Николай Новиков - Тень убитого банкира
Она не собиралась звонить Сергею, надеялась, что сможет забыть его навсегда, что бы ни случилось. Но известие о гибели сотрудника "Расцвет-банка" стало настоящим потрясением для Насти. Уже одного убили! Значит, могут убить и Сергея, могут пытать, изувечить... А он ведь ни в чем не виноват! Впервые со времени своего ухода из квартиры на улице Народного ополчения, она подумала, что, наверное, никогда не сможет забыть Сергея. Скорее всего, им не быть уже вместе, но предупредить его об опасности она просто обязана!
Черная песцовая шапка была надвинута на самые брови, ни один рыжий локон не выбивался из-под нее. Нижнюю часть лица закрывал пушистый белый шарф, а глаза прятались за темными оч-ками. Даже если в "ДЕГЛ" она попала в объектив телекамеры, вряд ли ее смогут узнать.
На Новом Арбате было намного светлее, нежели на Гоголевс-ком бульваре, тротуар чище, хотя народу - значительно больше. Настя остановилась у первого телефона-автомата, который попал-ся ей на пути, торопливо набрала номер и стала ждать. Сердце гулко колотилось в ее груди. Что сказать Сергею, она знала, но захочет ли он слушать ее? Говорить с нею? На другом конце про-вода никто не поднимал трубку. Настя набрала другой номер, ми-нуты две терпеливо ждала, но так и не услышала знакомое: "Ап-парат господина Чекмарева! Кто его беспокоит?"
Где ты, Сергей?
Она медленно пошла вдоль ярко освещенных витрин. Никогда они с Сергеем не гуляли по Новому Арбату, а вот с Олегом... Тогда был конец весны, вечером ярко светило солнце, и короткая расклешеная юбочка позволяла прохожим любоваться ее длинными, стройными ногами. Вот здесь, да, точно здесь она вышла из "Мерседеса" и насмешливо посмотрела в сумрачные темные глаза.
- Ты чем-то расстроен, дорогой? Может я рядом с тобой выгляжу не совсем достойно?
- Это исключено, я уже объяснял, почему. Ты в любой одеж-де, в любое время и в любом месте выглядишь весьма эффектно. Твой внешний вид привлекает взгляды толпы. А для нее внешний вид - главное достоинство.
- Вот как? А что ты думаешь о моем внутреннем мире?
- Тебе прекрасно известно, что я не стал бы держать рядом с собой пустышку.
- А меня, значит, держишь?
- Не придирайся к словам. Эй, придурок! Что вытаращился?! Тоже хочешь такую? Я уступлю ее тебе, если пробежишь голым от Арбатской до Новинского! Не хочешь? Тогда рассматривай картин-ки в журналах!
- Перестань! Как ты ведешь себя в общественном месте?
- Это действительно общественное место. А я не обществен-ность и не общество. Я личность. Поэтому всегда ненавидел это зеркало совкового благополучия - Калининский проспект.
- Он давно уже не Калининский. А мне всегда здесь нрави-лось. С детства любила здесь гулять, а потом... Столько прият-ных воспоминаний связано с Калининским!
- Естественно. Тебя здесь поили в совковых кабаках, а по-том лапали на фоне лозунгов "Миру-мир" и вывесок "Союзпечать". А потом провожали до подворотен твоей улицы Рылеева.
- А потом трахали в подворотне, ты это имел в виду? Вер-но, было и такое. А ты завидуешь, потому что был вундеркиндом и участвовал в математических олимпиадах, когда другие маль-чишки девчонок лапали.
- Зато теперь я имею возможность лапать их в неограничен-ных количествах. Могу дать объявление в газете и выстроится километровая очередь желающих, чтобы я их полапал.
Она очень хотела сказать все, что думает о его возможнос-тях. Но это... все равно, что в доме повешенного говорить о веревке. Нельзя.
- Дорогой, давай прекратим глупый спор. Пожалуйста, приг-ласи меня в этот ресторан. Вот в этот.
- Разве это ресторан? Поехали в "Царскую охоту".
- А я хочу - сюда! Ну пожалуйста.
- Не могу тебе отказать. Пошли.
Он ни в чем не отказывал ей, но если нужно было дважды повторять просьбу, о ней приходилось потом сожалеть. Тогда она еще не была в этом уверена.
- Это бифштекс?! Он - из коровы, которая сдохла от истощения, или из быка, на котором пахали десять лет? А это - са-лат?! На какой помойке вы его подобрали? Что уставился? Дума-ешь, буду жрать это дерьмо?!
- Олег, пожалуйста...
- Не мешай! А ты - убери тарелку и позови сюда шеф-пова-ра, метрдотеля и директора ресторана.
- Извините, бифштекс приготовлен из свежей вырезки. Если он не устраивает вас...
- Меня не устраиваешь ты! И дебилы, которые тобой командуют. Если их сейчас не будет здесь, я завтра куплю ваше пар-шивое заведение и всех вас вышвырну на улицу!
- Олег! Мне стыдно, на нас все смотрят...
Она вскочила из-за стола и опрометью бросилась к стеклянной двери. Но успела услышать за спиной:
- Если она уйдет от меня, ты будешь двадцать четыре часа в сутки мыть посуду. Бесплатно!
Не раз и не два ей приходилось наблюдать подобные сцены. И что интересно, его никогда не пытались успокоить силой. Ох-рана, швейцары и просто здоровые мужики не выдерживали власт-ного, уверенного в своей правоте взгляда черных глаз. Этот змеиный взгляд словно зачаровывал людей! Может быть, в этом причина его откровенно презрительного отношения ко всем, кого он считал ниже себя? Он вел себя так повсюду, не только на Но-вом Арбате и вообще в Москве, но даже за границей. Разве забу-дешь то, что было в Мексике, в легендарном Акапулько, где меч-тали побывать, наверное, все советские женщины?
- Прыгай!
- Тебе хорошо говорить, а мне страшно! Я боюсь!
- Всего-то три метра! Прыгай!
Доска трамплина пружинила под ногами, казалось, вот-вот наклонится и сбросит ее в прозрачную, голубую воду бассейна. Три метра, а кажется - все десять... Но раз уж залезла на трамплин, надо было прыгать. Сама виновата, спросила, почему он не ныряет с трамплина, как другие мужчины. Конечно же, Олег ответил, что это глупость, необходимая тем, кто пытается прив-лечь к себе внимание женщин. Ему это не нужно, если захочет, выстроится километровая очередь... Ей дурацкая "километровая очередь" уже изрядно надоела, поэтому в сердцах заявила: прыг-нет сама и докажет, что это просто интересно. И она прыгнула.
- Расскажи о своих ощущениях,- попросил он, когда верну-лась к своему шезлонгу, опустила "спинку" и легла животом на махровую простыню.
- Всю задницу себе отбила,- недовольно сказала она.
- Я умею лечить красивые задницы упрямых девчонок,- ска-зал он и, наклонившись, прижался губами к ее ягодице.- Здесь болит? А здесь?
- Что ты делаешь, Олег? Люди же смотрят!- громко шептала она, испуганно оглядываясь.
Люди смотрели, мужчины. Кто с нескрываемым интересом, кто искоса, а один даже лениво хлопнул в ладоши, мол, браво. Но когда Олег поднял голову, показалось, что его взгляд обладает реальной физической силой, во всяком случае, он отворачивал в сторону и опускал вниз головы любопытствующих.
- Пожалуйста, Олег, не делай больше так. Я чувствую себя неловко...
- Это они чувствуют себя неловкой, потому что хотят тебя поиметь и не могут,- он щелкнул пальцем, заметив официанта.- Эй, абориген, а ну-ка поди сюда!
- Си, си, синьор,- тотчас же откликнулся черноволосый парнишка и вмиг оказался рядом с ними.
- Я же тебе говорил, что у нас принято говорить не "си, си", а "слушаю, мой господин".
- О, йес,- улыбнулся официант, не решаясь говорить при-вычное "си".Силюши...
- Не "силюши", а - "слушаю"! Ты что, совсем дебил? Не можешь запомнить?
- О, о...- все еще улыбался парнишка.- Си-луш...шаю.
- Кампари даме, а мне "Манхэттен". И - бегом!
Парнишка, действительно, побежал, и вернулся довольно-та-ки быстро, она еще не успела высказать Олегу все, что думала о его хамском отношении к мексиканским официантам. Ладно, нашим хамит, но здесь, за границей, мог бы и повежливее разговари-вать!
- Твое кампари,- сказал он, протягивая ей пузатую рюмку.
- Я не пью до обеда, и тебе не советую,- сердито сказала она и уткнулась лицом в махровую простыню.
Тогда он, без раздумий, вылил кампари на трусы ее купаль-ника.
- Так у нас лечат ушибленные задницы, понял, абориген?
- Олег!- она сердито посмотрела на него.- Тебе что, де-лать больше нечего?
Официант улыбнулся ей.
- Уже не болит?- спросил Олег, хлопая ладонью по ее яго-дицам.- Вот видишь, абориген, если ты будешь поливать задницу своей телки кампари, она сделает для тебя все, что пожелаешь,- он выдернул из кошелька пятидесятидолларовую купюру, бросил на поднос официанта, повелительно махнул рукой,- Пошел!
Тот закивал, широко улыбаясь, и, гордо выпрямив спину, удалился.
- Ты сумасшедший,- сказала она.- За эти деньги можно ку-пить две бутылки кампари, и я не телка.
- Ты - нет. Я об этом не говорил.
- Слишком много пьешь, Олег.
- Да, много. Потому, что все - дерьмо! И ты сегодня ночью снова будешь злиться на меня. Это не может продолжаться слиш-ком долго!
- Не кричи, кругом же люди! С чего ты взял, что я злюсь на тебя ночью?
- Я знаю. Я изучил проблему. Ты не можешь быть счастлива со мной, что бы я ни делал! Это неестественно! Я делаю, делаю, но могу лишь заставить тебя притворяться!
