Питер Чейни - Еще один глоток
– Вы хорошо все обыскали?
– Я? – рассмеялась она. – Я перевернула все, разве что обои не отклеивала.
– Понятно, – сказал Беллами. – Где сейчас Харкот и где вы?
– Харкот дрыхнет без задних ног. Он похож на крокодила в обмороке и его храп, наверное, слышен даже в Перу. Я говорю из автомата напротив – в табачной лавке. Я съездила домой и переоделась. Должна вам сообщить, сир, что за вами вечернее платье. То, в котором я была вчера, теперь никуда не годится – оно пострадало, когда Айрис запустила в Харкота кружкой с горьким пивом.
Беллами рассмеялся.
– Видно, у вас действительно был тот еще вечерок! Можете встретиться со мной через полчаса в коктейль-баре отеля "Карл-тон"? Как думаете, Харкот проспит еще часок?
– Безусловно, – ответила она. – По его виду можно точно сказать, что он проспит до будущего года. Вас это устраивает?
– Замечательно! – воскликнул Беллами. – Вы успеете пообедать со мной, купить себе новое платье на обратном пути и подежурить у останков затонувшего корабля, пока он мне не понадобится сегодня вечером. Пока, Фенелла.
Он повесил трубку, закончил одеваться, спустился вниз и велел консьержке все телефонные звонки переводить ему в отель "Карлтон".
Он заканчивал второй мартини, когда появилась Фенелла. Она очаровательно выглядела в темно-сером костюме и сделанной к нему на заказ шляпке из бархата. Она сияла улыбкой, была свежа и привлекательна, словом, была похожа на остальных хорошо одетых дам, обедающих в ресторане. Беллами подумал про себя: интересно, что у нее в прошлом? Скорее всего, старая история, которая с небольшими вариациями повторяется с тех пор, как на земле живут мужчины и женщины.
Она выпила двойной сухой мартини, затем удобно устроилась в кресле, приняв грациозную позу, и предложила:
– Лучше я сначала скину с плеч дело, Ники, потому что я не люблю мешать дело с обедом. А вы?
Он улыбнулся ей, заказал еще два коктейля и попросил ее рассказывать.
– После того как "мы с вами расстались, Харкот находился в каком-то коматозном состоянии, пока мы не подъехали к его дому. Потом он подышал свежим воздухом и заявил, что не желает идти домой. Я была этому рада, поскольку, хоть и умею постоять за себя перед лицом любого подвыпившего джентльмена с хорошими манерами, вовсе не была уверена, что справлюсь с Харкотом, если им действительно овладеет страсть.
– Харкот, обуреваемый страстью, – перспектива не из приятных, – согласился Беллами. – Что-то вроде расшалившегося бегемота.
– Вот-вот, – подхватила Фенелла, – а я не привыкла иметь дело с расшалившимися бегемотами. Не доводилось встречаться пока.
– Это плохо, Фенелла. Продолжайте.
– Харкот объявил, что мы едем в "Монастырь", – рассказывала она. – Спросил, не возражаю ли я, я ответила, что мне все равно, где пить и что, если никто не будет заставлять меня исполнять там танец с опахалом, я ничего не имею против.
Итак, мы отправились в "Монастырь". Всю дорогу Харкот жаловался, один или два раза я чуть было не разрыдалась. Главной темой было то, что его никто не понимает, жена его на дух не переносит, женщины его обманывают, он проиграл все деньги и практически все, что могло с ним произойти, произошло, поэтому смерть была бы для него счастливым избавлением.
– Очень похоже на Харкота, – подтвердил Беллами. – А что делали вы?
– Я была с ним очень мила и по-женски, как могла, его утешала. Напомнила ему, что самый темный час наступает перед рассветом…
– Это был чрезвычайно остроумно, Фенелла. Уверен, вы также сообщили ему, что "пока человек жив, всегда остается надежда".
– Скорее всего, да, – согласилась Фенелла весело. – Я обрушила на его голову все известные мне мудрые афоризмы и старинные пословицы. Похоже, что успех превзошел мои ожидания, так как Харкот вдруг стал озорным и повел себя эксцентрично, попытавшись слишком уж интимно отблагодарить меня за слова утешения. К счастью, мы как раз подъехали к "Монастырю" и он упал с сиденья. Таким образом, я вышла из передряги с минимальными потерями в виде растрепанной прически и порванных чулок – шелковые чулки так легко рвутся…
Она допила коктейль и взяла протянутую Беллами сигарету.
– Какое-то время после этого он вел себя очень мило, – продолжала она, – если не считать того, что танцевать с ним, – все равно, что бороться с белым медведем. Тем не менее, все было в порядке, пока туда не явилась Айрис Берингтон с каким-то молодым человеком. Харкоту это не понравилось. Он стал отпускать грубые шутки по адресу Айрис. Сначала тихо, но по мере того, как он проглотил два огромных стакана виски, голос его становился все громче.
Беллами сочувственно кивнул.
– Он действительно немного перепил, – продолжала Фенелла, – и в конце концов молодой человек, сопровождающий Айрис, подошел к нашему столу и сделал ему вежливое представление. Харкот страшно разозлился и заявил, что ничего дурного про Айрис не говорил, кроме того, что она – грязная корова, что она способна украсть золотые коронки изо рта своей спящей матери и что она завоевала в возрасте пятнадцати лет первое место на состязаниях по краже младенцев. А в остальном она – очаровательная женщина, если такие женщины вообще в вашем вкусе.
Фенелла изящно стряхнула пепел.
– Думаю, молодой человек был несколько обескуражен. Во-первых, он был в форме летчика Королевских военно-воздушных сил и не хотел попадать ни в какую историю – это был очень симпатичный юноша, во-вторых, думаю, он был введен в заблуждение Айрис. Она, видимо, рассказала ему о себе какую-нибудь душещипательную историю, а он, будучи человеком простодушным, поверил.
– Знаю, – улыбнулся Беллами. – Королевские военно-воздушные силы чрезвычайно эффектно действуют в воздухе. Там у этих ребят должна быть стопроцентно "моментальная реакция"… Но Айрис – это нечто совсем другое…
– Можете мне не рассказывать, – пробормотала Фенелла. – Если бы я служила в военно-воздушных силах, я бы предпочла иметь дело с дюжиной "мессершмиттов", чем с рассерженной Айрис. Так или иначе, – продолжала она, – я взглядом дала понять летчику-лейтенанту, что Харкот пьян, и он меня понял. Он посоветовал Харкоту не валять дурака и сидеть тихо и спокойно.
Харкот ответил, что он всегда спокоен, а теперь, когда Айрис отняла у него все до последнего пенни, ему и вовсе ничего другого не остается, как сидеть спокойно. Он сказал также, что если бы он служил в военно-воздушных силах и встретился с такой женщиной, как Айрис, он бы сел в свой самолет и улетел прочь так, словно за ним гналась тысяча чертей. И добавил, что он ничего не имеет против нее лично и что многие мужчины могут с ума сходить по ней, но, если бы была его воля, он бы назначил ее в правительственную комиссию по экономике, потому что стоило бы только нацелить Айрис на Германию – и он, Харкот, ставит последнюю свою пуговицу против игрушечного слоника, что она обобрала бы всю страну за пару недель.
– Харкот, должно быть, был очень забавен, – вставил Беллами.
– К тому времени, – продолжала Фенелла, – Айрис, уставшая ждать своего спутника, сама появилась на сцене и взяла ситуацию в свои руки. Она была очень сердита. Она очень грубо оборвала Харкота и запустила в него кружкой пива. Целилась она прямо в него, но и мне на платье вылилось полкружки. Я не слишком огорчилась – это было не такое уж замечательное платье, к тому же я подумала, что вы наверняка купите мне новое.
– Вы так подумали?… А что было потом?
– Всем стало немного неловко, и я решила, что мне нужно уговорить Харкота уехать домой. Они с Айрис молча смотрели друг на друга ненавидящим взглядом. Потом Айрис сказала ему, чтобы он не смел к ней больше приставать, а он в отместку назвал ее "стукачкой самого гнусного пошиба" и заявил, что ей придется отвечать перед законом, если она будет распространять свои клеветнические домыслы о том, что он делал в понедельник вечером. Она спросила, откуда у него такая информация, и он ответил: "От Беллами". Тогда Айрис посоветовала ему не слишком доверять тому, что говорит Беллами, и выразила уверенность, что сам Беллами очень скоро окажется за решеткой.
Харкот заявил, что прекрасно может позаботиться о себе сам, если только речь не идет о ней, на что Айрис весело возразила, что это он так думает, а по ее мнению, он – первостатейный идиот и ему лучше бы поостеречься Беллами, потому что Беллами – очень опасный человек.
– О, Боже, кто бы мог подумать! – воскликнул Беллами.
– Надеюсь, это не правда, – сказала Фенелла, – полагаю, вы выглядели бы слишком невинно за тюремной решеткой. Как вы думаете, мне позволили бы приходить и кормить вас булочками?
Они рассмеялись, и он предложил:
– Пошли обедать.
Они отправились в ресторан. Беллами заказал обед. Когда официант ушел, Фенелла сказала:
