Анна Данилова - Нирвана с привкусом яда
– Да нет, ты не ошибаешься, похоже, их действительно убили, кто-то подстроил им аварию…
– Каким образом?
– Пока неизвестно, но скоро мы это выясним…
– А как всплыла эта история с моими девочками?
– Из Москвы приехала их знакомая, она хотела сходить к ним на могилу, помянуть их… У нее у самой недавно умер муж… И тут вдруг выясняется, что…
Диденко посмотрел на Марию и вдруг понял, что не рассказал ей самого главного.
– Маша, дело в том, что восемь лет назад в том же самом месте погибли две девушки, и их, представь себе, тоже звали Ирина Капустина и Ольга Воробьева…
– Ты что, следователь, шутишь? – Она широко раскрыла глаза, и на лице ее было написано такое недоверие, что Сергей и сам едва не подумал о том, что он что-то напутал. Если бы не визиты к родственникам погибших в 1997 году, это можно было бы принять за ошибку в компьютере.
– Нет, поэтому-то мы с их подругой и заинтересовались этим делом…
– Мистика какая-то, – прошептала Мария. – Сережа, вам молоко за вредность не дают?
– Нет, Машенька, не дают…
– Тогда я предложу тебе хорошего коньячку, ты не против?
– Не откажусь…
Маша принесла коньяк, конфеты. Сергей в это время разглядывал картины, развешанные на стенах.
– Я вижу, тут, кроме багета, можно купить картины?
– Да, это работы местных художников.
– И сколько же они стоят?
– По-разному. В зависимости от таланта художника, размера полотна…
– И кто же их оценивает?
– Я, кто же еще. Вернее, нет. Они назначают свою цену, а я прибавляю свой процент. Но, если чувствую, что цена чрезмерно высокая, то сбавляю, объясняю, что картину никто не купит…
– А случается, что приносят настоящий шедевр?
– Да, случается, но крайне редко.
– Например…
– Пойдем покажу…
Она привела его в небольшой, тускло освещенный зал и щелкнула выключателем:
– Эти работы я показываю не всем… Здесь находятся картины, стоимость которых настолько высока, что далеко не каждый может позволить себе купить их…
– Но их все же покупают?
– Да, покупают.
Сергей прошел в глубину зала и остановился перед небольшим женским портретом, на котором была изображена красивая, с черными кудрявыми волосами девушка, с высоким бледным лбом, ярко-малиновым ртом и выразительными темными глазами.
– Какой красивый портрет, – присвистнул Диденко.
– Да, на него уже нашелся покупатель… Он должен приехать на будущей неделе… Иностранец.
– И кто же написал его?
– Один молодой художник, Роман Гончаров, не слышал?
– Нет, не слышал… Он из местных?
– Он жил в Марксе.
– А… Понятно. Вот не знал, что у нас здесь водятся такие художники…
Он повернулся и направился было к выходу, как вдруг внимание его привлек еще один портрет, и тоже женский. Только на этот раз это была очаровательная рыжеволосая девушка с веселыми глазами и нежно-розовым ртом.
– Вот это работа… – У него аж дух захватило. – Какой портрет… нежный… Должно быть, девушка красивая. Это тоже он нарисовал?
– Да, это написал Роман Гончаров.
– И за ним тоже приедет иностранец? – пошутил он.
– Да, представь себе.
– Богатый, наверное, художник, – не зная, что сказать, произнес Диденко, теряя интерес к разговору. – Вообще-то мне пора…
– Он не богатый художник… Его уже нет в живых…
– Как это?
Маша вздохнула и развела руками:
– Его убили. Несколько лет тому назад. Убили и ограбили.
Сергей повернулся к портретам – теперь уже они не казались ему столь жизнеутверждающими, даже на лице рыжеволосой девушки появилась тень смерти…
– Вот, значит, как… Надо умереть, чтобы твои картины так выросли в цене… Чертовщина какая-то!
– Согласна. – Мария выключила свет и проводила Диденко до выхода.
– Ты рассказала мне столько интересного… Надо будет встретиться с этим… Аликом и расспросить, в каких отношениях он был с Ольгой Воробьевой…
– И ты мне рассказал необычную историю об однофамилицах. – Маша стояла уже на крыльце и прощалась за руку с Сергеем. – Заходи, если что…
– Да, чуть не забыл! А Вилли! Это правда, что Ольга задолжала ему деньги?
– Антиквар? Да, правда, Ольга мне сама об этом рассказала. Но у нее с ним был роман, поэтому это нельзя назвать долгом, понимаешь? Он подарил ей эти деньги. Помог купить машину, на которой она и погибла… Такие дела…
Глава 28
Саратов, июль 2002 г.
– Оля, ну не молчи ты, ради бога, ведь все позади, и Лиза извинилась… А Галю тоже понять можно, она за клиентов удавится, у нее вся жизнь в этом магазине, и если она испортит отношения с Вундершами, то кто станет у нее покупать это уцененное французское тряпье? Сама знаешь, сколько она накручивает…
Ирина отрезала ей еще кусок орехового пирога и подлила кофе. Она так искренне переживала за подругу, что впору было самой бросать работу в магазине и из солидарности подыскивать себе другое место.
В комнате, несмотря на жару за окном, было прохладно: работал новенький кондиционер.
Ольга сидела, уставившись в одну точку, и курила. Комната была погружена в темно-желтый уютный полумрак – плотные шелковые шторы защищали ее от жаркого июльского солнца.
– Вот черт, – продолжала хныкать Ирина, потрясывая, словно стряхивая с пальцев невидимую воду, руками, – мы так спокойно и счастливо жили все эти годы, никто нас не трогал, мы никого не трогали… Знаешь, я уже настолько срослась со своим новым именем Ирина, что начала забывать свое старое – Марина… Я даже по матери перестала скучать, знаешь, мы с ней никогда не ладили…
– О чем ты! – простонала Ольга. – При чем здесь твоя мать?! Меня продержали в камере, как преступницу, как ты думаешь, о чем я там думала? Об украденной шубе, которую я в глаза не видела?! Да плевать я хотела на это обвинение… Я ждала, что вот сейчас меня вызовут к прокурору и покажут снимки… фотографии мертвого Романа… – Она прошептала имя человека, который должен был быть ее мужем. – Или же этого скота, которого мы с тобой превратили в рагу там, в Затоне… Знаешь, иногда мне кажется, что все это было не со мной…
– Не хандри, все же позади, ну сколько можно повторять?! Возьми себя в руки и успокойся.
– И Алла не ответила. Я понимаю, она могла не ответить по многим причинам, но мне в голову лезли самые ужасные предположения – будто она каким-то образом узнала все и решила для себя забыть о нас… А ведь как мы дружили, как нам хорошо было вместе!
– Ей повезло, она вышла замуж за Натана… И не осуждай, что она тебе не ответила. Во-первых, у нее мог поменяться адрес, во-вторых, она могла просто не получить этого письма… А еще знаешь, как бывает? Ну не хочет она вспоминать о своем прошлом, о своих романах, приключениях… Может, у нее муж жутко ревнивый и она не хочет его травмировать напоминанием о той жизни, что она вела до него…
– А жаль… Я бы хотела с ней встретиться, расспросить о ее теперешней жизни. Думаю, что у нее все хорошо, что у них уже есть дети…
– У нас тоже могли бы быть дети… – отозвалась тихо Ирина. – Мне до сих пор снится этот абортарий…
– И мне снится. Но это не самый страшный сон…
И они обе подумали об одном и том же – о том чудовищном по своей разрушающей силе сне, который изводил их вот уже в течение восьми лет: холод, пронизывающий ветер, и они, уже успевшие отрезветь беременные девчонки, тянущие на санках завернутое в простыню тело убитого ими Романа Гончарова…
– Паспортист мне не снится, – пожала плечами Ирина. – Я даже не вспоминаю о нем… И никогда не думала, что нас могут найти. А вот о Романе думаю постоянно…
– Мы перешли тогда с тобой одну грань… Очень важную грань, ты понимаешь?
– Понимаю. Но сыпать яд в чашку с кофе куда проще, чем, скажем, выстрелить в человека или всадить в него нож… Мы же тогда не чувствовали себя преступницами, наоборот, я считала себя жертвой… И даже жалела, что тогда на мельнице не оказалось Воропаева. Я бы и ему подсыпала. А так получилось, что Роман ответил за всех подонков… Ладно, подружка, не переживай… Просто ты перепугалась, когда увидела людей в форме…
– Я так перепугалась, что мне и в голову не пришло, зачем это понадобилось Лизе устраивать этот спектакль с кражей шубы… Нет, ты только подумай, она даже шубу сподобилась купить в тот день, лишь бы подставить меня… И все из-за Алика… Думала, что я ей соперница. Пришла бы ко мне, мы бы поговорили с ней по душам, и я бы рассказала ей про Алика, о том, какой он эгоист, и что ему, сволочи, верить нельзя, что он время от времени встречается с одним парнем из театра, танцовщиком, что у них старая и очень крепкая связь… Ты же помнишь, какая у меня была истерика, когда я узнала о том, что он бисексуал… Да и вообще, что он собой представлял бы без отцовских денег?
– Она так любила его, так боялась, что он вернется к тебе… И как можно вот так из-за мужика потерять голову… А как она вообще узнала о том, что он до нее встречался с тобой?
