Аркадий Адамов - Стая
Наступила среда.
Глава VIII. ЗАБОТЫ, ВОЛНЕНИЯ, А ГЛАВНОЕ — ЛЮБОВЬ
Бескудин обычно приезжал на работу рано. Он неторопливо проходил пустыми, гулкими коридорами, отпирал дверь своего кабинета и, распахнув форточку и стряхнув полную до краев пепельницу в корзину, усаживался к столу. Федор Михайлович любил этот час тишины и покоя и очень им дорожил. Сначала он просматривал утренние газеты, которые приносил с собой, потом вынимал из сейфа бумаги. Тишина окружала его, ее не нарушали ни хлопнувшая где-то дверь, ни чьи-то отдаленные шаги, ни даже уборщица, бесшумно появлявшаяся в его кабинете. Все это были пустяки по сравнению с круговоротом неотложных, срочных дел, споров и волнений, возникавших с началом рабочего дня. И Бескудин, входя рано утром в высокие двери Управления и предъявляя дежурному милиционеру свое удостоверение, каждый раз с удовольствием предвкушал возможность хоть час побыть в тишине и одиночестве.
Так было и в это утро. Но, к своему удивлению, Федор Михайлович вдруг увидел в пустом коридоре Панова, нетерпеливо и, видимо, уже давно поджидавшего там кого-то, то есть, конечно же, не кого-то, а именно его, Бескудина.
— Ну,— сказал он, подходя и вытаскивая из кармана ключ.— И чего тебе не спится, чего, говорю?
Тут только он разглядел расстроенное лицо своего молодого сотрудника и быстро добавил:
— Заходи, заходи, раз уж пришел.
Как всегда, он раскрыл форточку, стряхнул в корзину окурки из пепельницы и, усевшись к столу, нетерпеливо сказал, вытаскивая из карманов и раскладывая перед собой очки, папиросы, зажигалку и газеты:
— Ну-с, что там стряслось, давай.
— Плохо дело, Федор Михайлович,— расстроенно произнес Виктор, вытаскивая сигарету из полупустой пачки.
Бескудин укоризненно заметил:
— Уже успел накуриться с утра? Ну, давай, говорю, докладывай.
Виктор, стараясь не упустить ни одной подробности, сообщил ему о вчерашней встрече с Карцевым и о сегодняшнем коротком разговоре с ним по телефону.
— ...И вот просто не знаю, что теперь делать,— закончил он огорченно и растерянно.— Просто ума не приложу.
— М-да,— задумчиво произнес Бескудин, оглядев лежащие перед ним предметы и выбрав папиросы. Затем он с удовольствием щелкнул новенькой зажигалкой и, затянувшись, не спеша закончил:—Случай, я тебе доложу...
Минуту оба молча курили, потом Бескудин спросил:
— Значит, полагаешь, сегодня они чегой-то вычудят?
— Если не хуже, Федор Михайлович.
— Так-так... А Карцев, он что же, по-твоему, не в курсе?
— Думаю, нет. Хотя... не знаю я, что с ним стряслось.
— М-да. Положение, выходит, наше такое,— задумчиво произнес Бескудин.— Что сегодня случится, не знаем, кто это учинит, тоже не знаем, а помешать надо, Так, что ли?
— Выходит, что так...
— А ты думай. Думай, говорю! «Выходит»! — сердито передразнил его Бескудин.— Так, да не так.
— Что ж тут не так? — возразил Виктор.— Все именно так. Ничего мы не знаем.
— Ну ладно. Давай с другого бока подойдем,— уже. со вкусом продолжал Бескудин, все больше увлекаясь неожиданно возникшей задачей.— С другого, говорю. Допустим, украдем мы у них на сегодня Карцева. Как, затее их помешает это, а?
— Вряд ли. Карцев скорее всего не активная фигура.
— Допустим, ты и прав,— охотно согласился Бескудин.— Еще у нас кто есть?
— Ну, есть еще Галя, но...
— Вот именно, что «но». Именно. Знать она, может, и знает. Но навряд ли участвует.
— Остается Харламов.
— Вот. Это, брат, другой разговор.— Бескудин оживился.— Другой, говорю. Тут, думается мне, кое-что светит. А, как полагаешь?
— Харламов, конечно, фигура активная. Он следил за Карцевым. Он вербовал шофера, спаивал его.— Виктор начинав невольно заражаться азартом и энергией.— Он и с этой Галей связан. Если его украсть... Нет! Просто задержать можно. Вполне законно.
— На чем?
— Драка! Его же опознали. Устинов говорил.
— А что? Верно! Ишь, как мозговать стал.
— Там и еще двоих опознали. Их тоже можно...
Кого именно?
— Не знаю. Устинов только....
— А ну-ка, взгляни ступай. Может, он уже пришел. Сейчас мы планчик накидаем.— Бескудин довольно потер руки.
Через несколько минут они уже сидели втроем у стола, и Устинов, как всегда невозмутимо, говорил:
— Двое других, это Фирсов и Рушанцев Сашка. Но тут одна закавыка выяснилась...
Он помедлил, словно обдумывая, продолжать дальше или нет. И Виктор нетерпеливо бросил:
— Ну, ну, в чем дело?
— Да вот пропал Фирсов-то,— закончил Устинов.
— То есть как это пропал?
— А так. Три дня его уже нет. Мы к нему домой заглянули. Мол, из техникума, беспокоимся. Мать говорит, он к тетке уехал. «Как так,— говорим,— а учеба?» — «Уехал,— отвечает,— и все. Я уже ему тоже про учебу говорила, а он и не слушает. Разве на него управу найдешь? Без отца ведь растет»,
— Адрес тетки дала?
— Дала.
— Ну?
Устинов снова помедлил, потом нехотя ответил:
— Нет его там, у тетки.
— Вот те раз.— И Виктор растерянно посмотрел на Бескудина.— (Скрылся, выходит? Один из всех скрылся? А ведь он не главарь — это точно.
— Объявим розыск,— сказал Бескудин.— Подключим всех, кого следует. Но вот пока... пока, говорю, что делать будем? Сегодня?
— Харламов,— напомнил Виктор и беспокойно посмотрел на часы.
— Он на заводе сейчас? — спросил Бескудин.
— Не знаю. Это легко проверить.
— Давай.
Оказалась, что Харламов, как и Карцев, ка работу выходит лишь в три часа дня.
— Время есть,— сказал Бескудин и хитро поглядел на Виктора.— Кстати, мне тут одна интересная комбинация на ум пришла.
Харламов появился в коридоре, с самым безмятежным видом уселся на длинную скамью и, закурив, посмотрел по сторонам. В комнату, указанную в его пропуске, он, видимо, заходить не собирался.
Выглянув в коридор, Виктор увидел развалившегося на скамье парня и спросил:
— Что ж ты не заходишь?
— А чего? Надо будет, позовете.
— Та-ак,— смерил его взглядом Виктор.— Ну что ж. Тогда прошу. Заходи.
Розовый не спеша поднялся.
— Шапку сними,— сказал Виктор, когда Розовый уселся возле стола.
— Можно,— снисходительно ответил тот и снял с вихрастой головы шапку.
— Сколько же тебе лет, Харламов?
— Мне-то? Семнадцать скоро.
— Так. Здорово ты вымахал. И двадцать дашь.
— Ага. Не в отца, говорят.
— А он где?
— Отец-то? Письма пишет. Раз в месяц, как положено.
— Осужден, значит?
— Ага. Десятку схватил, лопух.
— Ты бы все-таки не выражался так. Ведь отец как-никак.
— А чего? Он меня теперь не воспитывает.
— Вот и скажи мне, кто теперь тебя воспитывает? — с ударением спросил Виктор.
— Ясно кто—мать.
— Нет, не она.
— Ну, значит, общественность, кто же еще?
— И не она, к сожалению.
— Тогда, выходит, вы, что ли? — весело спросил Розовый.
— Ну, мы только начинаем. И воспитывать будем строго. Учти, Больше ты машины чужие трогать не будешь. QPQ
— А чего такого? — с наигранной беспечностью ответил Розовый, глядя в сторону.
И вдруг он невольно вздрогнул. Прямо перед ним на тумбочке у окна лежала небрежно прикрытая газетой светлая ворсистая кепка. Такая знакомая кепка! Розовый метнул-на Виктора испуганный взгляд, с круглого, румяного лица его сползла усмешка.
Виктор сделал вид, что не заметил этой перемены.
— Ничего такого, значит, в тот вечер, по-твоему, не случилось? — спросил он.
— Не помню я, чего случилось,— угрюмо ответил Розовый.
Он не мог оторвать глаз от проклятой кепки, она словно гипнотизировала его, путала мысли, пугала своим молчаливым загадочным присутствием здесь, в этой комнате.
— Может быть, и Сашки Рушанцева и Генки Фирсова с тобой в тот вечер не было? — спросил Виктор.— И еще кое-кого?
— Не помню я,— буркнул Розовый и вдруг, с тревогой взглянув на Виктора, спросил: — Вы чего, очные ставки мне будете делать?
— Придется, вероятно. Раз ты ничего не помнишь.
— С кем же «придется»?
— Там видно будет. Во всяком случае, удовольствия от этого не жди. Это я тебе заранее говорю.
Розовый опять посмотрел на выглядывавшую из-под. газеты кепку и, поколебавшись, спросил:
— И с ним тоже?
— С кем — с ним?
— Во. Чья кепка.— Розовый мотнул головой в сторону тумбочки у окна.
— А-а,— произнес Виктор, словно только сейчас догадался, о ком идет речь.— Вполне возможно.
Розовый задумчиво посмотрел на потолок.
— Понятно.
Он уже пришел в себя и сейчас с трудом удержался от насмешки и уже досадовал, что сорвался и задал дурацкий вопрос насчет очной ставки. Просто кепка в первый момент сбила его с толку.
Если бы Виктор мог догадаться, о чем подумал в этот миг Розовый! Тем не менее он отметил про себя, что ре-
