Майкл Коннелли - Пуля для адвоката

Циско сообщил, что пули остались в жертве и их вытащили лишь позавчера при вскрытии.

— Двадцать пятый калибр, — добавил он.

Я провел сотни перекрестных допросов, на которых обсуждались все тонкости баллистической экспертизы. Знал, что такими пулями стреляют из небольшого оружия, но они могут причинить огромный вред, особенно при выстреле в висок. Кусочки свинца начинают рикошетить внутри черепа. Это все равно что засунуть мозги жертвы в миксер.

— Они выяснили, из чего стреляли?

Изучив отметины на пулях — выемки и бороздки, — не сложно установить оружие, из которого велась стрельба. Так детективы в Малибу вычислили орудие преступления, хотя никогда не держали его в руках.

— Да. «Беретта-бобкэт» двадцать пятого калибра. Милая вещица; при желании ее можно спрятать, зажав в руке.

Мици Эллиот и Йохана Рилца убили из более мощного оружия.

— И о чем это говорит?

— О профессионализме. Такие вещи берут, когда готовятся стрелять в голову.

— Значит, убийство было запланировано. Преступник все рассчитал. Он подождал Джерри в гараже и подошел к машине. Как только окно открылось — а может, уже было открыто, — он дважды пальнул Джерри в голову, после чего забрал портфель с ноутбуком, мобильный телефон и, вероятно, папку с делом Эли Уимса.

— Да.

— А что насчет подозреваемого?

— Ты про парня, которого допрашивали прошлой ночью?

— Нет, это был Карлин. Его отпустили.

Циско удивленно поднял брови.

— Как ты узнал про Карлина?

— От Босха.

— Значит, у них есть другой подозреваемый?

Я кивнул.

— Босх показал мне фото парня, который выходил из здания в тот вечер. Он был загримирован и с оружием за поясом.

Циско нахмурился. Добыча подобных фактов считалась делом его профессиональной гордости. Он не любил, когда его кто-то опережал.

— Имя он не назвал, показал только снимок, — добавил я. — А потом спросил, не видел ли я раньше парня и не являлся ли он моим клиентом.

Циско помрачнел еще больше, сообразив, что его источник скрыл от него информацию. Расскажи я ему про звонки из ФБР, он, наверное, в сердцах схватил бы столик и вышвырнул в окно.

— Ладно, попробую что-нибудь узнать, — процедил он.

Я взглянул на Лорну.

— Босх обещал прийти позже и показать фото Рен.

— Я ей передам.

— Ты тоже посмотри. Я хочу, чтобы все знали про этого парня.

— Хорошо, Микки.

Совещание закончилось. Я положил на столик кредитную карточку и достал телефон, чтобы позвонить Патрику. Мысль о водителе заставила меня кое-что вспомнить.

— Циско, я хочу, чтобы ты сегодня сделал еще кое-что.

Детектив поднял голову, все еще сокрушенный информацией, что мои источники лучше, чем у него.

— Съезди к ликвидатору Винсента и выясни, не припрятал ли он у себя одну из досок Патрика. Если да, я должен вернуть ее Патрику.

— Обязательно.

24

Лифты в здании уголовного суда поднимались очень медленно, и к судье Холдер я попал с четырехминутным опозданием, в спешке пролетев к кабинету мимо стойки секретарши. Коридор был пуст, дверь закрыта. Я постучал и услышал:

— Войдите.

Холдер в черной мантии сидела за столом. Видимо, она собиралась на заседание суда, и мое опоздание было некстати.

— Мистер Холлер, встреча назначена на десять часов. Полагаю, вас уведомили об этом?

— Да, ваша честь, простите. Лифты в здании…

— В этих лифтах поднимаются все адвокаты, но они успевают вовремя.

— Да, ваша честь.

— У вас есть чековая книжка?

— Есть.

— Хорошо, тогда мы можем поступить двояким образом, — предложила судья. — Я могу наказать вас за неуважение к суду, наложить штраф и отправить объясняться с адвокатской коллегией штата. Или мы обойдемся без формальностей, вы достанете чековую книжку и сделаете пожертвование в фонд «Заветная мечта». Это мое любимое благотворительное общество. Оно помогает больным детям.

Невероятно! Меня собирались оштрафовать за четырехминутное опоздание! Иногда судейская наглость поражает.

— Всегда рад помочь больным детям, — пробормотал я. — Сколько надо заплатить?

— Сколько сочтете нужным. Я лично передам ваше пожертвование.

Холдер кивнула на пачку бумаг, лежавшую на краю стола. Я увидел сверху пару чеков, судя по всему, выписанных другими бедолагами, которым не повезло напороться на судью в этот день. Порывшись в рюкзачке, я нашел чековую книжку, выписал чек на двести пятьдесят долларов и положил на стол. Судья проверила, какую сумму я пожертвовал «Заветной мечте», и одобрительно кивнула. Дело было улажено.

— Спасибо, мистер Холлер. Квитанцию для налоговой инспекции вам пришлют по почте на адрес, указанный на чеке.

— Парни делают полезное дело.

— Без сомнения.

Судья присоединила мой чек к другим и пристально взглянула на меня.

— Пока мы не приступили к делу, позвольте задать вам один вопрос, — произнесла она. — Вы что-нибудь знаете о том, как продвигается дело об убийстве мистера Винсента?

Я пытался сообразить, о чем можно рассказать председателю Верховного суда.

— Вообще-то я не особенно слежу за этим, ваша честь. Но мне показывали фотографию человека, который, судя по всему, считается подозреваемым.

— Неужели? Что за фотография?

— Просто один кадр с уличной камеры слежения. Какой-то парень; кажется, с оружием. Похоже, он находился в здании, когда произошло убийство.

— Вы его узнали?

Я покачал головой.

— Нет, да и снимок плохой. Мне показалось, что парень загримирован.

— Когда это было?

— В ночь убийства.

— Нет, когда вам показывали фото?

— Сегодня утром. Детектив Босх заходил ко мне в офис.

Судья кивнула. Мы помолчали немного, и она перешла к делу:

— Что ж, мистер Холлер, давайте поговорим о ваших клиентах.

— Хорошо, ваша честь.

Я расстегнул сумку и вытащил сводную таблицу, подготовленную Лорной.

Судья продержала меня в кабинете целый час, выясняя подробности по каждому делу и расспрашивая о моих встречах и беседах с новыми клиентами. Когда она меня отпустила, я уже опаздывал на одиннадцатичасовые слушания у судьи Стэнтона.

Выскочив в коридор, я промчался мимо лифтов и бросился вниз по лестнице. Кабинет Стэнтона располагался двумя этажами ниже. На часах было восемь минут двенадцатого, и я уже прикидывал, какому еще благотворительному обществу мне придется жертвовать деньги.

Зал суда пустовал, но помощница судьи сидела в своем отсеке. Она карандашом указала мне на дверь в коридор, который вел к кабинету Стэнтона.

— Вас ждут.

Я быстро прошел по коридору. Дверь в кабинет была открыта, и я увидел сидевшего за столом судью. Слева от него разместилась стенографистка, напротив стояло три стула. Два крайних занимали Уолтер Эллиот и Джеффри Голанц, место посередине пустовало. С Голанцем я раньше не встречался, но хорошо знал его по телепередачам и фотографиям в газетах. В последние годы он провел несколько успешных дел и заработал сногсшибательную репутацию. В прокуратуре его считали восходящей звездой, непобедимым бойцом, выигрывавшим все дела.

Обожаю обвинителей, не знавших поражений. Самоуверенность часто подводит их.

— Прошу прощения, судья, — произнес я, занимая свободное место. — Мы беседовали с судьей Холдер и немного задержались.

Я надеялся, что имя председателя Верховного суда убережет мою чековую книжку от атаки. Надежды оправдались.

— Приступим к делу, — буркнул Стэнтон.

Стенографистка подалась вперед и опустила пальцы на клавиши своей машины.

— Начинается совещание по статусу дела «Штат Калифорния против Уолтера Эллиота». Присутствуют подзащитный, представитель обвинения мистер Голанц и мистер Холлер, замещающий мистера Винсента.

Судья сделал паузу, чтобы по буквам продиктовать стенографистке трудные фамилии. Он говорил громким командным тоном, который часто вырабатывается у судей после многолетней практики. Стэнтон был привлекательным мужчиной с густой копной седых волос и атлетической фигурой. Даже черная мантия не скрывала его мускулистого торса и мощных плеч.

— Итак, — прогромыхал он, — мы должны обсудить «вуар дир»,[9] который состоится в следующий четверг, то есть ровно через неделю. Насколько я понял, мистер Холлер, от вас не поступило никаких ходатайств об отсрочке дела?

— Нам не нужна отсрочка, — вмешался Эллиот.

Я быстро положил руку ему на плечо.

— Мистер Эллиот, на этом заседании должен говорить ваш адвокат, — напомнил Стэнтон.

— Простите, ваша честь, — кивнул я. — Но смысл нашей позиции не изменится, кто бы ее ни выражал — я или мистер Эллиот. Мы не хотим отсрочки. Последнюю неделю я интенсивно изучал материалы дела и готов приступить к отбору присяжных в следующий четверг.