Диана Кирсанова - Созвездие Льва, или Тайна старинного канделябра
– Я пойду?
– Иди. Побереги себя, Семен Парамонов. Не покупай на все сто долларов дешевого портвейна.
– Что вы, что вы, мадам! – забормотал старичок, удаляясь от них по стеночке. – Какой портвейн? Так, рюмку хорошего коньячка перед обедом… для прочистки сосудов… и врачи очень советуют…
Но обе они теперь потеряли к Парамонову интерес. Оказавшись рядом с гримерной загадочной Майки, Ада сперва постучала, а затем, не дождавшись ответа, брезгливо толкнула дверь, которая захлопнулась за ней с удивительно сочным звуком. Вероника едва успела войти следом и только по счастливой случайности не получила створкой по голове или мягкому месту.
Они очутились в неожиданно чистой и даже, можно сказать, уютной комнате. И светлой. Из отмытого до блеска окна лился чистый солнечный луч, внутри которого танцевали крошечные пылинки. Убогость обстановки (грубо сколоченный из простых досок гримерный стол с лампионами, кресло, покрытое слежавшимся, побитым молью мехом, и голый манекен) компенсировалась немудреными украшениями в виде вырезанных из бумаги кружевных салфеток. Они были повсюду.
На низенькой тахте лежала и часто-часто стонала маленькая, полная женщина с высокой седой прической. Ноги ее, обутые в черные лаковые туфли на каблуках, свешивались с края тахты, как две кегли. На женщине было надето что-то бесформенное – то ли халат, то ли балахон, – отделанное искусственным мехом. Правую руку Майя Строганова забросила за голову, левую очень красиво положила на грудь и всем своим видом демонстрировала невыразимое страдание.
– Что с вами?! – воскликнула Вероника, наклоняясь над тахтой.
Ответом ей был все тот же, перемежающийся частыми вздохами, стон.
– Вам плохо? Да?
– Да. Мне плохо, – ответила актриса высоким сопрано.
– А… а на что вы жалуетесь?
– На репертуар!
– На что?!
Тут Майя Строганова вдруг резко присела на кровати и, не спрашивая, кто они такие, и даже вовсе не интересуясь целью их присутствия в ее гримерной, вылила на головы девушек целый ливень жалоб на судьбу, профессию, режиссерское коварство, низость коллег по цеху, мизерные гонорары, и главное, главное – на толстокожесть авторов современных пьес, которые совсем, ну совсем не хотят писать роли для талантливейших, красивейших, но, увы – пожилых, пожилых, пожилых актрис!
– Это невозможно! – рыдала она. – Совершенно невозможно! Современный зритель требует современных, или, как они это называют, продвинутых пьес, а продвинутые авторы считают, что их продвинутость должна быть подчеркнута задвинутостью старых мастеров! С нами поступают точно так же, как с куклами в театре марионеток! Считают, что мы износились и давно сданы в утиль! Божжже, божжж-жж-жже мой!!! Всего четыре месяца назад в этом театре отмечали мой очередной юбилей, а теперь они вычеркнули меня из всего репертуара! Но ведь я хочу жить! Жить! – крикнула Майя фистулой и снова упала на тахту.
Никто не собирался лишать актрису жизни в ближайшее время, и Вероника собралась было сказать ей об этом, но Майя Строганова опять привстала, протянула в ее сторону руку, приказывая молчать, и снова повторила:
– Я хочу жить!!!
После чего окончательно забилась в рыданиях, закрыв лицо вышитой подушкой.
– Прекрасно! – сказала Ада.
Она взяла стоящий у столика стул, повернула его спинкой к тахте, уселась верхом и сложила руки на спинке, выставив по бокам острые локти. Рыжие волосы заструились по ее плечам, как расплавленное золото, и почти коснулись пола.
– Прекрасно, дорогая! Не знаю, для кого вы готовили эту речь, для нового режиссера или своей модистки, но сыграно и сказано великолепно.
Отбросив от лица подушку, Строганова привскочила на тахте и уставилась на Аду, гневно тряся складками кожи, идущими от рта к подбородку:
– Вы… Вы! Кто вы такая?!
– Вряд ли вы мне поверите, но я – ваша спасительница.
– Что?!
– Да-да. Можете считать меня доброй феей, нарочно явившейся из потустороннего мира, чтобы вернуть прекрасную актрису Майю Федоровну Строганову в объятья большой сцены.
– Господи. – Упершись руками в тахту, Строганова помотала головой, отчего прическа ее растрепалась и длинная седая прядь нависла над мерцающим глазом. – Господи, неужели вы и вправду… А вы кто? Продюсер? Режиссер? Агент?
– Я не настроена сегодня раскрывать свое инкогнито. Давайте считать меня вашей поклонницей. Что является совершенной правдой – я выросла на ваших фильмах, имею в виду детские сказки, в которых вы так прекрасно исполняли роли добрых волшебниц и попавших в беду матерей семейства. Прекрасное время! Я плакала в кинозале.
Ада говорила правду. Вернее, полуправду, потому что Вероника тоже сейчас узнала в этой престарелой женщине прекрасную русскую актрису Майю Федоровну Строганову, как ее называли, «королеву эпизода», главным «коньком» кинематографической карьеры которой было исполнение ярких ролей в детских сказках. Но представить себе, чтобы Ада, даже маленькая, даже совсем в раннем детстве, плакала в кинозале… Нет, этого Вероника вообразить себе не могла даже при сильном напряге воображения.
– И все-таки кто вы? – настойчиво спросила актриса. Все напускное и наигранное слетело с нее, как листва с осеннего деревца, и теперь она смотрела на Аду внимательно и очень серьезно.
– Я уже сказала, что не хочу говорить о себе. Это займет много времени, да и ни к чему. Давайте ограничимся тем, что вы примете один мой добрый совет. Через два дня…
И тут в комнате стало чуть темнее, и Адин голос снова стал глухим, монотонным, и глаза затуманились какой-то загадочной, одной ей видимой тайной. Вероника, которая уже знала, что это состояние леди Зодиак служит предвестником большого пророчества, затаила дыхание. Пожилая актриса зябко повела плечами, но взгляда с Ады не спускала.
– …Через два дня, в пятницу – запомните, именно в пятницу, – когда ваша покровительница Венера войдет во власть, пройдя по диску Солнца: ибо пятница – это день Венеры, которая покровительствует эстетам, актерам, людям творческого начала и особенно благоволит к Тельцам, под знаком которого вы родились. Когда Венера войдет в силу и будет управлять вами и вашими отношениями с людьми: ваша задача – не упустить своего шанса.
– То есть? – пробормотала актриса.
– Вы сказали, что четыре месяца назад праздновали свой день рождения. Значит, родились вы в конце апреля, и вас опекает бело-оранжевая звезда Шедар из созвездия Кассиопеи, – проговорила Ада, и зрачки в ее глазах сузились, когда она перевела взгляд на пожилую актрису. – Это прекрасная звезда – она придает человеку авантюризм, умение красиво себя подать и возможность многого добиться с налета. Ее редко можно увидеть в небе, но в эту пятницу ее легкое мерцание на несколько минут будет видно в созвездии Кассиопеи. Это добрый знак для Тельцов, решающихся на важный шаг в своей жизни. Воспользуйтесь шансом, который дает вам такое редкое стечение обстоятельств: удачное положение покровительствующих вам планет, собственное огромное желание изменить жизнь, ваш действительно замечательный талант и еще…
Тут Ада замолчала и сняла с перекладины стула, на котором сидела, свою объемистую сумку. Из сумки она извлекла «Справочник театрала» (наверное, тот самый, о каком говорила Веронике!) и, загнув его на одной из страниц, протянула Майе Строгановой:
– Прочтите. Вот это объявление. В пятницу, в половине второго дня, на «Мосфильме» объявлен кастинг актеров для съемок полнометражного фильма по пьесе Брехта «Мамаша Кураж». Чем не роль для вас?
– Мамаша Кураж!!! – схватив журнальчик, Строганова взвизгнула, как девочка. – Неужели?! И никто мне не сказал?! Мамаша Кураж!!! Это же не роль, это… это мечта любой актрисы – от восемнадцати до семидесяти!
– Ну, восемнадцатилетняя девочка вряд ли сумеет сыграть опытную и много познавшую мать троих детей, которая совершает нелегкое путешествие по военным дорогам, – заметила Ада. – А вы – сможете, более того, вы – должны. И у вас получится. Ведь на пробы вы придете хорошо подготовленной.
– Да! Обязательно! Подготовлюсь! – подтвердила Строганова, прижимая к груди журнальчик. – И все благодаря вам! Господи-господи… Я верю, у меня получится! Я уже вижу рисунок роли! Но неужели… Неужели я не смогу вас никак отблагодарить?!
– Отчего же. Очень даже сможете.
– Как? Только одно слово – как?!
И Ада не стала медить.
– Рассказав мне, откуда вот эта записка, – Ада снова вынула и держала перед глазами актрисы обрывок афиши, – ведь это ваша записка?
Майя кивнула.
– Расскажите же мне, откуда она оказалась в кармане… – она выдержала паузу, – в кармане Александры Анатольевны Блюхер.
– Шуры? – переспросила Строганова, ничуть не удивившись. – Но… что тут удивительного? Ведь Шурочка – моя подруга.
– Подруга?
– Да. И самая близкая. Мы дружили так, как могут дружить только женщины.
