Марк Фурман - Когда убивают футбол: игра по-русски
— Смерть наступила недавно, за где-то за час-полтора до осмотра, — констатировал судмедэксперт, измерив температуру в прямой кишке. — Поза трупа не менялась, — добавил он после паузы. — Как расстреляли, так и упал.
Пока осматривали труп, описывали обстановку, эксперт-криминалист МУРа занимался поисками чужих следов. Таковых на предметах обстановки, включая дверные ручки и бутылку того же превосходного коньяка, не оказалось. Впрочем, их и не должно было быть. Лебедянский, самолично открывший дверь киллеру, видимо хорошо его знал, и хладнокровно был им расстрелян с порога, почти в упор.
46
Осмотр места происшествия закончился во втором часу ночи. Направив труп Лебедянского в морг, Корначев расположился на кухне дописывать протокол. Поначалу он предполагал поехать в гостиницу, однако усталость после двух фактически бессонных ночей давала о себе знать.
— А еще час домой ехать, хорошо, если пробок не будет, — с тоской сказал Тропников, словно подслушав его мысли.
— А давай останемся здесь, Виктор, — предложил он Тропникову. — Хоть отоспимся вволю, назавтра у нас дел хоть отбавляй. Суета сует и прочая суета.
— Я лично не против, Юрий Владимирович, — вялый Тропников откровенно зевал. — Но как-то неуютно, все-таки убийство, чужая квартира…
— Остаемся, — решил Корначев. — Ты что, привидений боишься? И потом не пропадать же хорошему коньяку и роскошному ужину, который приготовил профессор, тем более, что для следствия он интереса уже не представляет. Как говорят в кино, это теперь исходящий реквизит. И потом, здесь мы в полной безопасности, на всякий случай за домом установлено наружное наблюдение.
Отпустив опергруппу и убедившись в надежности починенной кем-то из омоновцев двери, они прошли на кухню. Корначев разлил коньяк в фирменные изящные стаканы с изображением Эйфелевой башни. Виктор оживился, засуетился у стола, расставляя закуску.
Едва все было готово, как старший следователь прокуратуры провозгласил тост:
— Выпьем, Витюша, из этой французской посуды солнечный коньяк за нашу победу, раскрытие всего и всех и за тобой любимый отечественный футбол!
— Не за все разом, шеф, — мягко попросил Тропников. — Давайте за футбол все — таки отдельно, ведь будущий год — год Чемпионата мира.
— Принимается, но за футбол не чокаясь, — а то сглазим нашу сборную, — пошутил Корначев. — И на третьей останавливаемся. Мало ли чего… Все-таки уже глубокая ночь, чужая и, говоря словами Булгакова, явно нехорошая квартира…
Они выпили по второй, по третьей, и, поскольку коньяка осталось совсем немного, в конце концов допили всю бутылку.
— Я буду спать в гостиной, — решил Корначев, — а ты можешь в спальне. Кровать у нашего профессора, что футбольное поле. Не то что с женщиной, даже парами расположиться можно. Проверь, кстати, оружие и, как пишут в детективах, положи, Витя, пистолет под подушку.
… Но выспаться не удалось. Глубокой ночью их разбудили выстрелы за окном, послышались чьи-то крики. Почти мгновенно тишину нарушил громкий телефонный звонок. Сняв трубку, следователь выслушал собеседника. Лицо его по мере разговора приобретало озабоченно-тревожное выражение.
— Вот какие дела… Пока мы тут с тобой почивали после ужина с коньяком, кто-то пытался проникнуть в квартиру по пожарной лестнице. Ребята из наружки засекли неизвестного, он стал отстреливаться. И, спрыгнув с высоты второго этажа, успел скрыться на поджидавшей его машине. Выходит, ему не хватило каких-нибудь нескольких метров до открытого окна спальни и нас с тобой. Он ранен. Внизу под лестницей и на тротуаре имеются следы крови.
47
Наблюдая через окно кабинета, как усталые потные игроки «Арбата» цепочкой тянулись в раздевалку после вечерней тренировки, Родин нервно закурил очередную сигарету.
— Уж сколько раз, Валентин, я твердил тебе, — зло выговаривал он Сакуленко, — у меня на первом месте футбол. Игры, результаты, голы, очки, тренировки, вплоть до внезапного геморроя у игрока дубля или больной головы со вчерашнего перепоя у центрального нападающего основы. Для того и держу тебя, как прежде держал Екатерину. Все остальное, что вращается вокруг мяча, — деньги, нефть, телевидение, рекламы и обольщения спонсоров, взятки арбитрам и встречи с кордебалетом, той же Оксаной или этой новой секс-бомбой Ирен с ее силиконовыми сиськами лежит на вас, Валентин Игоревич… У меня одна планета — футбол! Он круглый, что наша матушка Земля, и парад планет, если переходить на язык астрономии, мне не осилить. Ну, отстрелили этого Лебедянского, что совсем не удивительно, он ведь в паре с Екатериной работал. Ты бы мог об этом мне и после тренировки сообщить.
— Не кипятись, Вячеслав Иванович, извини, если что не так, — Сакуленко, встав с дивана, носком подбросил лежавший на ковре мяч. Ловко поймав его указательным пальцем правой руки, крутанул и примирительно произнес: — Признаю, может, я действительно струхнул, зациклившись, перестраховался. Но посуди сам, этот Лебедянский — один из любовников, как ты говоришь — основы нашей Екатерины, и прикрывал весь бензиновый рынок столицы. Теперь он повис в воздухе. А тут мне еще и Линьков позвонил насчет смерти профессора. Выходит, он прежде других узнал о смерти Лебедянского. Откуда?… Это наталкивает на нехорошие мысли… И потом, должен же был я тебя просто предупредить. Все-таки заказуха — опять менты, прокуроры и журналисты толпой набегут.
— Все так, — Родин, допив стоявшую на журнальном столике рюмку «Хенесси», стал остывать. — Возможно, я погорячился, но завтра — игра. Летом график плотный, черт бы побрал этих составителей календаря из ВФА. Матчи идут чередом, через два дня на третий. И «Ураган», за которым стоит его богатенький узкоглазый президент, хоть в конце таблицы, но тоже не подарок.
Извини, сейчас я должен с составом определяться, установкой на игру. К тому же много травмированных, не команда, а целый лазарет. Подошли ко мне Ярилина, капитана Туманова и врача. Сам езжай в Москву, свяжись с кем считаешь нужным. Тут ты абсолютно прав — ситуацию нельзя выпускать из-под контроля, ну, так и не выпускай. Бери, Валь, все в свои руки. Но будь осторожен, видишь какое у этой бабы беспокойное хозяйство.
— Значит, я действую? — спросил Сакуленко, желая услышать, что он снова у руля.
Родин кивнул: — Скоро, очень скоро, перед Лигой чемпионов деньги нам, ох как понадобятся, как той же невесте-бесприданнице перед свадьбой. Ну, да ты это и без меня знаешь.
Они пожали друг другу руки, Сакуленко вышел. Он действительно знал, сколько денег и на что требуется в Большом футболе.
48
Когда Тропников подъехал к городскому моргу на Пироговке, куда с вечера перевезли труп Лебедянского, время приближалось к одиннадцати. По дороге криминалист осмысливал случившееся за богатый событиями прошлый день, наспех просматривая свежий номер «Спорт-экспресса». И надо же такому случиться, из газеты он узнал, что именно сегодня состоится перенесенный из-за игры сборной в Израиле матч между «Арбатом» и эльтонским «Ураганом».
Игра начиналась в 19.30 на «Динамо», и, учитывая предстоящие хлопоты с экспертизами, Тропников не без сожаления прикинул, что ее придется пропустить.
Пройдя через служебный вход в морг и миновав каталки с трупами, в одном из трех секционных залов он отыскал судмедэксперта, вскрывавшего убитого Лебедянского. Им оказался профессор кафедры судебной медицины Владислав Порошин, энергичный мужчина, лет за пятьдесят. Освободившись от окружавших его студентов, он повел следователя в свой кабинет.
— Как вы, наверное, знаете, в покойного стреляли дважды. Налицо сквозное ранение головы и слепое груди, — сообщил Порошин. — Обе раны, безусловно, смертельные, по ходу раневого канала грудной клетки пробиты легкое и сердце. А сама пуля застряла в позвоночнике. Вот она, — профессор вынул из верхнего кармана халата флакончик из-под пенициллина, на дне которого ярко блеснул кусочек металла.
— Я попросил бы вас изъять входные отверстия, — попросил Тропников. — Дистанцию выстрела, состав пороха определят баллисты. Дело серьезное, для нас любая мелочь важна. Калибр пули 5,45 миллиметров, — уточнил он.
— Обижаете, Виктор Сергеевич, — судмедэксперт, скупо улыбнувшись, протянул ему опечатанную коробку из-под лекарств. — Здесь оба входных отверстия, плюс выходная рана головы. Будут и фотоснимки, все этапы вскрытия сняты цифровой фотокамерой. Как вы считаете, редкий все-таки киллером использован пистолет?
— Безусловно, — согласился Тропников, — 5,45 миллиметров — спецоружие высшего командного состава ФСБ, элитных подразделений милиции. Это в некотором роде тоже загадка.
— И у вас, и у нас, судмедэкспертов, что ни день — одни загадки. Они уже как бы над профессиями — атрибуты свыше, знаки судьбы. Полный акт вскрытия, кстати, будет предоставлен через два дня со всеми фотоснимками, — закончил разговор Порошин. — Почтой отправлять не будем, заезжайте сами или пришлите нарочного.
