Манфред Абель - Ограбление банка в 12.55
— Вы имеете в виду своего друга Голлера?
От неожиданности доктор Хоган потерял дар речи.
— Вот видите, господин доктор, я прекрасно информирован, — мягко произнес Грауман. — Речь сейчас идет не о каких-то там пустяках, а об ограблении банка, в котором замешан ваш друг. Вы навлекли на себя подозрение в соучастии, поскольку пытались увиливать и говорить мне неправду. Вам, как и мне, известно, что вахмистр Голлер в лучшем случае легко ранен. Вы же представили фальшивое экспертное заключение. Уже по одной этой причине я могу привлечь вас к ответственности.
Доктор Хоган с беспокойством посмотрел на комиссара. Грауман указал ему на стул и строгим голосом приказал:
— Садитесь. Наверное, вы сможете мне сообщить еще кое-что интересное.
Доктору Хогану не оставалось ничего другого, как все рассказать комиссару.
Таким образом, Грауман узнал любопытные подробности. В тот вечер Голлер (вопреки его показаниям) не был в пивной «Белая роза» и никто не предпринимал попытки его убийства. Поздно ночью он позвонил доктору Хогану на отделение и упросил его выдать ему врачебное заключение. Несколько лет назад вахмистр помог врачу «выбраться из лужи», как выразился доктор Хоган, но не стал входить в объяснение — какой, да это и не интересовало Граумана. Так они познакомились.
Когда Голлер заявился в больницу, он был сильно пьян, левый рукав его формы продырявлен, плечо слегка оцарапано.
— И на основании этого вы засвидетельствовали, что он серьезно ранен в плечо? — спросил Грауман.
Доктор Хоган кивнул.
— Пожалуй, мне не нужно рассказывать, что поначалу я отказывался и…
Грауман укоризненно покачал головой.
— Это не снимает с вас вины. Факт, что вы выдали ему фальшивое врачебное заключение. Этого достаточно.
— Я сознаю свою вину, — возразил доктор Хоган, — но мне и в голову не могло прийти, что господин Голлер злоупотребит моим доверием. Все же, — подчеркнул он, — вахмистр был действительно ранен. Речь шла лишь о степени тяжести ранения, и тут я пошел навстречу господину Голлеру. Я думал, что он хочет недельку отдохнуть от службы. Это не показалось мне серьезным прегрешением. Еще он сказал, что накануне проиграл в казино «Лотос» почти две тысячи марок. Очевидно, он впал в сильную депрессию. Я был почти убежден, что он предпринял попытку самоубийства, однако ему недостало мужества довести дело до конца.
— Почему у вас возникло такое подозрение?
— Входное отверстие на рукаве было слегка опалено, видимо, дуло находилось близко к материи.
Грауман, только что получивший важнейшую за последние дни информацию, ничем не выдал своего волнения. Поскольку комиссия, расследовавшая покушение на Голлера, основывалась только на показаниях вахмистра, то упустила из виду столь существенное обстоятельство. Голлер показал, будто в него стреляли сбоку, из-за кустов. После этого ассистент комиссара Рейнофа посчитал излишним произвести химический анализ ткани вокруг входного отверстия на кителе Голлера.
Инсценированное покушение на убийство могло стать ключом для раскрытия дела об ограблении банка. Грауман знал Голлера — такой вряд ли пойдет на самоубийство.
— И вы как врач верите, что проигрыш двух тысяч марок может побудить человека к самоубийству? — подивился комиссар.
Доктор Хоган не потерял хладнокровия.
— Конечно, этот проигрыш мог стать только последней каплей, — пояснил он. — Прежде Голлер уже рассказывал мне о своих жизненных неурядицах: брак не задался, положение в обществе… — Он на минуту задумался. — Я считаю, что ему не вырваться из своей среды. Он хочет изменить свою жизнь, достичь вершин, но это ему не удается. Будучи полицейским, ом контактирует с преступниками, видит, как многие неправедными путями приобретают огромные состояния и высокое общественное положение, оставаясь при этом безнаказанными. Только его одного обошло счастье. По крайней мере, так или примерно так он сам о себе рассказывал. Одно за другим… Ну да остальное вы и сами знаете.
Грауман кивнул.
— Вы допускаете возможность другой реакции Голлера, кроме самоубийства? — спросил он.
— Само собой разумеется. Целый ряд.
— Например, тяга к преступлению?
— Вы коснулись очень интересного вопроса, — заметил доктор Хоган, — однако компетентно судить об этом может, пожалуй, только социолог. Самоубийство — предмет изучения медицины, но тяга к преступлению, за редким исключением, является патологическим феноменом. Как правило, в этом повинны обстоятельства, окружающая среда, которые вынуждают человека стать преступником.
Итак, Грауман узнал достаточно много. Его визит в больницу оказался на редкость удачным, и он испытывал глубокое удовлетворение от того, что наконец-то все разрешилось. Разыскиваемого налетчика на банк звали Голлер!
Инсценировка покушения на убийство была ключом к раскрытию всего дела. Карточные долги Голлер оплатил похищенными тысячемарковыми банкнотами, а Шмидт при расчете получил одну из этих купюр.
— Вы не знаете, вахмистр Голлер часто играл в казино «Лотос»? — осведомился Грауман.
— По его словам, он бывал там время от времени, но до сих пор играл по мелочи.
Грауман вдруг вспомнил замечание Зоннмайера о том, что Шнель был не единственным полицейским, посещавшим его казино. Как Шнель, так и Голлер оставил деньги в «Лотосе». Собственно говоря, комиссару теперь уже не нужны были отпечатки пальцев Голлера для того, чтобы сравнить их с найденными. Без сомнения, они идентичны. Обнаруженная тысячемарковая банкнота и это странное покушение на убийство, инсценированное Голлером, дабы отвести от себя подозрения, были вескими доказательствами.
Налет на сберкассу — тоже дело рук Голлера! В восемь часов утра он покинул больницу Западного района, так что спокойно мог подготовиться и совершить это преступление. На него не падало подозрение, поскольку все считали, что он находится на лечении. Тот же трюк Голлер использовал и при первом ограблении банка, обеспечив себе алиби участием в разгоне демонстрации. Без четверти час Голлер был возле торгово-промышленного банка, через десять минут совершил налет и тут же отправился на сборный пункт. Малый промежуток времени между этими событиями позволил вахмистру заручиться убедительным алиби.
Легким покашливанием доктор Хоган вывел комиссара из тягостного раздумья.
— Вы оказали мне огромную услугу, — сказал Грауман.
Врач посмотрел на него с жалкой улыбкой.
— А что будет со мной? Вы привлечете меня к ответственности?
Грауман встал.
— Вероятно, вы понадобитесь нам как свидетель, — сообщил он и примиряюще положил руку на плечо доктора Хогана, — Вот, пожалуй, и все. Да впредь не забывайте, что от полиции так просто не отвертеться.
Мысленно возблагодарив Господа Бога за благополучный исход дела, доктор Хоган заверил:
— Разумеется, господин комиссар, этот инцидент послужит мне хорошим уроком.
— Хочу надеяться, — обронил на прощание Грауман.
Доктор Хоган проводил его до выхода из приемной.
Когда дверь закрылась, комиссар начал мучительно размышлять над вопросом: где теперь искать Голлера?
Глава 17
Прежде чем комиссар покинул больницу Западного района, Мелер уже узнал о местонахождении вахмистра, причем без каких бы то ни было усилий со своей стороны. Сообщение об этом поступило в управление самым неожиданным образом.
В ходе допроса кассира Мелер окончательно уверился, что Корф не причастен к ограблению банка. Оба его побега были вызваны только страхом перед арестом. Он ни на грош не доверял полиции, пока та не поймала настоящего преступника. Корф и его приятельница были убеждены, что полиции нужен какой-нибудь обвиняемый, все равно какой. Газеты частенько писали о случаях, когда жертвами полиции оказывались невиновные люди. И хотя впоследствии их и выпускали на свободу, они оставались запятнанными. Кто возьмет на работу человека, пусть даже и невиновного, которого уже арестовывала полиция?
— Я изо всех сил старался во время расследования держаться в тени, — уверял на допросе кассир. — Я сам и фрейлейн Лангнер. Этого оказалось достаточно, чтобы на меня пало подозрение, хоть я и ни в чем не повинен. Мне ясно, что старикан уволит меня с работы.
Мелер промолчал. Он знал, что кассир прав. Подозрения против фрейлейн Лангнер и Корфа основывались на заблуждении Граумана — возможно, преднамеренном; как бы то ни было, дело для обоих кончилось плохо. Мелер отправил кассира обратно в камеру и заявил Шнелю, что ему надоело попусту тратить время. Он твердо убежден в том, что оба невиновны, и скажет об этом Грауману, как только комиссар вернется в управление.
В коридоре Мелера нагнал курьер и, поскольку комиссара Граумана не было на месте, передал ассистенту запрос женевской полиции, интересовавшейся, почему вахмистр Голлер прислан к ним без надлежащих сопроводительных документов.
