Марк Фурман - Когда убивают футбол: игра по-русски
Это была монография Лебедянского о творчестве Анны Ахматовой и Бориса Пастернака под названием «Два поэта — две судьбы», последнее детище, лебединая песня известного литературоведа.
«От нее даже типографской краской пахнет, — не без грусти подумал криминалист. — Вот она судьба, в общем-то, талантливого человека. Даже отметить выход книги не успел…Надо включить ее в протокол осмотра, потом на досуге прочесть. Если когда-нибудь будет этот досуг».
Виктор задержал внимание на стихах Ахматовой в конце книги:
«Здравствуй, не стрела, не камень…Я, живейшая из жен —В жизнь обеими руками,В твой не выспавшийся сон…».
…В прихожей по паркетном полу раздалось цоканье женских каблучков. Корначев шагнул навстречу входившим, перед ним стояли две молодые женщины: великолепно сложенная светлая шатенка и чуть повыше ростом — стройная брюнетка.
— Милости просим, — Юрий Владимирович с интересом рассматривал нежданных гостей. В этот момент шатенка увидела привалившегося к стене Лебедянского и сильно побледнела.
— Как это понимать? — задала она глупый вопрос, растерянно глядя на следователя. — Нас сегодня пригласили, а он… — Улыбка гримасой застыла на ее лице, с ней незнакомка и вошла в квартиру.
«Пьяна, что — ли?» — мелькнула мысль у Корначева.
— Пройдемте, девочки, — он пригласил их в гостиную. — У меня к вам есть несколько вопросов.
… В течение последнего полугода после сказочной поездки в Сочи, где Элла познакомилась с профессором Лебедянским, жизнь начинающей журналистки, студентки журфака, резко изменилась. Благодаря щедрому спонсору, перед ней открылись сказочные возможности. Она сделала несколько эксклюзивных интервью со звездами эстрады, ведущими политиками страны, отметилась публикациями в известных журналах, после чего ее профессиональный рейтинг подскочил до весьма уважительной отметки. С ней поделился своими секретами знаменитый Кио и не менее известный Дроздов. Эллочка стала принимать участие в престижных столичных тусовках, и как-то раз даже Игорь Крутой поцеловал ей руку, ослепив на мгновение сексапильной улыбкой.
Последнее время она таскала за собой свою подружку, студентку из параллельной группы, Ирочку Рудину, жгучую брюнетку, буквально повергающую мужчин в шок. Эта сладкая парочка производила сильное впечатление в любом обществе — среди телевизионщиков, популярных спортсменов, актеров…
Эллочке с Лебедянским было интересно. Он возил свою красотку не только по ресторанам и ночным клубам, но и знакомил ее с коллегами по литературной жизни. Иногда они заезжали в Дом литераторов или Дом журналиста. Общение с известными поэтами и писателями приносило ей неизъяснимое удовольствие, особенно льстило ее женскому самолюбию, что все смотрели на нее с восхищением. А это означало, что она имеет над ними от природы данную ей власть, непобедимую ауру красивой женщины над мужской, пусть и меньшей, но все же половиной человечества.
Лев Романович от своих щедрот подарил Эллочке скромную «девяточку». И теперь она разъезжала по Москве, обретя не снившуюся ей ранее свободу, помноженную на скорость передвижения.
Конечно за ней, как женщиной редкой сексапильности и удивительного обаяния, ухаживали и сверстники. Будучи широкой натурой, можно сказать натурой королевской щедрости, она редко кому отказывала и вообще не считалась труднодоступной женщиной. Хотя предпочитала мужчин высоких, с хорошо развитой мускулатурой и обязательным наличием элементов интеллекта…
Однако, куда им всем было до Льва Романовича, щедрого, талантливого, с академическими познаниями, хоть он и годился ей в отцы! И пусть нередко его подводила пресловутая мужская потенция, эта деталь на фоне остальных достоинств стала просто несущественной мелочью. Ее золотые руки и высокая техника секса с честью выводили профессора из любого нелепого положения. И с ней, Эллой, он чувствовал себя всегда настоящим мужчиной.
Но не бывает в жизни все гладко, даже в такой, насыщенной удовольствиями жизни, которой жила юная журналистка. На факультете выделялась компания элитных студентов, детей, как правило, состоятельных новых русских, куда Элла незаметно для себя влилась благодаря ее обретенному статусу. Следуя моде, за умными речами и дискуссиями, баловались ребятки развлечениями, щекочущими нервы. Пару раз Эллу приглашали на загородную дачу ее сокурсника, сына состоятельного банкира Эрика, живущего на широкую ногу. В милой компании пили шампанское и дорогие коньяки, танцевали обнаженными, поскольку стесняться считалось дурным тоном. Там впервые она покурила травки, это неожиданно ей понравилось. Однажды в состоянии райского блаженства Элла оказалась в компании двух атлетически сложенных парней на широкой тахте полностью обнаженной и испытала минуты острого наслаждения. Тем более, что все было на уровне, без грубостей и неприятных эксцессов. Они заласкали свою партнершу до изнеможения. А когда действие наркотика закончилось и наступило отрезвление, Элла, ловко выскользнув из их объятий, поняла, что перешла некий недозволенный рубеж.
В этом избранном обществе она пару раз видела и отработанные шприцы, валявшиеся в ванной, но этого еще себе позволить не могла…
Вот и сейчас, направляясь в гости к своему любовнику, Элла для повышения эмоционального тонуса покурила за компанию с подругой травки, посему обе пребывали в хорошем настроении.
«Как там ни говори, — размышляла Элла, — а есть преимущества у марихуаны перед алкоголем. Курнул, садись за руль, и ни один гаишник ничего не заподозрит. От водителя спиртным не пахнет, значит, все о-кей! Зато мысли такие ясные и настроение — летать хочется! Если, конечно, не перебирать…».
— Ну, так и? — Юрий Владимирович, начав допрос, представился: — Старший следователь прокуратуры Корначев. Вы знакомы с убитым?
Элла сидела на диване, ее соблазнительные бедра были высоко открыты. Подол коротенького платьица не мог скрыть их притягательной прелести. Инна расположилась в кресле в такой же позе, нога на ногу.
— Да, мы пришли в гости к Льву Романовичу, — Элла была еще в шоке, настроение ее резко ухудшилось. Может, действие наркотика кончилось? — Хотели отметить выход в свет новой книги профессора. Это моя подруга Ира. Мы с ней будущие журналисты, студенты факультета журналистики МГУ… Я не ожидала такого ужаса. Еще недавно мы с ним созванивались, Лев Романович был жив и здоров, шутил.
В этот момент у Эллочки мелькнула мысль, что она так сразу лишилась надежного старшего друга, который мог бы быть прочной опорой на долгие годы. И девушка заплакала. Ей стало жаль бедного профессора и себя тоже, дочку неудачливого директора картонной фабрики. От нелепости ситуации мелькнула совсем уж неприличная злобная мысль о собственном отце: «Сгорел бы этот старый идиот со своим никому ненужным картоном». Она понимала, что о родном человеке так думать нельзя, но с предками у Эллочки отношения явно не сложились.
В конце концов она взяла себя в руки и, немного успокоившись, стала отвечать на вопросы следователя.
— Ясно, что профессор был вашим другом, значит, вполне логично, что вы должны помочь следствию в поисках убийцы. — Корначев начал записывать показания девушки.
— Конечно, но все, что я знала, уже рассказала вам. За последнее время при сходных обстоятельствах была убита чиновница футбольного клуба «Арбат» Екатерина Ницкова. Она была дамой его сердца, они вместе занимались бизнесом, и он переживал эту утрату, хотя за последние месяцы в их отношениях отметилось охлаждение. Сотрудничали же они довольно успешно. Возможно, эти убийства — звенья одной цепи. Я вообще-то не думаю, что у него были враги. Но полностью не исключаю, что он кому-то мешал, ведь бензиновый бизнес — дело опасное…
Закончив допрос, Корначев дал девушкам свой телефон, записал координаты неожиданных гостей.
— Звоните, если будет, хоть какая-нибудь новая информация. Ведь найти преступника в наших общих интересах.
Садясь в машину, Элла вспомнила, что пару дней назад, видимо, чувствуя неладное, Лебедянский дал ей на хранение записку с просьбой передать ее в милицию, если с ним что-то случится. У нее возник порыв найти ее в бардачке своей машины, куда она ее спрятала, подняться в квартиру своего погибшего друга и передать следователю. И тут она передумала: «Не сейчас, все надо взвесить. Ничего нельзя делать сгоряча…»
…Корначев пребывал в глубоком раздумье, тут в коридоре послышались шаги — прибыла оперативная группа.
Часа через два, после тщательного осмотра трупа и квартиры Лебедянского, можно было сделать определенные выводы. Смерть профессора наступила от двух огнестрельных ранений — в грудь и голову, каждое из которых, по сути, было смертельным. Одна из пуль застряла в теле, ранение в грудь оказалось слепым. Другая пуля, калибра 5,45 мм, пробив голову, отрикошетировала от бронзового светильника, закатившись под вешалку в углу коридора.
