Замок из золотого песка - Марина Владимировна Болдова
– Марья, стой! Кто там пришел? – в дверях гостиной стоял отчим.
– Следователь. Он за мной, пап, поймали убийцу, я должна опознать.
– Москвин? Ты расстроена, дочка? – Семочка прикрыл за собой дверь, обнял за плечи. – Рассказывай, что с тобой.
– Да все в порядке, правда, – сумела взять себя в руки я. – Прости, там майор ждет. Я потом сразу домой, обратно не вернусь.
– Хорошо, – грустно улыбнулся отчим. – Хотя бы попрощайся.
Он распахнул дверь в гостиную, я подошла к маме, поцеловала ее в щеку, тепло улыбнулась Алексею и успокаивающе дотронулась до руки Семочки.
– Ну правда, все норм, не волнуйся, – шепнула я ему на ухо и торопливо направилась к лестнице на второй этаж.
Глава 14
До города мы с Москвиным ехали почти час. Я, сразу устроившись на сиденье за водителем, демонстративно включила музыку на телефоне и воткнула в уши наушники. Смотрела я в боковое стекло, потом и вовсе прикрыла веки и не заметила, как задремала.
Разбудил меня майор, осторожно тронув за плечо.
– Марья Семеновна, приехали. Сумку можете оставить в багажнике, я потом отвезу вас куда скажете.
– Спасибо, – не стала спорить я.
Я не была в здании следственного комитета ни разу. Да что там – до дня свадьбы Ваньки я имела дело с представителями закона лишь однажды, и по ее вине. Разъяренная сестрица изрядно подпортила внешность взрослому мужику, который настойчиво склонял ее к близкому знакомству. Я знала, что нужно как-то «занести» дежурному, чтобы тот отпустил Ваньку до утра под мое поручительство, но не знала, сколько. Был поздний вечер, я прекрасно понимала, что ночь, проведенная сестрой в обезьяннике, лишь добавит к заработанному сроку новый. Мужик не постеснялся написать на нее заявление, и Ванька от такой наглости пребывала в крайней степени ярости. До сих пор помню тот стыд, который испытала, вкладывая конверт с пачкой купюр в руку полицейского.
В небольшой комнате, куда меня привел Москвин, находились еще двое сотрудников. Майор после формального опроса поднял жалюзи на стене. Открылось широкое окно. По ту сторону стекла в небольшом помещении стояли пятеро мужчин, одетые примерно одинаково – в черные футболки и синие джинсы. У всех на головах были бейсболки, тоже черные. Каждый держал в руках табличку с порядковым номером.
– Марья Семеновна, посмотрите внимательно, встречали ли вы кого-то из этих людей? Если да, то когда и при каких обстоятельствах?
Я, как мне показалось, узнала «лодочника» сразу, хотя лица мужчин были скрыты козырьками бейсболок. Но я попросила, чтобы все повернулись ко мне спиной.
– Номер два, – уверенно произнесла я наконец. – Этот человек вчера утром на озере при мне сел в лодку и очень быстро стал грести прочь. После того как он отплыл довольно далеко, я обнаружила в камышах справа от причала тело мертвой женщины.
– Все, поворачиваемся обратно, – приказал Москвин в микрофон. – Номер два остается, остальные свободны.
Четверо вышли, в комнате остались убийца и полицейский в форме.
Я больше не смотрела за стекло. Подписав протокол опознания, я повернулась к выходу.
– Марья Семеновна, еще минуту, – остановил меня следователь. – Посмотрите внимательно, возможно, вы раньше встречались с этим человеком.
Я пожала плечами и посмотрела на задержанного. Тот уже сидел на стуле, глядя вниз. Вот он поднял голову, посмотрел прямо. Я отшатнулась, было полное ощущение, что человек смотрит на меня.
– Приглядитесь внимательно, Марья, – настаивал майор.
Я послушно смотрела за стекло. «Нет, не может быть! Мельников?! Этот тощий, с запавшими щеками и мутным взглядом парень – красавец Денис?!» – мысленно ужаснулась я.
– Узнали, – кивнул Игнат.
– Мельников…
– Да, Денис Сергеевич Мельников, тысяча девятьсот восемьдесят девятого года рождения, родной брат жены Григория Реутова.
– Что с ним? Почему он выглядит так… плохо?
– Он – наркоман, Марья Семеновна.
– И убийца… он сбежал из клиники Амоева, да? И убил двоих?
– Возможно. Но вот причастность Мельникова к убийству или двум еще нужно доказать, – произнес Москвин, закрывая жалюзи.
Я не отказалась от предложения Игната выпить кофе в кафетерии рядом со зданием следственного комитета. И не сказала ни слова, когда официант поставил в центр столика тарелку с пирожными. На вопросительный взгляд Москвина я мягко улыбнулась и заметила, как он вздохнул с облегчением. Это было примирение, хотя мы не ссорились. Это был шаг к неформальным отношениям, хотя мы были связаны на тот момент только чужими преступлениями: майор их расследовал, я оказалась невольным свидетелем. Я ничего не могла с собой поделать, мне было рядом с Игнатом комфортно и спокойно. Но при условии, что нас разделял, пусть и такой крохотный, кофейный столик. Я понимала, что большей близости никогда не будет, и была уверена, что это понимает и Игнат.
Сначала мы говорили о чем угодно, только не об убийствах. Я знала, что не имею права расспрашивать майора о ходе следствия, поэтому молча слушала его. Собственно, тему для беседы невольно подсказала я, упомянув об Амоеве как о владельце отеля.
– Бедаре Ара Амоев – неоднозначная фигура, Марья Семеновна, очень сложный он человек. С одной стороны, имея криминальное прошлое, он сумел от него отказаться, а сейчас занимается легальным бизнесом и благотворительностью.
– Я в курсе, что в его пошивочных цехах работали рабы, – проявила я свою осведомленность.
– Вот как… Сейчас он дружит с законом, строго контролируя управление сетью отелей. И я, честно говоря, удивлен, что он не приехал в ваш отель, когда случилось первое происшествие.
– Зато приехал вчера, – перебила я, вспомнив подслушанный разговор Амоева с Анной. «Рассказать? А зачем?» – подумала я.
– После обеда?
– Да. Сначала прибыл Реутов, а позже – Амоев. Я его не видела, только слышала.
– Почему вы решили, что это он?
– Речь с акцентом, – объяснила я, хотя помнила, что Анна назвала имя – Бедар.
– Ну, допустим. Странно другое. Я вчера в районе обеда был у него в доме, он ни словом не обмолвился, что собирается в отель.
– А должен был? Кстати, вы сказали, что Амоев контролирует бизнес.
