Мария Жукова-Гладкова - Любовь с алмазным блеском
– Снимай! – прошипела я Пашке после того, как отошла от шока.
У меня было такое впечатление, что я при помощи невидимой машины времени перенеслась в прошлое – или оттуда девушку перенесло в наш двадцать первый век. Я таких только в фильмах видела!
– Здравствуйте, – сказала я. – Меня зовут Юлия Смирнова. А вас как?
Девушка перевела взгляд на меня, осмотрела с головы до ног (вероятно, моя одежда была для нее так же непривычна, как ее для меня), открыла рот, чтобы что-то сказать, но тут у меня зазвонил спутниковый телефон. Девушка в ужасе дернулась, но Степан Прокофьевич ее удержал. И потом она округлившимися глазами наблюдала за моими действиями, пожалуй, даже не слыша разговора с Викторией Семеновной.
Главный редактор сообщила, что газовщик находится в Европе – совмещает решение деловых вопросов с отдыхом и общением с различными знакомыми в неформальной обстановке. То на чьей-то яхте по Средиземному морю плавает, то на чьей-то вилле на Лазурном Берегу ночует. К супруге вроде бы охладел. Для подруг она «лечит нервы», общаясь с живой природой. Но в летний сезон подругам не до нее. Большинство находятся на европейских курортах или в загородных особняках. Никто не уточнял, куда именно «дважды нефтяная вдова» отправилась «лечить нервы». Так, по крайней мере, сказали те, с кем удалось связаться за столь короткое время.
– Да в их среде и нет настоящих подруг, ты же сама знаешь, – заметила Виктория Семеновна.
– А в Управление звонили?
– Твой приятель Андрюша очень заинтересовался, – хохотнула Виктория Семеновна. – Про двух покойных мужей хорошо помнит. Тогда они с ребятами много обсуждали их смерть, но все было чисто. Хотя если третий помрет… – Главный редактор опять хохотнула.
Мы распрощались, обещая друг другу держать связь.
– Извините, – сказала я девушке.
– Что это? – показала она пальцем на телефон.
Я попыталась объяснить, но вскоре мы все поняли, что незнакомка не знает, что такое телефон вообще, не только спутниковый. И никогда не слышала про Петербург. Как, впрочем, и про Ленинград с Петроградом.
– Ты в том доме сейчас живешь, милая? – спросил Степан Прокофьевич, кивая на строение, в которое мы недавно заглядывали. – Давай-ка, бери вещички из пещеры, вернемся в дом и спокойно поговорим.
Вскоре у девушки оказался в руках небольшой узелок из платка, и наша компания двинулась назад к дому. По пути молчали. Мы с Пашкой многозначительно переглядывались. Девушка шла рядом со Степаном Прокофьевичем, явно почувствовав в нем то ли защитника, то ли наиболее близкую ей душу. Молодой боец замыкал шествие и не лез ни с какими вопросами.
Степан Прокофьевич быстренько развел перед домом костер, подвесил над ним котелок, девица непонятно откуда притащила воды, а я достала из рюкзака пачку чая. В доме нашлись деревянные кружки, и мы устроили чаепитие.
Девушку звали Настеной и было ей восемнадцать лет. Она родилась и всю жизнь прожила в той самой деревне, которую мы сегодня утром видели из вертолета.
Недавно в деревню пришли люди из другого мира, долго говорили со старостой – и остались. Мамка отправила Настену с сестрой в горы – переждать, пока «эти» не уйдут. Староста сказал, что они не навсегда, а скорее всего на месяц. Основная масса деревенских осталась в своих домах – и прислуживать пришлым, и за огородами да скотиной ухаживать. Не бросишь же все добро!
Я спросила, часто ли в деревню приходят люди из «другого мира». Оказалось, что не часто, но захаживают. В основном в летнее время, когда в тайгу подаются охотники. Но они появляются по одному, по двое, а этих прибыло много.
– А люди из соседних деревень? – продолжала задавать вопросы я. – Из тех, что в пределах пешей досягаемости от вашей? Или они для вас не из «другого мира»?
Оказалось, что Настена и жителей деревень, в которых побывала я, считала представителями того самого «другого мира», но все-таки отделяла от пришлых охотников и тех, кто сейчас жил в ее родной деревне. Староста знал всех жителей окрестных поселений, но в любом случае они наведывались в гости крайне редко. «В мир» из родной деревни Настены выходили только староста и еще один мужик. Остальных оберегали от тлетворного влияния «другого мира», где все погрязли в грехах и пороках. Рассуждения Настены о пресловутых грехах и пороках, о которых она явно имела очень смутное представление, пришлось пресечь, чтобы получить интересующую нас информацию.
Совершенно изолированно деревня, конечно, жить не могла. Требовались соль, порох. За ними староста и ходил в «другой мир». Остальным обеспечивали себя сами. Меня лично это поразило. Как в наше время можно продолжать жить в восемнадцатом, в лучшем случае – девятнадцатом веке? Как можно жить без благ цивилизации? Но ведь живут же…
У Настены был здоровый цвет лица, вообще ее можно было назвать пышущей здоровьем русской красавицей. А волосы… И ведь явно не пользуется никакими дорогими шампунями от перхоти или от выпадения волос, одобренными всякими лабораториями и специалистами…
С другой стороны, дрова растут рядом; зерна на зиму, наверное, собирают достаточно. Своя мельница. Картофель, капуста, морковь, свекла, репа с собственного огорода. В лесу дичь, ягоды и грибы. Поразительно!
– Настена, а что староста меняет на порох, соль и другие вещи, приносимые им из другого мира? Шкуры животных или яркие камни?
– Шкуры, – сказала Настена. – Камней у нас нет. Мы про них недавно услышали. От пришлых. Несколько человек их у нас купить хотели.
– Вы их никогда не искали?
Девушка покачала головой и сообщила, что после прихода мужиков из соседних поселков, почему-то занявшихся поисками каких-то камней, староста тоже отправил детей и молодежь на поиски. Но никто не нашел ничего, что подошло бы старосте. Или он не смог толково объяснить, какие камни нужны. Алмазов для примера ему явно никто не оставлял. Или здесь алмазов просто нет?
– Сколько человек проживает в вашей деревне? – спросила я.
Оказалось, что восемнадцать. Может такая община существовать обособленно? Лучше, чтобы было меньше, или наоборот больше? Я не знала ответа на этот вопрос.
Молодежи было мало. Молодых девок на выданье вообще только две – Настена и ее старшая сестра Алена, за которых жители деревни, естественно, испугались – раз появилось столько мужчин. Мало ли что придет им в голову? Мамка отправила дочерей прочь, пока еще шли переговоры, потом к девушкам несколько раз приходил брат, сообщал обстановку, приносил припасы.
Настена сказала, что в этом домике всегда что-то хранится, а принесенное братом держат в подполе – чтоб лихие люди не сразу нашли, если появятся.
– Почему ты сегодня сидела в пещере?
– Так железная птица прилетела! – как само собой разумеющееся воскликнула девица. – Они тут в последнее время часто летают. Нам мамка говорила: как птица, лучше скройтесь. И мы с сестрой побежали в пещеру, где вы меня нашли. Но брат говорит, что люди из «другого мира» уходить собираются. Так что скоро вернемся.
– А сестра твоя где? Почему ты одна сидела в пещере?
– Так на охоту пошла. Она у меня охотница великолепная. Алена охотится, я готовлю. Брат хлеб приносит. Вот только сейчас хлеб закончился…
Внезапно дверь с грохотом распахнулась, и на пороге появилась девица в мужской одежде (рубахе и портах) с двустволкой в руках. Вероятно, у древних амазонок было именно такое выражение лица, как у нее, только одевались они явно по-другому. Глаза у появившейся в дверном проеме девицы горели гневом, как будто ей хотелось нас всех разорвать на куски. А ведь вполне может выстрелить… Не так давно мне пришлось столкнуться с теткой, взявшей в заложники мужиков в бане, и опыт обезвреживания подобных дамочек у меня имелся [5]. Та тоже имела опыт стрельбы, но тогда рядом со мной был мой бывший сожитель Виталя…
Правда, на сей раз с нами был другой парень из службы безопасности Ивана Захаровича, а все его работники имеют хорошую подготовку. Других Сухоруков не держит. И я не была уверена, что девица сразу же станет стрелять…
– Добрый день, – вежливо поздоровалась я.
– Еще одна нечестивица! – воскликнула старшая сестра Настены.
– Аленушка, эти люди угостили меня…
– А ты и растаяла! – рявкнула старшая сестра, перебивая младшую.
– Простите, а почему вы кричите? – вклинилась я в разговор совершенно спокойным тоном. Меня профессиональные психиатры учили вести беседы с сумасшедшими и террористами, захватывающими заложников. Главное – спокойствие, невозмутимость и заинтересованность. Девица должна уяснить, что я хочу ее понять, что я – друг. – Мы пришли с добрыми намерениями. Мы познакомились с вашей сестрой. С удовольствием познакомимся с вами и послушаем о вашей жизни. Если хотите – расскажем о своей.
– Ты погрязла в грехе и пороках… – завела Алена явно хорошо заученную речь. То есть, скорее, намертво вбитую ей в голову.
