Алексей Макеев - Господин Икс

Учитывая, что накануне я выпил всего лишь полбокала сухого вина, ехать на работу решил на автомобиле. Забрав из гаража свой «БМВ», подбросил Ангелину до метро, потом поехал на работу.

Весь день трудился на ковре, зарабатывая на хлеб насущный, а в конце рабочего дня, уже одевшись, готовый к выходу с работы, позвонил Налётовой.

— Доброе утро, Анна Николаевна! — проговорил я сочным, чарующим голосом старого волокиты, пытающегося соблазнить неопытную девушку. — Гладышев вас беспокоит.

— Ах, это вы, Игорь Степанович! — устало, будто отмахиваясь от притязания надоедливого ухажера, откликнулась на том конце беспроводной линии «неопытная девушка». — Вы мой злой гений! Что вам еще от меня нужно?

— Встретиться и поговорить, дражайшая Анна Николаевна! — промолвил я тоном светского льва.

Налётова насторожилась:

— На какую тему?

Я чувственно рассмеялся:

— О, милейшая Анна Николаевна! Вы можете меня не опасаться. Игорь Степанович не будет более смущать вас, задавая неудобные вопросы по поводу гибели адвоката Крутькова.

Принимая мой дурашливый тон, Налётова спросила.

— А что же тогда хочет этот самый Игорь Степанович?

Вот тут-то я и решил обрадовать свою собеседницу.

— А он хочет всего-навсего, — произнес я вкрадчиво, — чтобы любезнейшая Анна Николаевна с помощью имеющегося у нее ключа от дома адвоката впустила меня к нему в квартиру, чтобы я мог посмотреть на место преступления.

— Что?!! — вскричала «неопытная девушка», сразу отбросив шутливый тон, на который поневоле сбилась в разговоре со мной. — Вы с ума сошли, Игорь! Вы понимаете, что это невыполнимая просьба?

Я прикинулся дураком:

— Это почему же?

— Как почему?! — продолжая возмущаться, воскликнула Налётова. — Это же противозаконные действия. Квартира чужая, ее хозяина нет в живых. Вы… вы… — помедлила она, подыскивая подходящий аргумент, чтобы отказать мне, — можете взять что-нибудь из дома, а это уже воровство!

— Ой, не говорите глупости, Анна Николаевна! — произнес я с нарочитой небрежностью. — Какая кража? Вы войдете в квартиру вместе со мной. Я вам обещаю, что ничего не возьму.

— И все равно, нет! — категоричным тоном заявила Налётова.

Но нахальства мне не занимать. Я прокашлялся и спокойно произнес:

— В таком случае я сегодня же отвезу в полицию запись с видеорегистратора, свидетельствующую о том, что вы в момент убийства адвоката были в его квартире.

Разумеется, запись ничего не доказывала, потому что убийство произошло, как известно, в 00.15, а Налётова была в квартире адвоката в 00.30, но Анна не знает о том, что полиции известно точное время смерти Крутькова.

— Но я ни в чем не виновата, Игорь! — будто порох вспыхнула Налётова.

— Вот вы и будете в полиции это доказывать, — жестко произнес я. — Кроме того, все ваши знакомые и близкие узнают, что вы были любовницей Крутькова.

Поражаясь моему коварству, Анна промолвила:

— Ну как вам не стыдно, Игорь? Вы же обещали молчать. Это не мужской поступок.

Я вздохнул:

— Что поделаешь, Анна Николаевна.

— Это шантаж, в конце концов! — воскликнула женщина, понимая, что я непреклонен в своем решении обнародовать кое-какие подробности из ее жизни.

— Я знаю, но у меня нет иного выхода, — признался я с притворным смирением.

Целую минуту Налётова молчала, сопя в трубку, прикидывая все «за» и «против» выполнения выставленного мною ультиматума. Потом наконец объявила:

— Хорошо, когда встретимся?

— Через полчаса у дома адвоката Крутькова. — Когда я заговорил, в моем голосе не было торжества. Все же я нехорошо поступал, шантажируя женщину. Но что делать, иной раз добиваться правды приходится и таким недостойным порядочного человека путем. Надеюсь, Бог простит мне мои прегрешения на том свете, так как делаются они во имя спасения невиновного человека.

Отключив мобильник, я сунул его в карман, быстро покинул спорткомплекс, сел в автомобиль и отправился к дому, где проживал ныне покойный адвокат. День у меня сегодня был под завязку забит тренировками, вырваться с работы я не мог, а потому намеренно позвонил Налётовой не утром или днем, а в конце рабочего дня и сразу же выехал, чтобы у всполошившейся женщины не было возможности попасть в дом адвоката раньше меня и спрятать или, наоборот, подкинуть кое-какие бумаги. Ангелину с собой брать не стал, она как-никак раздражающий фактор для Налётовой, которая видела в девушке не так давно соперницу, и хоть адвокат уже мертв, у женщин в этом плане память крепкая и сердить лишний раз Налётову не хотелось. Учудит еще что-нибудь непредсказуемое тигрица, несмотря на то что я ее уже укротил.

Мой план сработал, и мне удалось приехать к дому Крутькова раньше Налётовой. Я дождался, когда ее темно-синий «Ниссан» подкатит к дому и остановится на стоянке, и направился к ней. Покинула автомобиль и Налётова. На ней был черный кожаный плащ нараспашку, серый брючный костюм, белая блузка, туфли на высоком каблуке. Черные густые волосы рассыпаны по плечам. Даже в сумерках был заметен вечерний макияж. Черт побери, эти богатые в любое время суток выглядят превосходно. Ведь не знала же она, что я неожиданно выдерну ее из дому, а гляди ж ты, смотрится как картинка. Наверняка, если приехать к ней ночью и поднять с постели, она выйдет к тебе вот в таком же ухоженном виде и парадной одежде. Положение обязывает в любой момент быть готовой к выходу в свет. Да и деньги позволяют.

— Вы толкаете меня на преступление, Игорь! — недовольным тоном сказала женщина, захлопывая дверцу машины.

— К сожалению, Анна Николаевна, преступление уже совершилось, — констатировал я невесело. — Я пытаюсь его раскрыть, а вы помогаете мне в этом. Прошу! — я протянул руку в сторону дома.

Повинуясь моему жесту, Налётова прошла вперед. Я двинулся следом. В этот раз звонить в домофон и просить кого-нибудь, чтобы открыли дверь, не пришлось. У Налётовой был ключ от электронного замка, поэтому мы с его помощью открыли дверь, прошли в подъезд и в лифте поднялись на двенадцатый этаж. На площадке находились всего две двери, моя спутница остановилась у правой и заколебалась — открывать или не открывать дверь.

Я поторопил:

— Решайтесь, Анна Николаевна! Негоже торчать в подъезде, вдруг кому-нибудь попадемся на глаза.

Женщина вздрогнула, сунула ключ в замочную скважину, повернула его и, открыв дверь, вошла внутрь. Я проскользнул за нею. Налётова нащупала в темноте выключатель, нажала на него — вспыхнул свет.

Ого! Вот это хоромы! Квартира была сдвоенной, явно на завершающем этапе строительства спланированной под индивидуальный заказ, она состояла из прихожей, гостиной, кабинета, спальни, кухни и столовой. Все, в общем-то, как в обыкновенных домах, только, учитывая, что квартира была сдвоенной, все помещения были в два раза больше обычных. Это я заметил сквозь приоткрытые в комнаты двери. Вся мебель высшего качества, современная, дорогая — кучеряво, однако, жил адвокат. Вот только жаль, что не сумел долго попользоваться заработанными им благами. Молодым относительно умер, даже семьи не было и наследство-то бедолаге некому оставить. Впрочем, было бы что оставлять, наследники всегда найдутся.

Я покопался в своей небольшой кожаной сумке через плечо, с которой никогда не расстаюсь, достал оттуда прихваченные в ДЮСШ на входе две пары бахил, одну протянул Налётовой.

— Надевайте, не надо лишний раз топтать здесь, — распорядился я, надел бахилы, затем достал из той же сумки резиновые перчатки, которые для таких вот случаев ношу с собой, натянул их на руки, тщательно расправив пальцы.

— Однако вы предусмотрительный, — заметила Налётова, с удивлением наблюдавшая за моими манипуляциями.

— Профессия сыщика обязывает, — заявил я и поддержал под локоть женщину, которая, стоя на одной ноге и надевая на вторую бахилу, покачнулась.

— Итак, что вам здесь надобно? — принимая мою помощь как должное и даже не поблагодарив меня, сказала Налётова, твердо становясь на обе ноги.

Я развел руками:

— Наверное, сначала я хотел бы взглянуть на то место, где был обнаружен труп.

— Хорошо, пойдемте, — сдержанно ответила женщина и двинулась к расположенной с правой стороны от прихожей гостиной.

— Анна Николаевна, закройте, пожалуйста, шторы, чтобы с улицы не бросался в глаза яркий свет в квартире, где он, в общем-то, гореть не должен, — сказал я, шагая за Налётовой.

Я дождался, когда она с помощью пульта дистанционного управления закроет шторы, и включил свет.

Комната действительно была приличных размеров, примерно шесть на шесть метров, обставленная дорогим гостиным гарнитуром. На тумбе рядом с телевизором стоял в траурной рамке портрет мужчины лет сорока. У него было округлое, с мягкими чертами лицо, что наверняка говорило бы о мягкости его натуры, если бы не глаза с суровым взглядом, свидетельствовавшие об обратном. Наверняка характером покойный адвокат обладал решительным, а сам он был человеком целеустремленным, бескомпромиссным, жестким, а порою жестоким. Иначе и быть не могло: если бы был мягкотелым, не достиг бы ни положения в обществе, ни благосостояния, что, впрочем, для покойника уже неактуально.