трудно сказать, — ответила я.

— Подожди! — решила она и унеслась к прилавку.

Нетти быстро обслужила стоявших в очереди покупателей, а одного или двух из тех, которые просто прохаживались по магазину, буквально выставила на улицу. Затем она заперла дверь и выставила табличку с надписью «Закрыто».

— Сюда! За прилавок! — Нетти махнула в сторону кладовки.

Я вкатила коляску с Исааком в узкий проход, и Нетти захлопнула за нами дверь.

— Все. Рассказывай.

— Сначала скажите, что нового у вас. Могу поспорить, Фрэйдл так и не вернулась.

Нетти покачала головой. Ее парик задергался в такт.

— Ребе Финкельштейн обратился в полицию?

— Еще нет. Если она не явится домой до Шабата, он это сделает. Так говорит Сима. Она говорит, что они позвонят в полицию в пятницу днем.

— Нетти, сегодня только воскресенье. До пятницы еще далеко.

— Я знаю. Попробую с ним поговорить сегодня еще раз. Попробую убедить его позвонить.

— Отлично.

— Джулиет, ты заходила к Хиршам? Они что-нибудь знают о Фрэйдл?

— Я видела Эсфирь Хирш. Я уверена, что она ничего не знает об исчезновении Фрэйдл. Я также встречалась с ее братьями и, честно говоря, это не самые приятные люди. И я общалась с Ари. О нем я и хотела бы с вами поговорить, Нетти. Фрэйдл ничего о нем такого не рассказывала?

— То есть?

— Она ни разу не говорила, что не хочет выходить за него замуж?

— Сначала говорила. Даже смотреть на него не хотела. Я боялась, что она откажет ему так же, как и остальным.

— Но не отказала?

Нетти помолчала.

— Нет, не отказала. Я помню, она спросила у отца, стоит ли ей выходить за Ари замуж и насколько важен для семьи этот брак. Отец сказал, очень важен. И тогда она согласилась посмотреть на мальчика. Они несколько раз встретились, и она согласилась стать его женой.

С одной стороны, я не хотела выдавать его секрет семье Фрэйдл. С другой стороны, Нетти все-таки была ближайшей подругой девушки.

— Нетти, Фрэйдл никогда не признавалась вам, что она сомневается в Ари? Что она боится, что он… э… не сможет быть хорошим мужем?

Нетти озадаченно посмотрела на меня.

— Что ты имеешь в виду?

— Об Ари ходят кое-какие слухи. Люди говорят, что, возможно, он гей.

— Гей? — непонимающе переспросила она.

— Гомосексуалист.

— Ой-е-ей! — воскликнула Нетти. — Так вот что она имела в виду!

— Что? Она вам что-то говорила?

— Как-то она спросила у меня, что такое, когда мужчина возлежит с другим мужчиной, как сказано в Танахе,[44] и правда ли то, что некоторым мужчинам нравятся другие мужчины, и знаю ли я таких.

Я в нетерпении наклонилась к ней.

— И что вы ей сказали?

— Я ответила, что такие мужчины бывают, но что это противно Господу.

Последнее явно не вызывало сомнений у Нетти.

— И как прореагировала Фрэйдл?

— Она спросила, навсегда ли это, или мужчина, если захочет, сможет стать нормальным.

— И что вы ответили?

— Ну, я подумала, что она что-то такое увидела. Или, может, услышала от кого-то из молодежи. Я ей сказала, что ходят слухи, будто buchers из иешивы занимаются подобными вещами, но это большой грех. Сказала, что взрослый женатый мужчина никогда такого не сделает. Что как только парень женится, все проходит.

Я посмотрела на ее лицо. В глазах читался вызов.

— Нетти, и вы в это верите?

Она пожала плечами.