Дик Фрэнсис - Дьявольский коктейль
- Но это не было рекламной акцией, - медленно произнес я, глядя в глаза Венкинсу.
- О нет! - Он сглотнул. - Нет! Нет, конечно! Нет…
Он вскочил на ноги, опрокинув стул. По лбу у него ползли струйки пота, глаза были совершенно дикие. Он, похоже, уже собирался обратиться в паническое бегство, когда с корта прибежали Данило и Салли.
- Здрасьте, мистер Венкинс! - сказала Салли со своей ребяческой непосредственностью. - Гляди-ка, да вы такой же мокрый, как и мы с Данило!
Венкинс уставился на нее стеклянными глазами, не очень соображая, кто это такая, и принялся утираться своим платочком. Данило посмотрел на него острым, внимательным взглядом и ничего не сказал.
- Ну… э-э… я им скажу… только им это не понравится!
- Скажите, скажите, - кивнул я. - Чтобы никаких акций.
- Никаких акций… - растерянно проблеял он. Нет, вряд ли у него хватит мужества передать им подобное послание.
Салли устало плюхнулась в кресло и проводила взглядом его удаляющуюся спину.
- Что-то он не в себе, а? - заметила она. - Линк, как вам не стыдно, вы его совсем запугали, бедного ягненочка!
- Овца он, а не ягненочек.
- Глупая овца, - рассеянно добавил Данило, явно думая о чем-то своем.
- А можно мне еще соку? - спросила Салли.
Ивен и Конрад появились раньше официанта, а потому наш заказ вырос. Ивен вошел в раж, размахивал руками и диктовал Конраду инструкции в своей обычной манере «Я начальник, ты дурак». Конрад терпеливо слушал, но видно было, что его это раздражает. Операторы, конечно, подчиняются режиссерам, но нигде не сказано, что операторам это должно нравиться.
- Символизм! - вещал Ивен. - Этот фильм насквозь пронизан символизмом! И башенки на почтамте - это новый фаллический символ, символ мощи нации. В каждой мужественной стране должен быть свой вращающийся ресторан…
- Возможно, именно потому, что такой ресторан есть в каждой стране, вращающийся ресторан в Йоханнесбурге - далеко не новость, - пробормотал Конрад.
- Башня там будет, и точка! - безапелляционно заявил Ивен.
- Даже если вы не сумеете найти слона подходящей формы, - кивнул я.
Конрад поперхнулся. Ивен зло уставился на меня.
- А что такое фаллический символ? - спросила Салли.
Умница Данило посоветовал ей посмотреть в словаре.
Я спросил у Ивена, где именно мы остановимся в парке Крюгера, чтобы меня можно было найти, если понадобится.
- Ничем не могу помочь, - сказал он с таким видом, что стало ясно: и не хочет. - Менеджер заказал поездку за несколько месяцев. Насколько я знаю, мы должны побывать в нескольких лагерях, двигаясь с юга на север.
- У нас с собой список есть, в гостинице, - ненавязчиво напомнил Конрад. - Я могу его переписать для тебя, дорогуша.
- Да ну, неважно, - сказал я. - Это все кинокомпания до меня докапывается.
- Как это - неважно?! - воскликнул Ивен. По отношению к компаниям, которые распространяли его шедевры, Ивен был очень даже предупредителен. - Пусть Конрад перепишет список и отправит прямо им.
Я с улыбкой поглядел на Конрада.
- Ну, тогда уж Клиффорду Венкинсу. Это он просил.
Конрад коротко кивнул. Одно дело переписывать список по дружбе, а другое - по приказу Ивена. Я прекрасно представлял себе, что должен чувствовать Конрад.
- Я полагаю, вы не намерены тащить с собой шофера, которого предоставила вам компания, - начальственно сказал мне Ивен. - Для него просто не будет места.
Я покачал головой.
- Нет, - покладисто сказал я. - Я найму машину и поведу ее сам.
- Ну ладно.
Даже в это славное утро, после славной рюмочки джина, когда абсолютно никто на Ивена не давил, он все равно продолжал метать огненные взгляды, точно пики, и разгибать пальцы. Его непокорные курчавые волосы торчали во все стороны, точно змеи Медузы, и казалось, сам воздух вокруг него трепетал от струящейся во все стороны энергии.
Салли он просто завораживал.
- Вам понравится в заповеднике, - серьезно сказала она. - Звери такие милые!
Ивен не знал, как обращаться с такими вот девочками. Он умел только командовать ими на съемочной площадке. А мысль о том, что животные могут быть не символичными, а просто милыми, поставила его в тупик.
- Э-э… - растерянно проблеял он, сразу напомнив мне Клиффорда Венкинса.
Конрад заметно повеселел: разгладил свои усы и отечески посмотрел на Салли. Она простодушно улыбнулась ему и перевела взгляд на Данило.
- Тебе там тоже понравится, - сказала она. - В следующий раз, как приедешь в Южную Африку, надо будет непременно тебя туда свозить!
Данило сразу загорелся. Конрад спросил, долго ли он еще тут пробудет. Данило ответил, что около недели. Салли принялась встревоженно настаивать, чтобы он остался до премьеры Динка, - разве он забыл, что он приглашен на прием вместе с ван Хуренами? Данило вспомнил - да, конечно!
Он улыбнулся Салли. Девушка расцвела. Мысленно я от души пожелал, чтобы солнечный мальчик оказался знаком не только с математикой, но и с милосердием.
Ивен с Конрадом остались на ленч. Они непрерывно обсуждали места для съемки, которые выбрали в городе. Похоже, они собирались включить в фильм немалое количество «правды жизни». Это значит, что снимать будут прямо на улице, а Конрад станет бегать вокруг с ручной кинокамерой. К тому времени, как мы покончили с сыром, мне стало ясно, что весь этот фильм, со слонами, символизмом и всем прочим, обещает быть жуткой скукотищей.
Интерес Конрада был по большей части техническим. Я вообще не заинтересовался разговором. Но Ивен, как обычно, был неукротим.
- Так что мы, конечно, возьмем с собой «Аррифлекс», - говорил он Конраду. - Мы можем увидеть неповторимые сцены, и глупо было бы ехать туда с пустыми руками.
Конрад согласился. Они обсудили, стоит ли брать с собой звукозаписывающую аппаратуру, и решили взять и ее тоже. Менеджер договорился, что егерь будет возить их на джипе, так что места для аппаратуры хватит.
То, что не удастся запихнуть в нанятый для поездки микроавтобус, можно будет погрузить в мою машину. Линк, вы ведь не будете возражать? Я сказал, что не буду. Так что мы договорились, что утром я первым делом заеду к ним в гостиницу и возьму к себе то, что у них не поместилось.
Когда они ушли, я рассчитался с шофером машины, которую наняла для меня компания, и взял вместо нее напрокат скромный седан. Человек из бюро проката пригнал ее в гостиницу, познакомил меня с системой управления, сказал, что машина новая, так что проблем не будет, и уехал вместе с шофером.
Я поехал попрактиковаться, заблудился, купил схему города и нашел по ней обратную дорогу. Машина плоховато тянула в гору, но зато была очень надежна на поворотах. Автомобиль для воскресных пикников, прогуливать бабушек в шляпках.
ГЛАВА 12
При помощи карты я доехал до дома Родерика к тому времени, как начало темнеть.
Прежде чем отправиться, я проверил тормоза. Машина несколько часов простояла на неохраняемой стоянке… Разумеется, тормоза оказались в порядке. Я посмеялся над собственной глупостью.
Квартира Родерика находилась на шестом этаже. И там был балкон. Первым делом Родерик пригласил меня полюбоваться видом.
- По вечерам город выглядит чудесно, - сказал он. - Повсюду огни… Днем слишком бросаются в глаза фабрики, автотрассы и терриконы. Разве что вас вдохновляет вид промышленного пейзажа… А потом будет слишком темно, чтобы что-то разглядеть.
Я помимо своей воли задержался на пороге.
- Идемте же! - сказал Родерик. - Вы что, высоты боитесь?
- Да нет…
Я вышел на балкон. Да, Родерик меня не обманул. Балкон смотрел на юг, в небе прямо перед нами коршуном висел Южный Крест, а ниже струилась цепочка оранжевых огней - шоссе на Дурбан.
Родерик не касался железной решетки, которой был огорожен балкон. Я говорил себе, что нельзя же быть таким идиотом, и все же внутренне трясся от страха. Я старался держаться ближе к стене, чем радушный хозяин. Я не мог довериться ему, чувствовал себя виноватым и все же не мог ничего с собой поделать. Эти подозрения меня с ума сведут!
Мы вошли в квартиру. Вошли, конечно! Совершенно благополучно. Я почувствовал, как у меня расслабились мышцы челюстей и живота. А ведь я и не заметил, как они напряглись. «Дурак несчастный!» - подумал я, пытаясь забыть о том факте, что Родерик был рядом с микрофоном и рядом со мной в шахте.
Квартирка была небольшая, но, разумеется, с претензиями. На бледно-оливковом ковре стояло черное кресло-кровать. Из стен цвета хаки росли огромные медные светильники, а между ними висели большие и совершенно абстрактные холсты, выполненные яркими, кричащими красками. Низкий стеклянный столик стоял рядом с подчеркнуто квадратным диваном, покрытым искусственным тигриным мехом. В углу стояла скульптура, изображавшая банку из-под пива высотой по пояс. Все в целом выглядело чрезвычайно тенденциозным. Эта комната как бы говорила: убирайся-ка отсюда, мужик, да поживее, а если ты не уйдешь, то горько пожалеешь. Сама собой напрашивалась мысль, что Родерик курит травку.
