Питер Чейни - Еще один глоток
Ванесса улыбнулась и протянула руку к чашке.
– Похоже на Харкота. Большую часть жизни он потратил на то, чтобы проскальзывать и выскальзывать из разных мест и ситуаций.
– Вы не любите его, Ванесса? – спросил Беллами.
Она улыбнулась, и это была жесткая улыбка.
– Я испытываю к нему отвращение.
Ванесса открыла ящичек с сигаретами и взяла одну из них. Беллами приблизился и дал ей прикурить. Склонившись над ней, он оценил прелесть ее глаз, глядевших на него снизу вверх.
– Я знаю о Харкоте столько, сколько не знает никто, – сказала она. – Так уж случилось: мы были женаты семь лет. И за все это время я не видела, чтобы он сделал что-то бескорыстно или повел себя порядочно. Если бы я не позаботилась о последних своих грошах, он бы и их промотал, как промотал все, что у меня было, когда я выходила за него. Бог его знает, почему я стала его женой, – с горечью воскликнула она. – Если есть на свете законченная дура, так это была я.
Беллами согласно кивнул.
– Я знаю, Харкот – тяжелый случай. Хотя какое право имею я говорить об этом?! Я и сам от него не далеко ушел.
Ванесса улыбнулась.
– Здесь не может быть никакого сравнения, – твердо возразила она. – Никакого. Ваши прегрешения – это, скорее, промахи. Вы пьете больше, чем нужно. Вы не слишком прилежны в работе. Вы – забавный человек, Ники. Но в глубине души вы – славный парень. Любая знающая вас женщина это подтвердит. К тому же вы щедры и бескорыстны и никогда не присасываетесь к людям как паразит.
Ее лицо исказила гримаса.
– А Харкот способен украсть последний медяк у спящего нищего.
Беллами достал портсигар и закурил. Спустя некоторое время он спросил:
– Ванесса, вы можете мне кое-что сказать? И не сердитесь на меня за этот вопрос. Как вы думаете, между Харкотом и Фредой что-нибудь было?
Ванесса затянулась сигаретой, потом выпустила дым через ноздри и ответила:
– Вы хотите знать, был ли у Харкота роман с Фредой?
Беллами кивнул.
– Да, именно это я хочу знать.
– Конечно, был, – сказала Ванесса холодно. – Я знала это уже давно. Я и на следующий ваш вопрос отвечу. Вы спросите, что общего могло быть между такой хладнокровной, замкнутой, сдержанной женщиной, как Фреда, и такой грубой скотиной, как мой муж? И я вам скажу.
Беллами продолжал курить.
– Несколько месяцев тому назад я велела Харкоту убираться вон, потому что не желала делить его с целой кучей случайных женщин и дешевых шлюх, тем более, что все они тратили мои деньги. Словом, я его прогнала. Он не возражал. Не думаю, чтобы ему хотелось вести жизнь порядочного человека. Итак, он убрался. Я не обсуждала этого вопроса с друзьями, так как здесь нечего было обсуждать.
Вот тут-то он и вцепился мертвой хваткой во Фреду. Филип был страшно занят на своей новой службе, редко бывал дома. Фреда чувствовала себя покинутой. Харкот постоянно бывал у нее – то на чай зайдет, то на коктейль – и искал сочувствия, бил на жалость. Он не такой уж безмозглый. Видимо, было в нем в тот момент что-то, что тронуло Фреду. Так или иначе, она ответила на его притязания. Я знаю это точно, потому что задалась целью выяснить, так ли это. Мне хотелось лишь удовлетворить свое любопытство… больше ничего.
– О, Господи, – воскликнул Беллами. – Кто бы мог подумать? И вы считаете, что Фреда давала ему деньги?
Ванесса рассмеялась.
– Мой дорогой Ники, не будьте так наивны. Харкот может взять деньги даже из дароносицы в церкви, если никто не видит. Конечно же, он брал деньги у Фреды. На что бы он иначе существовал?
Беллами выбросил в камин окурок и закурил снова.
– Это просто ужасно, Ванесса, да? Грош нам всем цена. Все мы считались в той или иной мере друзьями с тех пор, как Харкот, Мотт и я начали работать у Филипа в отделе "Ц". Мы, конечно, догадывались, что вы с Харкотом не очень ладите, но я представить себе не мог, что все так плохо.
Он помолчал немного, потом заговорил.
– Ванесса, вы думаете, что это Харкот убил Фреду? Я знаю, что вы так думаете. Я чувствую.
Ванесса спустила ноги на пол быстрым изящным движением. У нее были восхитительные ноги.
– Ради Бога, Ники, – сказала она. – Что с вами? Неужели это не ясно, как день?
Она бросила окурок в пепельницу, стоявшую на столе.
– Послушайте, Ники, подумайте сами, как все было. Харкот каким-то таинственным, только ему известным способом добился того, что Фреда стала ею любовницей. Вы хорошо знали Фреду. Это была замечательная женщина. Восхитительная. Но… почему-то – это знала лишь она одна – даже несмотря на то, что муж ее обожал, она пожалела Харкота или вошла в его тогдашнее положение. Казалось бы, что Харко I этого должно было быть достаточно. Но не тут-то было. Не такой Харкот. Ему мало того, что такая женщина, как Фреда, стала его любовницей. Ему нужна была еще и эта ужасная Берингтон. И у него хватало наглости платить за ее благосклонность деньгами, которые он брал у Фреды. У него хватало бесстыдства таскать ее за собой повсюду, привести ее даже на вечеринку к Кэроле. Если вы хотите знать, почему Фреда не пришла туда, сказавшись больной, так именно из-за этого. Когда она сказала Харкоту, что у нее больше нет денег, он предпринял наступление. Он умышленно поехал, взял эту хищницу Айрис Берингтон и привез ее к Кэроле… это был вызов всем нам.
А потом случилось самое плохое… с его точки зрения, конечно. Берингтон сообщила ему, что он ей надоел. Что без денег он ей не нужен. Поэтому-то он в ярости и вернулся к Фреде. Он приехал к ней злой, ненавидящий, пьяный и убил ее. Конечно же он ее убил.
Беллами кивнул.
– Вы правы, Ванесса. Совершенно очевидно правы. Все мои сомнения, связанные с ложными представлениями о дружбе и порядочности, здесь неуместны. В конце концов убийство есть убийство.
– Что вы собираетесь делать, Ники?
– Я завтра же поеду в Скотленд-Ярд и все расскажу Мейнелу. В конце концов я должен думать и о себе.
Ванесса кивнула головой.
– Конечно, – согласилась она, – вы безусловно должны это сделать. Если у Харкота есть какое-нибудь алиби, пусть он сам его представит. Я не утверждаю, что он хотел убить Фреду, множество убийц не собираются убивать, но убивают, не так ли? Пусть Харкот заботится о себе сам. Почему это должны делать вы?
– Не знаю, – ответил Беллами. – Разве что потому, что в Харкоте всегда было что-то жалостное.
– Вот именно, – угрюмо подтвердила Ванесса. – Проклятая жалость. Из-за нее я и вышла за него замуж. У меня он тоже вызывал жалость. Думаю и Фреда попалась на эту удочку и поэтому давала ему деньги. Жаль, что его жалость не удержала его от убийства. Бедная Фреда вовсе не вызывала жалости, теперь ее убили, а вы жалеете человека, который убил ее, потому что он вызывает жалость. Боже мой… это ужасно… ох, уже эти жалостливые люди!
Беллами встал.
– Вы – настоящий друг, Ванесса. Огромное вам спасибо, – приподняв одну бровь, он улыбнулся ей. – И спасибо за чай.
Ванесса тоже встала.
– Отправляйтесь в Скотленд-Ярд и расскажите им всю правду. Иначе вы будете еще одним человеком, вызывающим жалость.
Она наклонила к себе его голову и поцеловала его в губы.
– Мне давно хотелось это сделать, – сказала она. – Главным образом потому, что вы – идеальный в моем представлении мужчина, несмотря на все то поверхностное, чем вы прикрываетесь, словно маской. Ну, теперь идите, Ники, мне нужно причесаться.
– О'кей, босс.
В дверях он задержался и, обернувшись, сказал:
– Харкот был дураком. Как можно променять такую женщину, как вы, на какую-то Берингтон?! Он, наверное, чокнутый.
И вышел, широко улыбаясь.
Было пять часов. Беллами взобрался по лестнице в "Малайский клуб". Там было пусто. Блондинка послала ему улыбку из-за стойки.
– Как поживает миссис Рок? – ехидно спросила она.
– Двойной виски с содовой, пожалуйста, – ответил он. – А почему ты о ней спрашиваешь?
– Я вчера вечером наблюдала за вами. Когда Ланселот стал затевать ссору, я знала, что вы его припечатаете. И она знала. Ей не нравится этот Ланселот. Ей было это очень приятно, я видела по ее глазам.
– Если он ей не нравится, почему же она с ним ходит? – поинтересовался Беллами. – Ее же никто не заставляет, не так ли?
Блондинка-барменша криво усмехнулась.
– Она работает на Ферди Мотта, владельца клуба. Они с миссис Берингтон приводят туда своих посетителей, а Мотт платит им за это комиссионные.
– А… – протянул Беллами.
Он выпил виски с содовой и направился в другой конец зала к телефонной будке. Набрав номер отдела "Ц", он попросил мистера Вэнинга. Когда тот взял трубку, Беллами сказал:
– Филип, спасибо за письмо и сведения. Я не буду вам ничего говорить по поводу Фреды, вы сами знаете, что я чувствую. Единственное, что можно вам посоветовать сейчас, – это работать так, чтобы чертям жарко было, чтобы не оставалось времени думать об этом.
