Оксана Обухова - Рефлекс убийцы
— Со мной? Зачем?
— Поговорить. Сюда этот человек прийти не может.
— Почему?!
— Владимир Николаевич не объяснял. Сказал только, что нам делать.
Бабушка Губкина машинально обтерла все еще влажные руки о фартук, кивнула.
— Мы с вами, баба Надя, — старлей талдычил заученно, как пономарь, — вместе выходим из дому. Кратчайшей дорогой через дворы идем в поликлинику. О деле не говорим, болтаем о чепухе: к примеру, погода, цены в магазинах, последние новости. Мобильный телефон вы кладете в карман пальто, которое позже сдаете вместе с телефоном в гардероб. Нас будут ждать в кабинете главврача, если в маршруте следования что-то изменится, об этом мне сообщат отдельно.
До смешного серьезный старший лейтенант показательно ткнул себя пальцем в ушную раковину, баба Надя вытянула шею, пригляделась — в слуховом проходе Алеши застряла незаметная бежевая горошина неправильной формы.
И почему-то эта горошина нагнала на бабу Надю такой жути, словно в ухе Бубенцова не «гарнитура» торчала, а застрявшая разрывная пуля.
Надежда Прохоровна сглотнула и мотнула головой. Готова, мол, к труду и обороне. Спаси нас. Господи.
Алеша пристально посмотрел на готовую ко всему бабушку, спросил:
— Как вы себя чувствуете?
— Это тебя Дулин попросил узнать или сам беспокоишься? — не удержалась от колкости бабушка.
Алеша смутился, но по ответу понял: язвит, значит, в порядке.
Сконфузился еще больше (даже «нашпигованное» ухо заалело) и крякнул:
— Тут… пока вы посуду мыли, вам одну штуковину принесли… — просунул руку в щель между шкафом и выступом стены. — Вот.
В руке старлей держал натуральный бронежилет. Потоньше, правда, чем по телевизору показывают, но догадаться можно.
Мало бабе Наде «гарнитуры» в чужом ухе, жилеткой парни ее, видать, совсем доконать решили.
Надежда Прохоровна выпучила глаза, вызверилась на воспитанника стопроцентной мегерой…
— Это что?!?!
— Это — вам. Дулин просил надеть, не упрямиться.
— Да вы что там, с ума все посходили?! — зашипела баба Надя. — Зачем мне эта дура?!
— Надежда Прохоровна, надо. — Алеша продолжал держать на весу, наверное, не легкую одежку. На запястье, на тыльной стороне ладони вздулись вены…
Надежда Прохоровна пожалела парня.
— Положь. — И добавила сурово: — Обратно в угол. Не надену я эту страсть.
— Баба Надя…
— Что — баба Надя?! Что — баба Надя?! Зачем мне эта срамота — убить хотят из снайперской винтовки?! Так прямо и скажи…
— Нет, что вы, — честно приложил ладони к сердцу Алеша Бубенцов. — Снайпера там нет. А от машины ребята прикроют…
— От какой машины? — въедливо прищурилась Надежда Прохоровна.
Мол, на нас, на старых сыщиков, где сядешь, там и слезешь! Вмиг за неловкое слово цепляемся!
Бубенцов вздохнул протяжно, посмотрел на потолок, словно там уже докладная о неполном служебном соответствии пропечаталась…
— Надежда Прохоровна, — затянул просительно, — сделайте, пожалуйста, так, как Владимир Николаевич просит. Пожалуйста.
Выдавать секреты оперативного мероприятия старлей, видать, не решился. Ухо «нашпиговано», коллеги, поди, в свою очередь, диалог бабушки и старлея слушают… Засмеют потом — бабушка оперативника «расколола», все секреты выведала.
Надежда Прохоровна нахмурила брови и отправилась к кладовке. Разыскала в ней старое, но все еще приличное зеленое пальто с кругленьким бежевым воротничком из норки (моль его самую чуточку в одном месте побила, не приглядишься, не заметишь). За последние годы бабушка усохла килограммов на десять. Дело для ее годов понятное — килограммы и сантиметры сами собой слетают… Пальто отложила в нафталин — Настенька и Алеша об дачке задумываются, машину не зря купили — тренируется Алексей для дальних загородных поездок. Пальто припрятала: погода на дачах разная бывает, вывезет молодежь кота и бабушек ранней весной по травке прогуляться, глядь — а одежка старая сгодилась. Не пропадать же добру?.. В самом-то деле…
Лет двадцать назад еще дородная, пышногрудая Надя Губкина гуляла барыней в этом теплом, на ватине пальто… Сейчас утонула в нем вместе с толстой кофтой и противным бронежилетом.
Пуговицы застегивала и думала: ах хитрецы, ах ушлые ребята… Майор Дулин и старший лейтенант Бубенцов… Знал Володя только Алеше под силу уговорить строптивую бабку такую страсть на себя нацепить…
Отношения между бабушкой Надей и Алешей Бубенцовым всегда особенными были.
Лет двадцать с гаком тому назад закрыли на ремонт детский садик, куда Алеша с младшей сестренкой Светой ходили. Крыша протекла, а времена суровые были, постперестроечные, ремонт на полтора года затянулся… Куда ребятишек вести? Родители Бубенцовы работали день-деньской, нянюшек-бабушек не имели, как и лишней копеечки…
Привели родители Алешу со Светой соседке бабе Наде, поклонились: «Возьми, Надежда Прохоровна, шефство над детишками».
Думали, на пару месяцев. Оказалось — на полтора года.
Но бабушка не отказала. Приютила на «дневной пансион» малолетних деток, присматривала, книжки им читала, гулять водила…
Алеша позже, когда уже в школу пошел, тоже из продленки к бабе Нади сбегал: уроки в ее большой уютной комнате делал, пирожки вкусные да блины пышные котлетам столовским предпочитал…
Почти родной стала баба Надя Алеше Бубенцову. А уж когда Настасья из Перми к двоюродной бабушке Соне переехала, совсем сроднились: поженились молодые, зажила старая коммуналка совсем семейной жизнью.
…И шагала баба Надя в бронежилете под стареньким пальто по морозной январской улице — не ворчала.
Алеша ее бережно под ручку поддерживал, глазами по сторонам даже тихонечко не рыскал: обычная картина — ведет заботливый внук бабушку в поликлинику, на скользких местах мод локоток удерживает.
И баба Надя недюжинной силой воли заставляла себя не оглядываться. Спина от напряжения взмокла, каждый волосок на затылке чужие взгляды ощущал, но не оглядывалась, доверяла Алексею. Если тот сказал — ребята нас прикроют, — значит, так тому и быть.
Нельзя по сторонам испуганными глазищами зыркать! Негоже старой перепуганной бабке хороших ребят подводить.
В поликлинике у регистрационного окошка огромадная очередь скопилась: грипп по Москве гулял. Но баба Надя и Алеша пальто в гардероб сдали и сразу наверх пошли. Надежда Прохоровна свою медицинскую карточку показательно из сумки вытащила, на весу держала.
На лестничной площадке второго этажа старший лейтенант остановился на минутку, прислушался, как будто внутрь себя, и, несмотря на то что «заряженный вирусом» мобильный телефон в кармане пальто остался, шепнул одними губами:
— Путь свободен, Надежда Прохоровна. Идемте.
Не чуя ног, переживая так, что даже голова чуть-чуть закружилась, пошла Надежда Прохоровна на второй этаж. К кабинету главврача за дерматиновой дверью.
Алеша немного сзади поднимался.
Возле приемной сидели две пожилые тетки с недовольными лицами, карточки на коленях держали. На проходящих в дверь Надежду Прохоровну и Алешу взглянули так, словно те без очереди за последней буханкой хлеба пролезли. В блокадном Ленинграде.
Одна попыталась шикнуть, но Бубенцов так глянул, что у скандалистки мигом язык занемел.
Надежда Прохоровна подумала — милиционер. И как они только так поглядывать обучаются? В милицейской школе, что ли, «гляделки» преподают?.. Или уже позже, на работе, учатся любого взглядом осаживать?..
И почувствовала себя слегка неловко-. Сама не любила тех, кто без очереди лезет. Сама могла разгон беспардонным нахалам устроить.
В предбаннике приемной главврача сидела симпатичная девушка в голубенькой кофточке. Что-то на компьютере резво печатала.
Подняла на входящих глаза и тут же сделала вид, что совсем не она начальственную дверь охраняет: потупила глазки и только из-под ресниц, не удержалась, испытующий взгляд метнула.
Знакомо.
Алеша пропустил Надежду Прохоровну вперед…
Из-за длинной части большого Т-образного стола навстречу бабе Наде поднялся Володя Дулин.
Невысокий полноватый мужчина с обширной лысиной и носом-картофелиной, что сидел за тем же столом напротив шефа убойщиков, тоже поднялся — поприветствовал.
— Знакомьтесь, — сказал Владимир Николаевич. — Надежда Прохоровна, Сергей Михайлович Суворин. — И продолжил, добавив значительности в голос: — Сергей Михайлович подполковник. Из МУРа. Давно, Надежда Прохоровна, хотел с вами познакомиться.
— Так уж и давно? — проворчала (привычно) бабушка Губкина. Оглядела просторный светлый кабинет в три окна, расстегнула верхнюю пуговицу на вязаной кофте. — Тут-то эту страсть можно снять? Взопрела вся…
