Werewolf - Последний Бастион
Дважды они просачивались сквозь минные поля и оборонительные заграждения лагеря, один раз уходили – нужно было выйти на связь со штабом и сообщить разведанную информацию. Не могло быть и речи о том, чтобы выходить на связь с территории лагеря. Передав информацию, они вернулись, только уже на другое место.
– Надо уходить – сказал один из скаутов так, что его и за два метра не было слышно. Но напарник понял – а то сейчас и нас поджарят заодно с террами.
Низкорослые кусты медленно двинулись назад, отдаляясь от лагеря.
Смерть пришла внезапно и страшно. Шадрах только собирался распускать построенных курсантов на занятия, как вдруг над лагерем раздался тот самый, нарастающий гул, который парализует новобранцев и снится профессионалам в их цветных снах о войне.
В отличие от курсантов Шадрах, воевавший уже седьмой год, сразу понял, что означает этот звук.
– Ложись! – дико выкрикнул он, падая ничком на землю.
В следующую секунду плац буквально разорвался на части от одновременно взрыва нескольких бомб. Сила взрыва сразу нескольких бомб на крохотном пятачке земли была такой, что даже лежащего Шардаха отбросило на несколько метров тугой, горячей стеной воздуха. В воздухе, словно тени, разрывая пространство воем турбин мелькнули "Хантеры". Родезийские, больше некому. Сверху на Шадраха плюхнулось что-то, посмотрев он с ужасом опознал в вымазанном кровью и грязью предмете оторванную человеческую голову. И тогда, моментально забыв все, чему его учили в Москве, Шадрах дико, по-звериному завыл…
Десантная эскадрилья – Приготовились!
Выкрашенные в маскировочный цвет, нагруженные как мулы, солдаты родезийского спецназа встали, выстроившись перед дверью. Самолеты низко, на пятидесятиметровой высоте шли над выжженной солнцем и войной землей двери были открыты и знакомые запахи родезийского буша наполняли самолеты. Де Вет был выпускающим во втором самолете эскадрильи, сейчас он стоял у самой двери, внимательно рассматривая стоящих в плотной цепочке солдат. Через час решится, победят эти солдаты или умрут, если что-то пойдет не так. И его судьба неразрывно связана с ними.
Поскольку противник превосходил численностью родезийский спецназ в двадцать – тридцать раз, компенсировать это можно было лишь выучкой, стойкостью и огневой мощью. С выучкой и стойкостью что у скаутов, что у САСовцев всегда был полный порядок. Что же касается огневой мощи… Она должна была быть максимальной, поэтому солдаты взяли все пулеметы, которые удалось найти, в том числе и трофейные. Часть солдат была вооружена штатными MAG-58, кому не хватило их вооружались, чем придется. Со складов трофеев забрали все ручные пулеметы Дегтярева – их в большом количестве изымали у партизан, родезийцы это оружие уважали. Легкий, и в то же время мощный пулемет с питанием лентами – на тот момент аналогов ему не было. Прекрасное средство для огневой поддержки групп, которые ходят на разведвыходы в пустыню. MAG-58 конечно мощнее, но и весит в два с лишним раза больше, это если не считать вес боекомплекта. А в буше транспорта нет – все приходится носить на своем хребте. И после нескольких многочасовых переходов проклянешь каждый лишний грамм веса своего оружия и снаряжения.
Поэтому родезийцы широко пользовались легкими и надежными АКМ и РПД. Были и РПК – ручные пулеметы Калашникова – но их было мало.
Сейчас солдаты напоминали нагруженных мулов. У каждого – пулемет, ленты к нему в десантном рюкзаке, взрывчатка. У каждого за спиной – мешок парашюта. Запасных парашютов ни у кого не было – прыгали с малой высоты, и при отказе основного времени открыть запасной все равно не хватало. В шутку, солдаты родезийского спецназа называли себя "живыми бомбами" – Минута до высадки!
В салоне самолета замигала лампочка, двигатели взревели – самолет повело вверх.
Набирали высоту десантирования. В открытый проем десантного люка был отчетливо виден столб густого черного дыма, прорываемый у земли всполохами огня, стоящий над вражеским лагерем. Спецназовцы улыбнулись – значит, противник уже основательно потрепан и деморализован. Негры авианалеты переносили плохо, сразу впадали в панику, часто бросали оружие и разбегались. Тем легче будет десанту.
Самолет встал в вираж.
– Пошли! – крикнул Роджер, и бойцы бросились вперед, один за другим исчезая в открытом десантном люке. Десантировались с интервалом времени одна секунда. Это было против всяких правил, столкнуться в воздухе в этом случае было проще простого – но иначе быстро создать плотную и правильную заградительную цепь невозможно. Перед глазами мелькнула последняя, в пятнистом комбинезоне спина – и сразу же Роджер бросился в открытый люк. Поток воздуха от самолета мгновенно закрутил его и понес, десантировались со ста пятидесяти метров и земля приближалась со страшной скоростью. Отработанным движением де Вет рванул на себя кольцо парашюта – и в ту же минуту почувствовал сильнейший рывок. Падение затормозилось. Выдохнул – парашют, как и всегда не подвел.
Роджер огляделся по сторонам – небо было белым от куполов, приземлялись неправильной строчкой, как и было задумано. Ветра почти не было – это тоже плюс, хотя при десантировании на сто пятьдесят метров разнести в стороны десант у ветра просто не хватило бы времени.
Земля. Роджер сгруппировался в последний момент, и почти сразу же почувствовал сильный удар об землю. Сразу же упал на бок, гася силу удара, перевернулся.
Больно ударился об висевший на груди РПД. В паре метров от него на земле безжизненно опадал купол парашюта.
Командовать смысла не было – каждый солдат знал свою задачу и свое место в цепи.
Приземлился – первым делом отстегни парашют, затем проверь и заряди оружие.
Затем занимай свое место в цепи, как это много раз отрабатывалось на учениях. И вперед – к наградам или смерти. Или к тому и другому одновременно. Жизнь – штука непредсказуемая…
Роджер нескольким заученными до автоматизма движениями перекинул пулемет в боевое положение – ремень на левом плече, левый локоть прижимает к боку приклад, левая рука на рукоятке управления огнем, палец на спусковом крючке, правая рука ложится на цевье сверху. Пробежав несколько шагов, занял свое место в цепи, место командира. Впереди бушевало пламя, напалмовые бомбы, сброшенные за несколько минут до приземления десанта подожгли траву в буше и некоторые постройки лагеря, дым расползался, застилая окрестности черной жирной пеленой.
Впереди, в черной пелене мелькали мечущиеся в панике черные тени, их было много.
Над лагерем еще кружили Сессны, поливая горящий лагерь очередями из пулеметов и сбрасывая легкие, пятидесятикилограммовые бомбы. Как только десант двинется вперед, они улетят.
– Вперед!
Цепь родезийских солдат двинулась вперед, простреливая пространство перед собой короткими, скупыми пулеметными очередями. Треск огня смешался с грохотом десятков пулеметов. Удивительно, но со стороны лагеря сосредоточенного огня не было, раздались только одиночные выстрелы. Охваченные паникой, потеряв еще до приземления десанта до тысяч человек, террористы организованного сопротивления не оказывали, они метались по территории горящего лагеря в панике. Кое-кто даже додумался бросить оружие. Спецназовцы отчетливо видели, как некоторые терры мелкими группами, беспорядочно стреляя из автоматов длинными очередями, бросались на наступающие цепи родезийцев – и падали, скошенные пулеметным огнем.
Буш тлел под ногами, обжигая ноги, мелькающих в черной пелене впереди теней становилось все меньше и меньше.
– Они пошли!
Крикнул кто-то стоящий на самом краю цепи, ему было видно лучше всего – но крик этот донесся до всех солдат. Значит, операция развивается по плану. Поняв, что с трех сторон на лагерь наступает родезийский десант негры, как и было задумано, бросились скученной, неуправляемой толпой в четвертую сторону. Говорить об организованном отступлении было смешно – это было именно паническое, беспорядочное, стадное бегство.
И, только выбежав из горящего лагеря, когда дым не застилал небо, неуправляемая толпа негров в ужасе остановилась – впереди, метрах в пятистах над полем боя, словно стрекозы плотной цепочкой зависли десять небольших, странно выглядящих вертолетов. Те, кто уже имел боевой опыт противостояния родезийцам, поняли, что сейчас произойдет.
Грохот десятка малокалиберных автоматических пушек, установленных на вертолетах, перекрыл все звуки боя. Словно десять огненных бичей, очереди хлестанули по обезумевшей толпе, вырубая в ней кровавые просеки. Часть боевиков бросилась обратно в лагерь – и нарвалась на уже достигших горящего лагеря пулеметчиков.
Смерть была и в воздухе и на земле, и спереди и сзади. Смерть была везде.
Роджер де Вет присел на одно колено, сменил ленту в своем пулемете, стараясь не прикасаться к пышущему жаром перегретому стволу. Огляделся по сторонам – его товарищи вели огонь куда то вперед, неприцельно сквозь густой дым. Вся земля вокруг была словно взрыхлена гигантским плугом и плотно завалена разорванными и сгоревшими телами убитых террористов. Огонь напалма уже почти утих – но тела чадили, наполняя воздух непередаваемым зловонием, смесью запахов горящего человеческого мяса, напалма и сгоревшего пороха. Навязать бы платок, закрыв рот и нос – дышать было совсем нечем – но времени не было. Поднявшись на ноги, де Вет спокойно пошел вперед, пулемет вибрировал в руках как живой, посылая очередь за очередью вперед, в дымящуюся мглу.
