Тонущая женщина - Робин Хардинг
Я заботилась о ней как могла, но у нас не было денег на лекарства, которые замедляли развитие болезни, так что недуг развивался стремительно. Ночью мама вдруг вставала и начинала стряпать, напуская дыму в кухне, так что срабатывала пожарная сигнализация. То вдруг она сбегала от приходящей медсестры и забывала дорогу назад. Порой я вызывала у нее гнев или страх. А когда она в ужасе швырнула в меня светильник, я поняла, что одной мне не справиться. Ей требовался круглосуточный уход.
К несчастью, в штате Вашингтон лечение нарушений памяти стоит дороже, чем во многих других регионах страны. Поскольку мама перестала работать до того, как ей диагностировали болезнь Альцгеймера, медицинской страховки у нее не было. Мне пришлось поместить ее в государственную лечебницу. Это все, что я могла себе позволить, да и то с трудом. Я бралась за временную работу – работала официанткой, если везло – манекенщицей. Но, даже живя в коммуналке, я с трудом сводила концы с концами.
Бенджамин не знал проблем с деньгами. Он водил меня в лучшие рестораны, угощал гусиной печенью, настоящим шампанским, научил есть устриц. На выходные мы ездили в Соному, Кармел, Биг-Сур. Мы провели изумительные две недели в бунгало над бирюзовыми водами на острове Бора-Бора. Мы жили в потрясающе роскошной гостинице «Ле Негреско» на Английской набережной в Ницце. Я быстро пристрастилась к роскоши, словно жила так с детства.
Секс тогда доставлял радость. Бенджамин не спешил, постепенно и методично вводил новые приемы и позы. Я не понимала, что он готовит меня к будущей жизни, ведь он бывал и нежным. А щедрость его не знала границ. Я считала, что его сексуальные наклонности – небольшая цена за ту жизнь, которую он мне обеспечивал. Казалось, все это можно регулировать… пока он не сделал мне предложение.
– Посмотри-ка этот контракт, – сказал он мне примерно за неделю до нашей свадьбы.
Я думала, что это обычный брачный контракт. Бенджамин – успешный адвокат, у него дом с огромными окнами, два роскошных автомобиля, яхта. Я же ничего не вносила в этот брачный союз. Так что я не осуждала его за то, что он стремится защитить свое имущество. К тому же тогда мы были страстно влюблены друг в друга. Я даже представить не могла, что он когда-нибудь перестанет обо мне заботиться.
– Я хочу перевести наши отношения на другой уровень. Перейти от ДП к ГР, – объяснил Бенджамин.
Я уже знала, что означают эти аббревиатуры. Сейчас мы находились в отношениях «доминирования-подчинения». А он требовал, чтобы я стала его рабыней. Внутри у меня все перевернулось, я побледнела. Как подчиняющаяся я имела право устанавливать пределы и границы, и наши игры обычно ограничивались спальней. Как рабыня я буду вынуждена подчиняться его воле двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. Непрерывно. И если я не повинуюсь, нашим отношениям конец.
– А чем тебя не устраивает то, что есть сейчас? – спросила я дрожащим голосом.
– Хейзел, мне этого недостаточно, – отчеканил Бенджамин. – Мне нужна полная власть над тобой. Полная.
– Я если я не соглашусь?
– Тогда свадьбы не будет.
А к свадьбе уже было все готово. Роскошную церемонию, на которую были приглашены двести гостей, планировалось провести на отвесной скале. На подготовку были потрачены тысячи долларов. Но для Бенджамина это не имело значения. Если я откажусь дать ему то, чего он добивается, он выставит меня за дверь. Я краснела от стыда, представляя, как буду объяснять наш разрыв родственникам и подругам. Мне становилось дурно от мысли, что я расстанусь с роскошной жизнью и вернусь в сырую квартирку на полуподвальном этаже и буду жить там с двумя соседками, постоянно испытывая стресс, с трудом сводя концы с концами. А что будет с мамой?
Бенджамин перевел ее в специализированную частную лечебницу. Она жила в светлом просторном доме, в окружении идиллических ландшафтных садов. В лечебнице практиковали такие методы, как арт-терапия, музыкотерапия, собакотерапия. Там был свой огород, высококлассный повар, небольшой кинозал, комната для занятий рукоделием. Мама меня уже не узнавала, но она была счастлива. О ней хорошо заботились. А это все, что мне было нужно.
И я подписала договор о полном подчинении, составленный Бенджамином. Внесла в него ряд оговорок, чтобы защитить себя, но дала согласие на то, что он будет иметь надо мной абсолютную власть. Текст брачного договора, который Бенджамин представил мне позднее, был еще проще, ведь я выдвинула всего лишь одно требование: муж должен заботиться о моей матери до конца ее дней.
– Пока мы женаты, – уточнил Бенджамин, – твоей маме будут обеспечены забота и уход.
Эти его слова не вызвали у меня тревоги. Во всяком случае, тогда.
Несколько дней спустя в присутствии толпы гостей, желавших нам счастья и благополучия, я поклялась любить, почитать и слушаться своего мужа.
Глава 25
Несогласие по обоюдному согласию нередко встречается в практике половых отношений. Это означает притворное сопротивление, протесты при наличии ранее данного согласия. Многие нормальные, любящие пары так разнообразят свои плотские утехи. Первые несколько лет все оставалось игрой. Но я не располагала настолько блестящими актерскими талантами, чтобы доставить Бенджамину удовольствие. В конце концов ему понадобилось, чтобы я терпела настоящую боль, настоящие унижения. Он должен был сломать меня. Физическое насилие происходило лишь от случая к случаю, но психологическим и эмоциональным пыткам я подвергалась постоянно. Он меня критиковал, унижал. Если ему не нравилось мое поведение, он запирал меня в комнате. Назвать это помещение подземной темницей было бы преувеличением, но находилось оно в подвале. Мебели там никакой не было – только маленький коврик и грубое шерстяное одеяло.
Непритворный «саб»[6] получал бы удовольствие от такого наказания, но меня это не возбуждало и не приносило мне никакого удовлетворения. Запертая в той «подземной темнице», я размышляла о своей изолированности, о своем одиночестве и бедственном положении. И ненавидела себя. Ведь когда я была девчонкой с окраины и в школе училась кое-как, я всегда мечтала о чем-то большем. Не об этом. Уж точно не о таком существовании. Я продала свою свободу за жизнь с привилегиями и в роскоши. Сама согласилась на эти договоренности, которые теперь меня убивали.
Вне спальни наш брак напоминал супружеские отношения в стиле пятидесятых годов прошлого столетия. Моя роль в качестве супруги Бенджамина состояла в том, чтобы удовлетворять его потребности. Я его обстирывала, гладила ему рубашки, содержала дом в чистоте (с
