Чингиз Абдуллаев - Фактор страха
Она сделала последнюю попытку.
— Не изменяла я ему, я люблю его…
— Молчи, сука, — с угрозой произнес Очеретин, — знаем, как ты его любишь, — он швырнул ей в лицо пачку фотографий. Они рассыпались по ковру. Мара стала их подбирать. Такого кошмара она даже предположить не могла. Интимные подробности их свидания с Егором были запечатлены на пленке. Она хотела сказать, что это фотомонтаж, но Очеретин с явной издевкой спросил:
— Может, кассету поставить? Как вы с ним в ресторане обедали, о чем говорили, как потом в постели кувыркались. Классная кассета. Услышишь, как ты стонала от удовольствия. Просила, чтобы он сверху был.
— Нет, — прошептала Мара. — Не может такого быть.
Она то и дело нервно поправляла волосы. В этот момент она больше думала о Фанилине, который решился на такую невероятную пакость, и о деньгах Чиряева, чем о бандитах, ворвавшихся к ней. Но Очеретин быстро вернул ее к действительности.
— Значит, Женя тебе не нужен, а Фанилин нужен, — сказал он, — и тебе нравится сверху. Будет тебе сейчас сверху.
Не успела Мара опомниться, как рыжеусый дернул ее за плечо, кто-то толкнул ее сзади, появившийся в комнате телохранитель схватил ее за руки, а рыжеусый одним ловким движением сдернул с нее халат.
— Нет! — закричала она, холодея от ужаса.
— Сейчас мы тебя поучим, — Очеретин подошел к ней.
Она больше не думала ни о предавшем ее Фанилине, ни о деньгах Чиряева. Она даже кричать не могла — страх буквально парализовал ее. Эти трое пришли ее не просто убить, а еще и помучить перед смертью.
Москва. 11 мая
Анатолию Шпицыну не нравилась его фамилия. Отец носил другую, Спицын. Однако Спицын-старший даже не подозревал, что его сын станет Шпицыным. Почему это случилось, никто не знал. Никто, кроме самого Анатолия. Ему было девять, а старшей сестре десять, когда отец бросил их и женился на другой женщине. Мать, глубоко оскорбленная, запретила детям встречаться с отцом, что, впрочем, было ему на руку. По уши влюбленный в новую спутницу жизни, он не очень-то интересовался своими отпрысками.
Отец исправно платил алименты, но не делал никаких попыток встретиться с детьми. Вскоре вторая жена родила ему дочь. Он хотел мальчика, но жена тяжело заболела, и врачи сообщили ему, что детей у нее больше не будет. Другой, возможно, успокоился бы и не переживал. Ведь у Спицына было трое детей от двух браков. Но он хотел еще одного мальчика. К тому времени Толику Спицыну уже шел шестнадцатый год, и отец вспомнил о своем единственном сыне.
Они жили в небольшом городке, и все знали, что у Спицына-старшего больше не будет детей. Толик из желания досадить отцу взял себе фамилию Шпицын, изменив первую букву при молчаливом согласии матери. Таким образом, род Спицына как бы прекратил свое существование. Шпицын — фамилия некрасивая и нерусская. Из-за нее над Толиком смеялись сначала в школе, потом в армии. В армии ему повезло — он попал на кухню и благополучно отслужил положенные два года. А возвратившись домой, отправился в Екатеринбург, тогда еще Свердловск, и как демобилизованный, имея преимущество перед другими абитуриентами, поступил в институт на юридический, мечтая стать прокурором.
Но все сложилось иначе. Во время распределения он получил направление в адвокатуру. К этому времени в городе уже хозяйничало несколько криминальных группировок, в том числе и группировка Матвея Очеретина. Молодой адвокат при ведении дел иногда решался на рискованные шаги. Трижды договаривался с судьями и передавал им деньги, чтобы те смягчили его клиентам приговор. В четвертый раз он едва не попался — судья, бывший фронтовик, оказался принципиальным и честным. О художествах Шпицына стало известно и очень скоро его исключили из коллегии адвокатов. Тогда Шпицын ближе сошелся с Очеретиным и через него вышел на Чиряева.
Евгений Чиряев сразу оценил по достоинству молодого адвоката. Деловой, хваткий, знающий законы, наглый. Впрочем, законы для Шпицына не существовали — только собственная выгода. Он все чаше и чаще принимал участие в рискованных операциях банды Чиряева. Но после убийства известного свердловского авторитета понял, что оставаться в Сведловске ему нельзя, поскольку сам был замешан в этом преступлении — в качестве юрисконсульта крупного предприятия пригласил авторитета в ресторан. В начале девяностого Шпицын переехал в Москву и с тех пор работал только на банду Чиряева.
Сначала ему приходилось снимать квартиру за городом. Между тем Чиряев сообразил, что, если объединить усилия его рэкетиров с деловой хваткой Шпицына, все пойдет отлично. Теперь Толик Шпицын получал проценты с каждой операции. И хотя проценты были невысоки, территория, подведомственная бандам Чиряева, оказалась достаточно большой, и вскоре Шпицын уже смог купить себе квартиру в центре города.
Самый большой прокол случился, когда Толик попытался достать среднеазиатских торговцев наркотиками. Он и его ребята вычислили небольшой магазин, являвшийся перевалочной базой наркоторговцев, и потребовали, чтобы хозяин платил дань Истребителю. Никому в голову не пришло, что за торговцами стоит сам Георгий. Операция кончилась катастрофой. Четверо боевиков были убиты, а сам Шпицын несколько месяцев скрывался у своих знакомых.
Но постепенно жизнь вошла в прежнюю колею. Толик даже умудрился жениться на скромной девушке, приехавшей из провинции. В девяносто пятом родился мальчик. Однако провал с наркоторговцами нет-нет да и всплывал в памяти, нервируя Шпицына.
Сегодня ему позвонил адвокат Чиряева из Берлина. В Москве время близилось к полудню, а в Берлине была половина десятого. Тумасов сказал, что необходимо найти Егора Фанилина и сообщить Очеретину об измене Мары. Но Очеретин, оказывается, все знал еще накануне. Кто-то подбросил ему фотографии. Очеретин потратил всю ночь, чтобы найти Фанилина. Десятки его боевиков рыскали по городу, но безрезультатно. А пойти на квартиру к Маре без разрешения Чиряева Очеретин не решался. Домой Фанилин не вернулся, боевики напрасно прождали всю ночь.
В полдень Очеретину позвонил Шпицын, сообщивший о разговоре с Тумасовым. Это был сигнал к действию. Для Чиряева Мары больше не существовало. Очеретин, взяв двух телохранителей, отправился к ней домой. В это время уже пролежавший несколько часов в канализационном люке Егор даже представить себе не мог, как ему «повезло». Если бы его не застрелили, пытки, ожидавшие его, оказались бы пострашнее средневековых.
Шпицын теперь возглавлял охранное частное агентство «Чагчаран», сменив на этом месте убитого месяц назад Артемьева. Сотрудники агентства подозревали, что Шпицын и стоявшие за ним люди знали о гибели Артемьева несколько больше, чем следователи, но предпочитали об этом молчать, опасаясь за собственную жизнь. Тем более что в агентстве Артемьева не любили.
Шпицын сидел у себя в кабинете, когда зазвонил телефон. Он схватил трубку, надеясь услышать, что Фанилина наконец нашли. Но звонок оказался неожиданным.
— Здравствуй, Толик, как дела?
— Добрый день, — растерянно ответил Шпицын.
— Узнал меня?
— Конечно, узнал, — пробормотал Шпицын, — я вас сразу узнал.
У братвы было принято обращаться друг к другу на «ты». Но звонил сам Алик Галкин, Шахматист, друг одного из крупнейших подмосковных авторитетов Евгения Чиряева, и Толик не отважился на подобную фамильярность.
— У Жени неприятности, — сказал Шахматист, — ты можешь ко мне приехать прямо сейчас?
Это была не просьба — приказ. А приказы нарушать не положено.
— Конечно, могу, — выдохнул он, — у Евгения Алексеевича неприятности, мы и принимаем меры. Я только Матвея предупрежу и сразу приеду. Евгений Алексеевич дал нам поручение.
— Дурак, — с презрением бросил Шахматист, — сказано приезжай, значит, приезжай. Звонить еще вздумал кому-то.
— У нас поручение…
— Я говорю тебе, не нужно звонить. Нет больше твоего Матвея.
— Как это нет? — шепотом спросил Толик. — Полтора часа назад мы с ним разговаривали.
— Он умер, — сообщил Шахматист, — приезжай скорее. Дело важное есть. Знаешь, где я обычно обедаю? Там и встретимся.
— Да, да, конечно. — Толик осторожно положил трубку, подумал с минуту и быстро позвонил по мобильному Очеретину. Телефон работал. Это немного приободрило Толика. Но никто почему-то не брал трубки. Наконец раздался незнакомый мужской голос:
— Слушаю вас. — Шпицын замер. Говорить было опасно. Но, с другой стороны, все надо проверить.
— Алло, — срывающимся от волнения голосом сказал Шпицын, — алло, кто говорит?
— Кто вам нужен? — И тут Шпицын понял, что это водитель, тот самый, которого Чиряев приставил к своей женщине.
— Костя, ты? — спросил Шпицын.
— Да, я, — ответил водитель.
