Галина Романова - Семь лепестков зла
– Ладно, мне по фигу, что там с тобой и у тебя. – Дэн наигрался и отшвырнул наконец кухонный нож в сторону, зацепил щепоть капусты, швырнул в рот. – Что думаешь делать?
– Я?!
– Ты, ты! Как думаешь поступать?
Толик поперхнулся куском огурца, тот просто встал поперек горла. Он начал кашлять. Отдуваться. И думать, как правильнее ответить на вопрос Дэна. Что он хочет слышать? Что можно сказать, чтобы не разозлить его, не взбесить? Дэн был абсолютно непредсказуемым чудовищем.
– Чего бельмами ворочаешь? Говори как есть, а не как удобнее. Ну!
– Я бы удрал, если честно, – признался нехотя Толик.
– А есть куда?
Ирочка! Мог ли он озвучивать ее имя?! Мог ли впутывать в свои грязные дела?
– Есть… – догадливо ухмыльнулся Дэн, задрав красивую морду, по которой бабы сохли, к потолку. – Говорить про это ты не станешь, потому что боишься подставить человека. Можешь не кивать, у тебя все на физиономии написано. Уже хорошо. Значит, не до конца ты еще конченый. А вот я бы сдал… Н-да… Ладно. Удрать я тебе не дам.
– Как так?!
Он его все же убьет!!! Толику просто голову прострелило от страха. Будто пуля вошла в один висок, обогнула череп изнутри по кругу и из другого виска выскочила, оставив после себя страшное разрушение. Она перепутала все его мысли. Заставила снова униженно просить Дэна пощадить его. Он даже расплакался.
– Ладно, не ной, не собирался я тебя убивать. А то опять наделаешь в штаны! И верю я тебе вообще то…
– Насчет чего веришь?! – всхлипывал Анатолий, и жалея себя за подобную участь, и ненавидя в то же время за слабость и малодушие.
– Насчет того, что ты смыться решил, баб с их заданием кинуть. Верю! Хоть я и не Станиславский. – Дэн довольно заржал. Потом резко стал серьезным. – При тебе не было ампулы с ядом – раз. Удрал ты из квартиры сразу почти после того, как Настя от тебя ушла, – два. А ты ведь должен был последовать за мной в мой Мухосранск, а я туда собрался еще через три дня. И Настя об этом знает. Это три! И мне придется довериться тебе – это четыре. Поэтому ты никуда не смоешься, а сделаешь все так, как велели тебе бабы, – это пять.
– Как сделаю?! Ты чего?! – Толик выкатил на него покрасневшие от трусливых слез глаза. – Они же велели убить тебя!!!
– Убивать ты не станешь. Но поедешь будто бы за мной следом. Обязательно поедешь. Иначе, если ты скроешься, они на твое место найдут еще кого нибудь. Раз уж решили меня устранить, их ничто не остановит. Будем красть у них время, малыш! – Дэн дотянулся над столом до его лица и небольно хлопнул ладонью ему по щеке. – Эти суки, если что задумали, сделают непременно.
– Я ничего не понял, если честно!
Толик обвел глазами комнату с растрескавшимися по швам обоями, просевшим диваном и вытертыми до дыр стульями. Господи, да он бы с радостью остался тут пожить. Вставал бы утром, кормил собаку, готовил себе что нибудь нехитрое. Познакомился бы с соседями, навязал бы им свою дружбу. Наверняка ведь нормальные все люди. И с ними можно говорить обо всем: о погоде, урожае, спорте, обстановке в стране, а не обсуждать детали заказного убийства. Бр-рр, во что он вляпался по малодушию? Во что???
– Короче, повторяю для особо одаренных. – Дэн снова схватился за нож, начав делать им зарубки по краю старого круглого стола. – Мы с тобой подыграем этим сукам. Сделаем почти все так, как они велят: я уеду, ты поедешь следом за мной и станешь будто бы за мной наблюдать.
– А это… А нельзя мне где нибудь тут отсидеться, а? Я как бы поехал за тобой, а сам…
– Вот идиот, а! Ты что, до сих пор так и не понял, с кем имеешь дело?!
Дэн вдруг разозлился и со всего маху всадил нож в столешницу, лезвие пронзительно зазвенело. Или это стаканы звякнули, которые на столе стояли кучкой? Толик не понял, просто звон этот снова прошил ему черепную коробку, ударив болью под левую лопатку.
– Они сначала выберут тебе гостиницу, где ты должен будешь остановиться. Потом каждый день станут проверять тебя через коридорного, на месте ты или нет. Эти суки все проверяют, все! Они не терпят быть обманутыми. И не столько Настя, сколько мамаша ее. Вот гремучая так гремучая! Ей ничего не стоит отследить твой мобильник. Ей ничего не стоит послать за тобой наблюдателя. Теперь понял?
– Да. Понял. – Толик опустил голову на грудь.
Мечты о морозном утре с прыгающей у его ног голодной собачонкой, о приятных разговорах с соседями, о картошке, испеченной на костре, исчезли, как дым.
– Молодец, что понял! – Дэн встал из за стола, кивнул в сторону сумок: – Собери все, и давай двигать обратно.
– Куда обратно?
– Домой к тебе, придурок! Утром ты должен быть в постельке. А то вдруг ведьма наведается, оторвавшись от заплесневелых чресел. Кстати… – Дэн взглянул на него с интересом. – Хотел спросить: как тебе Настя? Понравилось? Только честно!
– Честно? – Толик подошел к дивану, начал распихивать свои вещи по сумкам. – Тошнило…
Глава 13
– Чего это ты, Иванцов, вдруг в отпуск засобирался? – Шеф подозрительно прищурился, рассматривая его рапорт под разными углами, словно водяные знаки силился рассмотреть. – Тебе же весной положен был, ты отказался. Силой хотели выпереть – не пошел. А теперь, в такую лягушачью погоду, вдруг отдохнуть решил. Странно…
– Устал, товарищ полковник. – Иванцов улыбался изо всех сил, даже под скулами что то тревожно натягивалось и потрескивало, так старался.
– Устал он, хм-мм. Стрижку вон какую то зоновскую себе сделал, хм-мм, – недоверчиво хмыкал полковник. – Тоже от усталости?
– Никак нет. – Иванцов привстал с места, вытянул шею, пытаясь рассмотреть, что конкретно пишется на его рапорте. – Просто решил, что кудрявый чуб – это несерьезно.
– Сам решил то? Или кто то за тебя? – Полковник догадливо стрельнул в него глазами, бывший опер: провести его было сложно. – Ладно, иди отдыхай. Только попрошу об одном, Сережа…
Иванцов уже схватился за рапорт, а тот еще не отпустил. Так и держались они за лист бумаги с двух сторон, буравя друг друга глазами.
– Не влезай никуда, прошу! – вдруг проговорил полковник едва ли не просящим голосом. – Задолбали меня уже все ваши истории!
– Какие истории, товарищ полковник? – Иванцов принужденно хохотнул и, воспользовавшись мимолетной заминкой начальника, сноровисто выдернул у него из пальцев рапорт. – Никаких историй!
– Ладно тебе балаболить то, – махнул тот в его сторону рукой. – Одна пришлепала, отпуск взяла после того, как ее бывший ухажер погиб в аварии. Бегает теперь по городу, высунув язык, ищет виновных. А кто виноват в том, что парень не справился с управлением, а? Кто виноват в том, что он летел, как сумасшедший? Я?!
– А при чем тут… – неуверенно начал Иванцов, но вовремя заткнулся.
– Я то при чем? А при том! Звонят мне, понимаешь, чуть ли не с самых верхов, вопросы про нее задают. Просят, понимаешь, не препятствовать молодой и энергичной девушке.
– Это кто же такой заботливый?
В сердце Иванцова – он просто почувствовал это, не придумал – вошла огромная толстая игла и начала там медленно вращаться. Кто?! Кто и что про нее знает?! Чем она занимается, что делает? Кому надо то?! Следят за ней?! Уроды!!!
Он ревновал или боялся за нее? А черт его знает! Но все поменялось после той ночи, все! Альбина для него вдруг стала не просто красивой желанной женщиной. Она…
Он даже не знал, как это сказать, когда трудно дышать, когда на нее смотришь. Когда больно, как вот теперь, когда за нее боишься. Когда думаешь и думаешь только о ней, даже когда любимая команда в телевизоре мяч гоняет.
Наваждение? Или все же эта чертова любовь, сильно смахивающая на какое то затяжное, но сладостное заболевание?
– Тебе знать не надо, – чрезвычайно ласково вдруг отозвался полковник и погрозил ему пальцем. – Только напоминаю тебе: ты свои подковерные штучки в ее адрес прекращай.
– Уже давно, товарищ полковник, – Иванцов на всякий случай встал навытяжку.
– Вот и ладненько!
Полковник взглянул на часы, с сожалением констатировал, что до обеда еще полтора часа, а есть ой как хочется уже сейчас. Решил, что отправит сию минуту секретаршу за булкой с котлетой в буфет. Перекусит, выпьет крепкого кофе. А вот потом уже отзвонится кое кому наверх и доложит, что главный соперник и оппонент Альбины в деле погибшего в аварии журналиста уходит в отпуск. Будет занят делом личным, и до Альбины и ее суеты ему не будет ну никакого, в общем, дела.
– Ступай, – кивком отослал его полковник и тут же потянулся к селектору.
Иванцов отнес рапорт в отдел кадров, сложил все дела в сейф, сдал оружие и через полчаса топтался на пороге ее квартиры. Была половина десятого утра. Альбина не открывала. То ли уже ускакать куда то успела, то ли еще спала. Она не знала про его отпуск ничего. Он решил нагрянуть сюрпризом. Не получилось – дома ее не было.
– А ты где, Альбина? – нервно сжимая телефон в онемевших тут же руках, спросил Сережа.
