Франк Тилье - Пандемия
– Я устала, плохо соображаю, извини. Давай ляжем, ладно? Я посплю несколько часов, встану рано. Хочу кое-что проверить в лаборатории.
– Тебе надо отдохнуть, Амандина. Правда. Ты еле держишься на ногах и пьешь слишком много таблеток. Я все больше беспокоюсь за тебя.
Они поставили чашки каждый в свою раковину, погасили свет. Легли одновременно на широкие холодные постели, разделенные лишь тремя сантиметрами небьющегося плексигласа.
Они повернулись друг к другу, переглянулись в свете ночника Амандины. Включать усилитель звука, который позволил бы им поговорить, не стали. Сегодня ночью в этом не было нужды.
Фонг прижал ладонь к стеклу, Амандина тоже.
Чувствуя подступающие слезы, она отвернулась и поспешила погасить свет. Уткнулась головой в подушку и разрыдалась.
Благодаря плексигласу Фонг не слышал, как она плакала.
39
Утро среды, 8:25.
Шарко шел по улице Сент-Оноре, сунув руки в карманы. Осень вступила в свои права, расположилась боевым порядком, фасады потемнели, предвещая суровые зимние дни.
Полицейский поднял воротник своего кожаного пальто и ускорил шаг. Он шел один, без напарника. Из-за нехватки личного состава правила не соблюдались, привычная организация расшатывалась. Люси была на набережной Орфевр, разбиралась в истории с Патриком Ламбаром, врачом из Второго округа, умершим пять лет назад, который до прошлого месяца якобы являлся дружком Северины Карайоль… Парадокс, который, по мнению Шарко, имел два разумных решения: или Карайоль лгала и у нее вообще не было дружка, или же этот самый «Патрик Ламбар» присвоил имя покойника и обманул молодую женщину.
Еще одна тайна в их деле, которая в конечном счете подтверждала вероятность того, что Карайоль была не той, за кого ее принимали.
Он зашел во двор и свернул налево. У него была назначена встреча с Кристианом Феллучини, одним из руководителей технических служб канализации. Он поднялся на второй этаж, представился секретарю. Его направили в просторный кабинет, загроможденный папками, картотеками, рулонами ватмана, стянутыми резинками. Кабинет инженера или архитектора, подумал сыщик.
Перед ним сидел высокий мужчина лет сорока с волнистыми рыжими волосами. Весь в веснушках, до кончиков пальцев. Его наружность не вполне соответствовала итальянской фамилии.
Феллучини протянул руку:
– Вы пунктуальны.
– Сам терпеть не могу, когда опаздывают, и стараюсь всегда приходить вовремя.
Шарко сел. В нескольких словах он объяснил цель своего визита: двух бомжей утащил в канализацию на слиянии канала Сен-Мартен и Сены ряженый тип.
– Ряженый?
– В костюме птицы, по словам свидетеля. Ворона или что-то в этом роде. Это выглядит бредом, но я знаю, что бомж, который все это видел и дал показания полиции, сказал правду.
Шарко подвинул к своему собеседнику фотографию каски, найденной в пруду.
– Я думаю, эта каска принадлежит похитителю. Ее нашли рядом с местом преступления. Наши эксперты утверждают, что желтизна на ней вызвана присутствием сероводорода. Его ведь много в канализации, не так ли?
– Да, H₂S – наш бич. Он образуется в особенно больших количествах под слоями застывшего жира. В малых концентрациях он расстраивает пищеварительную систему и работу легких. Иногда может даже взорваться. Он очень опасен для рабочих канализации.
– А эта модель входит в вашу экипировку?
Феллучини внимательно всмотрелся в снимок:
– Честно говоря, не знаю… Обычная каска, модели у нас разные. У некоторых рабочих своя экипировка, более современная, лучше приспособленная. Трудно сказать. Такую каску можно найти в любом магазине. Вы подозреваете, что один из наших служащих вырядился в маскарадный костюм и стал причиной этих… исчезновений? Но кто мог такое сделать? И зачем?
– В этом-то и вопрос.
Настала очередь фотографий скелетов. Феллучини поморщился.
– Разъедены кислотой и брошены в воду. Промышленная кислота, вы ее используете там, внизу?
Рыжий кивнул, сжав губы:
– Да, соляную кислоту, очень концентрированный раствор.
– Сколько человек работает в этих туннелях?
– Больше трехсот.
– А, немало…
– Там свыше двух тысяч четырехсот километров галерей. По туннелю на каждую улицу столицы. Наша система сбора и эвакуации дождевых и сточных вод делает Париж одним из самых современных городов мира в этом плане.
Шарко подумал, что такой рекламы, пожалуй, не найти в туристических брошюрах, но он знал, что несколько галерей открыты для посещения, в частности, благодаря Музею канализации, расположенному возле Эйфелевой башни.
– А как работают рабочие? У каждого в канализации свой сектор, свой округ?
– Нет. Команды ходят куда угодно, они очень мобильны. Тут и техническое обслуживание, и ремонтные работы, да мало ли что… Есть и срочные случаи, это постоянно: прорывы канализации, затопления, засоры в трубах… Короче, все в движении.
– У вас есть возможность предоставить мне список ваших рабочих? Имена, возраст, адреса, даты поступления…
– Мне нужно разрешение.
– Вы получите все необходимые бумаги.
– Отлично. Но кто вам сказал, что это был рабочий канализации? Это мог быть инженер, мастер, прораб. Водопровод, ассенизация, дорожные работы… Даже люди из здравоохранения спускаются туда иногда, берут анализы. В общем, много народу.
– Да, я знаю, но дайте мне, что можете. Список – какое-никакое начало.
– Хорошо.
– И еще, есть у вас карты канализации? Если бы можно было взглянуть на этот участок у канала Сен-Мартен, посмотреть, куда ведут туннели…
Феллучини встал и направился к ряду больших папок, расставленных по округам. Он взял папку Четвертого округа и положил ее на стол. Внутри лежали планы формата А3, китайская грамота для непосвященного. Там были разные линии – сплошные, длинный пунктир, короткий пунктир, – штриховки… Шарко вспомнил давние уроки черчения, в которых никогда ничего не понимал.
– Рабочие канализации имеют доступ к этим планам?
– К планам – да, но главное – у них есть мобильные терминалы, связанные с нашей компьютерной сетью TIGRE[17], куда поступает информация о локализации и физическом состоянии всех работ. Это настоящий лабиринт, вы в нем за пять минут заблудитесь.
Феллучини перевернул несколько страниц и остановился на одной. Палец его уткнулся в какой-то символ.
– Итак, вот в этом месте ваши бомжи спустились в подземную сеть.
Шарко встал и обошел стол, чтобы лучше разглядеть карту.
– Здесь канал Сен-Мартен, – объяснил Феллучини. – На этом уровне мост Морлан. Вон та галерея ведет к бульвару Помпиду…
Шарко начал лучше разбираться в переплетении прямых и кривых линий.
– Жертвы наверняка были без сознания. Их похититель должен знать другой выход, потому что бомж, который наблюдал за ним, не видел ни как он пришел, ни как ушел. Как по-вашему, в каком направлении он мог пойти?
Феллучини внимательно всмотрелся в план. Замысловатая сеть, туннели, пересечения, настоящий лабиринт. Город тьмы под городом света.
Его указательный палец скользил по линиям.
– Ближайшие люки вот здесь, на улице Бискорне, метрах в четырехстах, я бы сказал. Потом здесь, на улице Арсенала, на том же расстоянии. Остальные много дальше.
Шарко записал оба названия в свой блокнот.
– Четыреста метров там, внизу, с человеком на спине, возможно пройти?
– Скажем так, непросто. Некоторые проходы очень узки, труднодоступны. И потом, надо спускаться и подниматься по лестницам.
– А мог он оставить этих бомжей внутри? Где-то их запереть?
Вопрос, похоже, удивил чиновника.
– Э-э… Да-да, вполне мог. В канализации, знаете ли, большую часть времени никого нет. Чистки и контрольные визиты дважды в год, а так, если нет протечек или еще каких проблем, людям нет нужды туда спускаться.
Феллучини нахмурил брови. Его палец остановился на заштрихованной зоне где-то между люками на улице Арсенала и на улице Бискорне.
– Смотрите. Эта часть вычеркнута с карты. Это значит, что место больше не обслуживается.
– Почему? Что там случилось?
– Подождите секунду, я гляну.
Он подключился к компьютерной сети TIGRE, нажал на несколько клавиш. На экране появились карты и подробная символика, в которой Шарко ничего не понимал. Очень быстро Феллучини нашел нужный сектор и кликнул на точку, открывшую пояснение, которое он пробежал глазами.
– Вот, есть информация. Это произошло два года назад. Целый зал в тридцать квадратных метров был закрыт и доступ туда запрещен вследствие обрушения деревянного пола, поддерживавшего канализационные трубы. С тех пор были произведены ремонтные работы, сделан отвод воды.
– Сейчас он доступен, этот зал?
Чиновник переместил карту, кликнул:
– Да, туда ведет очень узкий туннель. Он не заштрихован, значит, доступен.
Шарко всмотрелся в бумажную карту. Насколько он понимал, в зал можно было пройти после множества поворотов и замысловатых виражей еще до пресловутого туннеля.
