Окна в облаках - Евгения Михайлова
Раздражение
Очередная чашка, выскользнув из мокрых рук, разлетелась у ног острыми осколками. Пакет для мусора стал расползаться под пальцами. Кухня вдруг уставилась на Машу немытыми углами, наглыми крошками и мерзкими пятнами на поверхностях, которые должны сверкать. Ее прекрасная кухня, для которой она так тщательно все выбирала, добывала по интернету. Да, Маша из тех людей, которые из мелочей, из быта творят для себя искусство и эстетическое удовлетворение. У нее не может быть случайной чашки, невыразительной плитки, пустой и скучной стены. И если все вокруг кажется мерзким, отвратительным и постылым – это значит одно: началось. Проснулось раздражение, расползается, разъедает все, на что глаз упадет. Покрывает коростой злобы сердце, сводит бессильной яростью руки и странно обостряет взгляд и слух: Маша видит и слышит лишь то, что ей ненавистно.
Маша – здоровый человек, никаких клинических проблем с нервами и психикой. Нет потребности что-то глотать и сидеть в интернете в группах сумасшедших, которые существуют для того, чтобы фиксировать симптомы своих, скорее всего, придуманных болезней и балдеть от своей ненормальной исключительности. У Маши все в порядке, и для ее раздражения, отторжения от всего всегда есть реально существующие причины. И она может их назвать и проанализировать, как разумный человек.
Во-первых, это муж… Маша взяла из аптечки флакон с йодом и замазала на пальцах порезы, оставленные осколками чашки. Вздохнула чуть свободнее и продолжила свой анализ. И во-вторых – это муж. И в-третьих. И так далее – все это муж. Он – отправная точка, от которой тянутся Машино раздражение и разочарование. И ее усталость, и жгучий, но бессильный протест. В нем тонет абсолютно все, что совсем недавно нравилось, радовало, развлекало. Все люди кажутся глупыми или жестокими. Все их мысли и слова представляются дикой и лишней чепухой. С этим нужно что-то делать, как-то разбираться, пытаться вычислять: что существует на самом деле, конкретно и беспощадно, а что только кажется, но ранит не меньше, если не больше.
Маша прошлась по квартире, почти с ужасом находя на каждом метре и даже сантиметре только следы запустения и разрухи. И проблема тут лишь в одном: в таком состоянии убрать, помыть, протереть, исправить ничего не возможно. Сейчас ей страшно прикоснуться к тряпке, которая под слоем пыли откроет какой-то окончательный дефект и провал.
Маша решилась стать на шестьдесят процентов домохозяйкой, когда обнаружила в себе вдохновение во время самых, казалось бы, унылых и тягостных занятий: уборка, поиск особых решений в интерьере, стремление к собственным открытиям в создании изысканного уюта. Она ведь не дилетант.
Маша Солохина семь лет была штатным репортером и колумнистом известного глянцевого журнала «Шарм». Это именно то, о чем она хотела писать, когда училась на факультете журналистики. Это ее тема – тайна в волнах шелка и атласа, откровение в неярком и загадочном блеске драгоценных камней, радостная случайность, неожиданность и совершенство простенького хлопка с нарочито грубоватым и потому особенно искусным кружевом.
У Маши есть имя и профессиональная репутация. Но год назад она ушла на «вольные хлеба», осталась в своем журнале внештатным автором, работающим по индивидуальному плану. Все удивились, но никто, кроме Маши, не знал, с какой болью, по живому рвала она связь со своим любимым, всепоглощающим занятием и устоявшимся порядком. Лишь она сама видела свои раны с запекшейся темной кровью. Она тогда прекратила читать свой журнал, лишь просматривала собственные публикации. Маша, всегда считавшая себя полноценным и успешным и потому щедрым доброжелательным человеком, узнала страдания жалкой и беспомощной зависти к тем, кто мог работать открыто и уверенно, а не на птичьих правах домохозяйки на шестьдесят процентов.
Почему она так поступила? В спокойном, эмоционально ровном и светлом состоянии Маша определяла свой поступок как акт любви, преданности семье, стремление именно в этом найти и счастье, и призвание. До этой решительной перемены они с Александром и после свадьбы оставались все теми же эпизодическими любовниками, что и до нее. Да нет, еще более эпизодическими. Встречаясь, каждый после своей работы, поздно вечером в этой квартире, которая так быстро стала запущенной и неуютной, они успевали обменяться рабочими проблемами и хотели только провалиться в сон до утра. Они же дома, одни, любовниками всегда успеют побыть. Маша захотела превратить квартиру в идеальную крепость и убежище на двоих. Себя – в настоящую хозяйку каждой мелочи и минуты их общей жизни, которая должна стать более полной и осмысленной, чем у большинства работающих людей.
Но вот приходит его величество Раздражение со своим беспощадным фонарем, и Маша ясно видит, что ею манипулировали, другой человек принес ее в жертву своему примитивному, бездумному и бездушному самолюбию. Маша так поступила под давлением мужа Александра. И как сейчас совместить эти два образа – того, кому она отдала свою преданность, уверенная, что это зов двух сердец, и того, кто совершил, как ей сейчас кажется, акт морального насилия. Практически криминал. К счастью, рациональный разум Маши оставляет ей сомнение: существовала ли безоглядная преданность и был ли криминал. Ведь какое-то время ей новый способ существования казался приятным и комфортным: сама себе хозяйка, делает что хочет, никакого напряжения и зависимости. Александр в общем обеспечивал семью, Маша зарабатывала на милые штучки в квартиру и уход за собой.
Всесильное раздражение все переворачивает и уродует. В такие дни Маша даже избегает смотреть на себя в зеркало. Она может увидеть там кого угодно.
Маша достала из шкафчика целую, очень красивую чашку. Это один из ее творческих секретов домохозяйки. Ни в коем случае не бесконечно надоевшие сервизы из двенадцати или двадцати четырех предметов. Нет, только разные, отдельные, приобретенные в результате долгих поисков чашки, тарелки, салатницы, блюда – всего максимум по два экземпляра. Суть в том, что ее посуда, очень разная по стилю, форме, цвету и рисунку, в главном сочетается, каждый предмет пленительно дополняет ансамбль разнообразия, свежести, нежности, оригинальности. У Маши есть английский и японский фарфор, обычный фаянс с очень ярким и уникальным рисунком. Она любит вещи и умеет ценить их индивидуальность.
С сегодняшнего утра эта чашка с тонким стеблем подснежника на бледно-розовом фоне осталась в одиночестве. Ее пара разбилась. Нет ли в том какого-то знака?
Маша щедро, не считая ложек, насыпала в чашку растворимого кофе и залила порошок кипятком из электрочайника. Ее раздражение сразу отторгает кофеварку. Слишком
