Мэри Стюарт - Огонь в ночи
Я подняла «Золотую ветвь», завернутую в обрывки «Автомобиля», в другую руку взяла чашку кофе и удалилась из неловкой тишины. Мое лицо горело. Карантин прошлой ночи, кажется, еще не закончился. Насмешливая фраза Николаса шуршала мне вслед. В каждом взгляде я чувствовала ту же злобу. В одной паре глаз, возможно, был страх. Мои щеки все еще пылали, когда я добралась до временного кабинета инспектора.
Он меня весело приветствовал и посмотрел проницательным взглядом. Это побудило меня едко сказать: «Я бы могла обойтись без рекламы того, что не являюсь подозреваемой, инспектор».
Он остался невозмутимым. «Неужели? Разве им это не нравится?»
«Конечно, нет! Я чувствую себя… изолированной, и самое смешное то, что именно я ощущаю себя виноватой. Как бы мне хотелось, чтобы все закончилось!»
«Мне тоже, – он протянул руку. – Это для меня?»
Я вручила ему «Золотую ветвь». Почему-то я почувствовала, что, поступая так, связываю себя обязательствами, отправляюсь по тропинке, с которой возврата нет. Села. «Я отметила место». Согнулась над чашкой кофе, мешая его без надобности, сосредоточила внимание на коричневом водовороте жидкости у голубых краев чашки.
Инспектор издал странный звук, затем резко спросил: «Где вы это нашли? – Я рассказала. – А когда вы обнаружили это отмеченное место?»
«Вчера ночью». Я ему рассказала и об этом, но не о смятом конверте, который затаился в моем кармане. Не могла я так далеко заходить по этой тропинке. Еще нет.
«Это вы отметили разделы?»
«Да».
«Знаете, чья это книга?»
Конверт жег мне руку. «Нет».
Наступила пауза. Я подняла глаза от чашки, чтобы встретиться с его внимательным взглядом. Он сказал: «У вас еще было о чем рассказать мне. Вы говорили об этом прежде, чем нашли книгу. Итак, мисс Брук, – в это утро он был очень официальным, – мне следует знать, о чем вы думаете».
«Первое касается разрезанной веревки, которая погубила Марион Бредфорд».
«Да?»
Я начала рассказывать ему о своем путешествии вниз по лестнице в темноте в первую ночь в отеле, и как Джеймси Фарлейн и Алистер были в подъезде. «Мистер Корриган рыбачил с ними. Алистер сказал, что он уже вернулся, но вчера его жена говорила, что он не возвращался в ту ночь до трех часов. А я разговаривала с Алистером примерно в половине третьего».
Инспектор быстро записывал. Когда я замолчала, он поднял глаза. «Вы пытаетесь сказать, что каждый из троих мог воспользоваться случаем и перерезать веревку за ночь до восхождения».
«Да», – жалко сказала я.
«Тогда какова роль третьего альпиниста Даугала Макре?»
«Возможно, он не виновен, только испугался. Увидел, что они падают…»
«Ну-ну. – Инспектор посмотрел на меня долгим изучающим взглядом. – А больше вы ничего не собирались сказать?»
Я задумалась. Конверт? Нет, не сейчас, пока не буду. А другое? Полуправда моего рассказа о случившемся у второго костра? Я с отчаянием убеждала себя, что это не доказательство, значит, не нужно ему. Несомненно, я не обязана говорить? Пока нет.
Он серьезно наблюдал за мной через стол. Я начала рассказывать об истории с куклой Марсии, но остановилась и уставилась на него с несчастным видом. «Но, возможно, вы знаете?»
Он кивнул. «Миссис Персимон мне сказала. Но можно забыть об этом. Это и не было загадкой. Это результат личной вражды миссис Корриган и мисс Мэйлинг».
«Думаете, это сделала Альма?»
«Да. Призналась сегодня утром. Она сделала это, чтобы напугать мисс Мэйлинг и заставить уехать. По личным причинам».
«Понимаю… – Я вспоминала лицо Альмы, когда она наблюдала за движением машины по долине. – Кажется, это сработало».
Выражение его лица смягчилось. «Вполне. – Он посмотрел в свои записи. – Ну, я очень обязан вам за то, что вы рассказали об этом. Думаю, вы поступили правильно. А еще что-нибудь есть?»
«Нет», – ответила я, но недостаточно хорошо следила за собой, и его глаза поднялись от бумаг, посмотрели на меня с острым интересом.
Он сказал решительно: «Вы лжете, не так ли? Есть что-то еще…»
«Нет», – заявила я слишком громко.
Несколько секунд он мрачно меня изучал, затем положил карандаш на бумаги, а ладони на стол. «Девочка… – Его тон не был больше официальным. Очень добрый. – Думаю, вчера вечером вы меня обманули, а?»
«Я? Обманула? Что…»
«Когда сказали, что не угадали, кто убийца. – Я закусила губу и выпрямилась, опустив глаза. Он продолжил: – Вы действительно думаете, что женщина с таким опытом, как Марион Бредфорд, не заметила бы, что веревка повреждена, когда обвязывалась? Вы действительно считаете, что веревку перерезали в ту ночь в подъезде отеля?»
«Я… Возможно, была…»
«Возможно. Но вы так не думаете».
«Н-н-нет».
Он помолчал. «Я расскажу, как, по нашему мнению, совершено убийство, – сказал он, наконец. – Вы поняли, конечно, что Роберта Саймз вообще не взбиралась на Спутан Дгу? – Он уточнил, так как я вытаращила глаза. – На ее теле не было веревки, не так ли?»
Я медленно ответила: «Нет. Не было. Конечно… Если бы она была на веревке, убийца не мог бы перерезать ее между ней и Марион. Знаете, мне это не приходило в голову. Как глупо!»
«Хорошо, что нет, а то вы искали бы в другом месте».
«Что же случилось?»
«Мы думаем, что он предложил Марион Бредфорд совершить восхождение вместе, чтобы Роберта наблюдала. Когда он дал Марион добраться до наклона, которого не видно с другой стороны, там есть козырек…»
«Поняла. Он перерезал веревку, и его не было видно».
«Он, вероятно, потянул Марион и перерезал веревку. Роберта видела, как подруга падает. Затем убийца крикнул, что возвращается, и сделал это, поднявшись повыше. Наверное, она ждала его в сильнейшем волнении на краю ущелья. А он пришел и сбросил ее вниз, и она исчезла из вида. Если бы он подозревал, что она жива, он бы спустился и прикончил ее. – Я ничего не ответила, не могла ни говорить, ни думать, кажется, закрыла глаза. – Девочка, – сказал инспектор очень нежно, – ни один убийца не стоит того, чтобы его защищали, вы знаете».
Задыхаясь я сказала: «Верность…»
«Он отверженный. Вы должны быть верны всем остальным, нормальным обычным людям, которые хотят, чтобы его изолировали ради их безопасности».
«Ну, так почему вы не арестовываете его, если так уверены?»
«Я говорил. Не могу сделать и шага без доказательств. Жду информации из Лондона и еще… есть Роберта».
«Почему вы оставили меня с ней, если так уверены, что я прикрываю убийцу?» – закричала я.
«Потому что довольно хорошо знаю людей, и знаю, что, когда наступит нужный момент, развязка, вы поступите правильно, несмотря на свои… верности».
«Вы имеете в виду, что мной управляют инстинкты, – горько сказала я. – Если бы вы были вчера вечером в комнате отдыха, услышали бы, как я много и красиво говорю о принципах, но сейчас… – Я встала. – Кто-нибудь когда-нибудь говорил вам, что для женщин люди значат больше, чем принципы? Я женщина, инспектор Маккензи».
Он поднялся и его глаза спокойно встретили мой взгляд. «Геза Макре тоже была женщиной».
При этих словах я сверкнула на него глазами. «Не знаю, что это вы читаете мне проповеди о верности! Даже если я все же и догадалась, кто убийца, это только догадка! Как, по-вашему, я смогла бы помочь поймать его? Я сказала все…»
«Нет. – Его голос был мягким, но заставил меня замолчать. – Я все еще не верю вам. И если факт, какой бы он ни был, который вы скрываете, мог бы служить уликой… Тогда я должен предупредить…»
«Уликой? У меня нет улик! Клянусь, нет! И если бы она была у меня… О, Боже мой, нужно время, чтобы подумать…» – сказала я потрясенно и почти выбежала из комнаты.
В холле, наверно, были люди, но я их не видела. Как слепая, я бесцельно направилась в стеклянный подъезд, на свежий воздух и свободу долины. Но в дверях я столкнулась лицом к лицу с Даугалом Макре. Он мрачно приветствовал меня: «Доброе утро, хозяйка. Прекрасное утро для этого, несмотря на то, что небольшой туман надвигается с залива. Хотите сейчас пойти?»
«Пойти?» – я бестолково посмотрела на него.
«Сегодня я обещал взять вас на рыбалку, хозяйка. Вы разве забыли?»
«На рыбалку? О… – Я начала смеяться, а затем извинилась: – Простите. Но кажется странным думать о рыбалке после… после всего этого».
«Конечно. Но вы не можете просто сидеть и ждать, что случится, хозяйка. Лучше побыть на свежем воздухе, порыбачить на реке Камасунари и выбросить все из головы. Отлично это знаю».
«Да, думаю, знаете… Хорошо, мистер Макре, я приду. Через пять минут».
Спустя сорок пять минут я стояла в вереске, где река Камасунари вытекает из озера, и думала, что Даугал прав.
Туман, который покрывал долину рано утром, поднялся и ушел, откатился, лег длинной вуалью пара на нижние склоны Блейвена и Сгар на Стри. Ант Срон почти исчез в этом саване. У его основания озеро мерцало бледным светом и сливалось с туманом в движущуюся опаловую мглу. Марско исчез. Куиллин отдалился за тем же невидимым покровом, но прямо над головой небо было голубым и чистым, и солнце ярко сияло. Река, вытекая из озера большим скользящим веером серебра, сужалась там, где мы стояли, в узкий канал, шумела и сверкала среди валунов, которые превращали ее воды в пену или выставляли свои бока, в точности похожие на спины прыгающих лососей. Близко к берегу, в маленьких заводях, спотыкались и качались горы пены на воде, коричневой, как пиво. Запах сухого вереска и торфяной воды, крепкой и свежей, разбавлялся острым ароматом болотного мирта.
