Джулия Хиберлин - Тайны прошлого
Когда Джек устроился смотреть восьмой иннинг провала «Рейнджеров», я заставила себя подняться.
— Расскажи потом, чем закончится, — сказала я ему. — А я спать.
— Я с тобой. Помогу тебе подняться по ступенькам.
Я пожала плечами и направилась к лестнице, закинув угол одеяла на плечо на манер римской тоги. Джек подхватил меня, когда я оступилась за пару ступенек до финиша.
В своей спальне я сбросила с кровати одежду и рухнула на постель, не поправляя простыни и не собираясь никому желать спокойной ночи.
Меня снова затягивало сонное море, и лишь одна мысль успела пробиться на поверхность.
Разве не очевидно, что Энтони Марчетти предупреждал меня о Джеке?
Разве репортер не поехал бы заниматься расследованием с другим репортером? Или не взялся бы за дело сам? Какого черта я позволила себе потерять осторожность?
Джек повозился у окна, проверяя защелку и опуская занавески, а затем целенаправленно двинулся к кровати.
Подался вперед, нависая надо мной.
Я хотела запротестовать, но не могла.
Он крепко ухватил меня за запястье.
Проверил мой пульс.
Последнее, что я помню, это силуэт Джека на фоне светлого квадрата: он прислонился к дверному косяку моей комнаты.
Понятия не имею, сколько он там простоял.
Глава 16
Разлепить веки мне удалось не сразу. А когда наконец удалось, я не сразу смогла понять, что к чему. Лампы не горели, занавески были задернуты, сквозь них пробивался слабый серый свет.
С лестницы доносилась музыка.
Мечтательная. Печальная.
Мама играла.
Я все еще сплю? Вдалеке загрохотал гром, и первые капли дождя постучались в окно.
Я ущипнула себя за руку. Болело добрых пять секунд. Определенно не сплю. Но музыка все еще слышится.
Откуда она вдруг взялась? И куда, внезапно вспомнила я, подевался Джек?
Я резко села. Вчерашняя одежда так и осталась на мне. Слава Богу.
Спотыкаясь, я побрела в коридор.
Шопен.
— Эй? — позвала я, осторожно сползая по лестнице и наблюдая, как большой рояль появляется в поле зрения, выныривает, словно черное сияющее чудовище из воды. Я почти ожидала увидеть маму, сидящую за ним в больничном халате.
Но табурет был пуст и покрыт тонким слоем пыли.
Гостиная тоже была пуста.
А музыка все играла.
Ноктюрн № 19.
Один из трех любимых маминых ноктюрнов.
Сейчас его ноты долетали из-за закрытой двери на кухню.
И буквально физически тянули меня туда против моей воли.
Я затаила дыхание и толкнула дверь.
И определила источник звука, как только босые ноги коснулись холодной плитки пола. Мамино старое радио возле кухонной раковины. А я думала, что оно сломалось.
Четыре быстрых шага — и я выключила его, резко оборачиваясь, чтобы осмотреть комнату, сориентироваться во внезапной тишине и попытаться успокоить сердце. На столе стояла одна из бабушкиных антикварных чашек, на донышке которой остывал кофе. Рядом с ней лежала дешевая брошюра с картами дорог Оклахомы, которой я раньше не видела. К ней крепилась газетная вырезка с историей Дженнифер Куган.
Дверь в прачечную начала медленно открываться.
И внезапно в доме перестало быть тихо.
Комнаты заполнились леденящим душу воплем. Моим.
Вошел Джек.
— Какого черта? — рявкнул он.
— Ты специально меня напугал, — ответила я, пытаясь отдышаться. — Это ты настраивал радио?
Он странно на меня посмотрел, словно жалея.
— Это хорошая станция. Классическая. Из Далласа.
— Мамина любимая, — глухо сказала я.
— Радио было настроено на нее, когда я включил.
Он шагнул ко мне, и я отшатнулась.
— Есть что-нибудь, что тебя успокоит? Кроме бутылки «Ксанакса».
Ага, твой уход к чертовой матери из моего дома.
— «Доктор Пеппер».
Я рухнула в кресло, потому что ноги казались ватными. Милое лицо Дженнифер Куган улыбалось мне с газетного листа, намекая на мою слишком бурную реакцию.
— Я тут воспользовался твоим компьютером. — Джек протянул мне газировку. — Проверил газетные статьи. Мой источник из ФБР прислал информацию о девушке, которую убили в Оклахоме. Ты уже успокоилась, в состоянии слушать дальше?
Я кивнула, борясь с желанием врезать по его заботливому лицу и обдумывая возможность того, что он не просто гонял поисковик в моем компьютере. Большинство репортеров — черт, большинство людей — никогда не расстаются со своими ноутбуками или смартфонами. Я отчаянно попыталась вспомнить, что у меня там есть такого, что я не хотела бы ему показывать.
— Я подумал, что Дженнифер Куган могла оказаться жертвой мафии. — Он указал на газетный заголовок — ТЕЛО ЖЕНЩИНЫ НАЙДЕНО В ЛИТТЛ-РИВЕР. — ФБР вызвали почти сразу, потому что дело было необычным. Два агента из Оклахомы. Оба уже на пенсии. Дженнифер изнасиловали и застрелили в затылок, а затем сбросили сюда. — Он взял карандаш и обвел голубую загогулину Литтл-Ривер на карте. — К ней скотчем прикрепили шестифунтовые банки с кукурузой и готовым сырным соусом для начос, все из ресторана, где она работала. Одна была привязана к ноге, вторая к груди. Но, помимо этого, все в действиях убийц выглядит профессионально.
— Банка сырного соуса для начос, — жалко отозвалась я.
— Банки относятся к деталям, о которых прессе не сообщали. Убийца или убийцы сглупили, если думали, что банки утащат ее тело на дно реки. Мальчишки, отправившись на рыбалку, обнаружили ее через три дня после исчезновения. Тело застряло между скалами в узком заливе. Но дело в том, что девушка была никем. Самой обычной студенткой колледжа, подрабатывающей летом. Ни одного привода в полицию. Консервативная семья. Постоянная участница конкурсов красоты в старшей школе. «Мисс Национальный Тинейджер» в выпускном классе. Почти не путешествовала, не считая конкурсов и колледжа. Довольно мало девушек ее возраста ведут настолько безопасный образ жизни.
Слова о том, что Дженнифер Куган была «никем», многое говорили о Джеке.
— Как ты на самом деле добыл информацию? — спросила я.
Он вылил остывший кофе в раковину, явно игнорируя мой вопрос.
— Связей между делом Куган и делом твоей матери не обнаружено. Нам не стоит слишком рассчитывать на эти статьи. У твоей матери психическое расстройство.
Расстройства не было, когда она укладывала вырезки в ящик, подумала я. И когда это Джек и я превратились в «мы»?
— Значит, один из твоих источников в ФБР нашел эту информацию в старом деле? Деле Дженнифер Куган? И добыл ее за одно лишь это утро? — Голос у меня стал колючим от скептицизма.
— Я совершенно уверен, что убитая девушка и Энтони Марчетти никак не связаны между собой.
— А кто говорил, что связаны? — Забавно, что Джек тоже вцепился именно в дело Дженнифер Куган.
— Знаешь, Томми, мне лучше уехать. Похоже, я тебя… нервирую.
И ты уже вытащил из меня все, что только мог, подумала я.
Как только за ним хлопнула дверь, я бросила баночку из-под «Доктор Пеппер» в пакет под раковиной, куда складывала перерабатываемый мусор, и прошагала через гостиную по прямой, чтобы закрыть засов. На каминной полке стояла и манила меня бутылочка с лекарством. Я сжала ее в ладони и подумала, уже не в первый раз, зачем это лекарство прописали человеку, который ни разу в жизни не выказал и намека на панику.
Через пару секунд я уже была в туалете маминой спальни — бросила таблетки в унитаз и смыла их.
А затем направилась в прачечную, чувствуя себя уже на порядок лучше.
Лично я еще не закончила с Дженнифер. Ноутбук так и стоял на сушилке, батарея полностью зарядилась. Я вытащила шнур из розетки и перенесла ноутбук за мамин стол. Довольно быстро выяснилось, что сенсационное убийство Дженнифер прогремело по всему штату Оклахома и прилегающим городам Техаса.
Популярная красавица, которой хватило смелости включить песни Уитни Хьюстон в свое конкурсное выступление. Она мечтала о мире во всем мире и карьере учительницы для детей с проблемами слуха. А потом ее изнасиловали, убили и вышвырнули в городскую реку, как мусор, — и все это в родном городе, в котором она ходила за конфетами на Хэллоуин, в котором пекла брауни, собиралась с подругами на пижамные вечеринки и впервые поцеловалась. Ее превратили в жуткое клише, истрепав ее имя на сотнях блогов и сайтов об убийствах, наживающихся на информации о мертвых девушках.
Джекпот мне выпал в виде репортажа неких «Оклахомцев». Когда я набрала в поисковике по их архиву имя Дженнифер Куган, выскочило восемьдесят две статьи. Одну можно было приобрести за три девяносто пять, а за пачку из двадцати пяти статей требовали девятнадцать долларов девяносто девять центов. Без платы приходилось довольствоваться заголовками, примечаниями и двумя первыми фразами из статей.
