Убийство на Острове-тюрьме - Чень Ши

Двое охранников в коридоре оживленно переговариваются; у них нет времени следить за нами. Держа в руках швабру, я медленно подхожу к палате Дон Кихота. Подойдя к железной двери, я тихо стучусь. Из палаты доносится воркование, я понимаю, что это Санчо.

– Дон Кихот! Это я! Ты меня слышишь? – громким шепотом спрашиваю я.

– Алиса? – отзывается он.

– Ага.

– Ты за дверью?

Я чувствую, что он разговаривает со мной, прислонившись к железной двери.

– Санчо же гений? Я имею в виду, гений среди птиц?

– Конечно! – гордо говорит Дон Кихот. – Он даже умнее некоторых людей! Алиса, ты тоже так думаешь? Он может не только играть с шариками, но и считать их! Однажды я дал ему три шарика, и он проворковал три раза! Потом я дал ему пять шариков, и он проворковал пять раз! Потом я дал ему…

– Дон Кихот, послушай, – перебиваю я. – Есть одна вещь, и мне интересно, сможет ли Санчо ее сделать. Мне кажется, что нет.

– Конечно, сможет!

– Нет, и люди-то на такое не способны, поэтому я и думаю, что Санчо тоже…

– Скажи уже, что нужно сделать! Он все сможет!

– Он может узнавать людей?

– Во всей «Наньмин» нет никого, с кем Санчо не знаком, – уверенно отвечает Дон Кихот.

– А если захочу, чтобы Санчо кое-что передал человеку, которого он до этого не встречал, у него получится?

Я сама не верю в то, что говорю. Заставить голубя выполнить такое задание практически невозможно. Ну а что мне еще остается? Выхода у меня нет.

– У тебя есть фото?

– Что?

– Фотография получателя. Надо показать Санчо, кому он должен передать.

Я вспоминаю, что вчера сказал мне Профессор. Человек, который приехал сюда, мужчина, который раскрыл дело Обсидианового особняка. Мне нужно заполучить его фотографию, чтобы Санчо передал ему мое послание.

– Поняла. Я найду способ.

Голубь снова воркует словно в ответ на мои слова.

Ко мне подходит охранник, и я приседаю на корточки, делая вид, что оттираю тряпкой пятно рядом с дверью. Он проходит мимо, не заметив ничего подозрительного.

Меня осенила безумная идея, да, но я понимаю, что вероятность успеха очень мала. Возлагать все свои надежды на голубя – это чистое безумие. Но если я хочу связаться с внешним миром, это единственно возможный путь. Дон Кихот хоть и не в своем уме, но его голубь Санчо действительно настоящее дарование. Не знаю, насколько у птиц высокий интеллект, я ведь не биолог, но Санчо для меня сейчас – соломинка надежды, протянутая высшими силами. И я твердо решаю схватиться за нее.

– Иди в основное здание, – говорит подошедший ко мне охранник.

Сопровождаемые двумя охранниками, мы с Невестой направились к главному корпусу, волоча за собой ведра с водой. В глубине души я надеялась повстречать как можно больше полицейских, занимающихся расследованием. Но даже если они увидят нас, то поверят ли мне? Будут ли воспринимать меня как сумасшедшую? Я не властна над этим, но если я и вправду повстречаю их, то без колебаний пронзительно закричу в их сторону.

Разумеется, меня сразу же заткнут. Сцена встречи с полицией остается только в моем воображении.

Мы с Невестой идем плечом к плечу по веранде, ведущей к главному зданию. Ветер, несущий капли дождя, развевает ее волосы. Иссиня-черные пряди касаются моей щеки. Я искоса поглядываю на нее, а она безмолвно идет вперед, опустив голову.

– Сы Хунъянь, – тихо говорю я.

– А? – Она поворачивается ко мне с растерянным видом. – Ты… мне?

– Это твое имя, да? Звучит красиво.

– Да. – Она снова опускает голову.

Некоторое время мы идем молча.

– Спасибо.

Она говорит шепотом. Сначала мне кажется, что я ослышалась. Требуется мгновение, чтобы понять, что мне это сказала Невеста.

– Спасибо, что спасла меня. Не вмешайся ты, он бы забил меня насмерть, – добавляет она.

Выражение ее лица стало гораздо мягче, чем в момент нашей первой встречи, и теперь в ее глазах отражается нечто невыразимое, пробуждающее надежду в сердце. Как будто теплый солнечный свет наконец растопил толстый слой льда.

– Он принуждал тебя? – спрашиваю я.

– Я не могу оставить его, – слабо отзывается Невеста.

– Почему?

– В этом месте мне без него не выжить, – с грустью говорит она. – Тебе не понять.

– Это же больница, как тут можно умереть?

– Больница? Ошибаешься. Это не больница. Это ад. Тут умру не только я, но и все остальные. – Невеста криво усмехается и бросает на меня взгляд. – Ты тоже можешь умереть.

Я снова вспоминаю слова Профессора.

– Люди здесь часто пропадают, верно?

– Никто не знает, куда они уходят. Всегда есть врач, который забирает их с собой, но обратно они уже не возвращаются.

Я чувствую, что Невеста не уверена, стоит ли ей продолжать говорить.

– Так было всегда?

– Я не хочу, чтобы меня забрали. Если я буду кому-то нужна, меня не заберут. Я останусь, если буду нужна Се Ли.

В этот момент она оборачивается к охраннику позади нее, и ее губы растягиваются в слабой улыбке.

– Точно так же и с ними. Они нуждаются во мне, поэтому меня все еще не забрали.

В ее улыбке читается вся боль, которую ей причинили мужчины.

Внезапно я кое-что осознаю, когда вспоминаю о старом разговоре с Е Пин, и у меня на душе становится гадко. Ненависть Невесты ко мне проистекала из страха. Она боялась, что я займу ее место в больнице. Если Се Ли увлечется мной, то она ему уже будет не нужна, и ее заберут. Что же еще может сделать слабая женщина, чтобы защитить себя в подобной ситуации?

– Давай вместе убежим отсюда? – говорю я ей.

– Ты… ты шутишь?

Хоть она и говорит тихо, я слышу, как дрожит ее голос.

– А что, похоже? – улыбаюсь я ей.

– Но как нам сбежать? Тут повсюду охранники, а палаты запирают снаружи.

Несмотря на пессимистичный прогноз, мое предложение о побеге как будто пробудило в ней надежду, отблески которой я могу прочесть в ее взгляде.

Я подробно рассказываю ей свой предварительный план. Единственная проблема на данный момент – это наблюдающие за нами охранники. Хоть они и выглядят безучастными увальнями, это впечатление обманчиво: их взгляд никогда не отрывается от нас, а особенно от меня. К тому же нам с Невестой положено убирать коридоры и главный холл, а уборка кабинетов не входит в наши обязанности. Если я попытаюсь украдкой пробраться в один из них, меня непременно заметят. Вторая проблема состоит в том, что кабинеты в основном корпусе могут быть заперты. Ключей у нас нет, так что даже если бы нас никто не охранял, мы бы не смогли ничего сделать с запертыми дверями, кроме как бессильно повздыхать перед ними.

Поднявшись на второй этаж, мы приступаем к уборке. Охранники сидят на стульях и смотрят, как мы работаем. Раздается треск рации. Похоже, в больничном блоке какие-то неприятности, поэтому один из охранников в смятении убегает. Во всем огромном холле второго этажа теперь остаемся только мы с Невестой и другим охранником.

Я хмурюсь от того, что ничего не могу сделать, находясь буквально в шаге от истины. Чувство тревоги охватывает меня, и я опрокидываю полное ведро воды, большая часть которой попадает охраннику на брюки.

– Твою мать! Ты что, слепая?!

Он приближается ко мне с выпученными от злости глазами, видимо, сгорая от желания дать мне затрещину.

Я склоняю голову и, лопоча бесконечные извинения, начинаю вытирать воду с пола шваброй.

Что же делать? Я снова и снова спрашиваю себя: чего же я жду? Время бежит сквозь пальцы, минута за минутой. Я не могу упустить этот шанс – я даже не знаю, представится ли мне еще одна возможность покинуть палату.

– Предоставь это мне. – Невеста прижимает голову к моему уху. – Я добуду тебе ключи.

– Ты?

– Жди!

Она лукаво подмигивает мне, а потом, взяв чистое полотенце, направляется к охраннику.

– Ой, ты весь промок! Тебе нужно поскорее переодеться, иначе простудишься, – преувеличенно сладким голосом говорит ему Невеста.

Одновременно с этим она прижимается к нему вплотную своим упругим телом и тянет вниз молнию на его штанах.