Николай Новиков - Тень убитого банкира
- Как я понимаю, документы у нее, у Насти Зозулиной?
Чекмарев отрицательно покачал головой.
- Я же сказал - не было никаких документов, был только ее рассказ.
- Если рассказала - значит, откуда-то знала, видела, чи-тала, держала в руках. И до сих пор держит!
- Да не было, ни хрена подобного не было!- заорал Чекма-рева, теряя самообладание.- Тебе что, сто раз повторять, сче-товод хренов?
Эта наглость вывела из себя Квочкина.
- Ты кто такой?!- завизжал он.- Жалкий, убогий журналис-тик! Ободранный, злобный, бесхозный кабыздох! Таким только дай повод облаять всех, кто хоть что-то пытается делать! И облают! Завистливое ничтожество, интеллигенцией себя считают, а сами так и тянут ручонки загребущие к чужим деньгам! Где документы, тварь? Где эта сучка?!
- Сам ты сучка!- Чекмарев вскочил на ноги, заметил, что двое уже не стоят у стены, а приближаются к нему.- Что, дубо-ломов своих науськиваешь?! Пусть только попробуют! Многие зна-ют, кому я отнес рукопись, узнают, о ком в ней написано! Ну давай, сам вставай, поговорим по-мужски! Не хочешь? Не можешь? Да ты ни хрена уже не можешь! За тебя махают кулаками другие, твою машину водят другие, твою жену трахают другие!..
Больше он ничего не успел выкрикнуть. Водитель с застыв-шими светлыми глазами нанес молниеносный удар страшной силы в солнечное сплетение, от которого пол под ногами дернулся в сторону, а потом провалился.
Амин профессионально заломил руки Чекмарева за спину, выхватил из кармана куртки наручники, защелкнул их на побелев-ших запястьях. В то же мгновение Кондра достал носовой платок, запихал его в рот Сергею. Квочкин не шевельнулся в кресле, только побледнел и стиснул кулаки.
- Под лед?- спросил Амин, глядя на Кондру.
Тот покачал головой, давая понять, что последнее слово за боссом. Квочкин медленно поднялся с кресла, подошел к Чекмаре-ву и с размаху ударил его кулаком по лицу.
- Это за жену,- выдохнул он. Потом взглянул на Кондру и приказал.Делайте то, что было приказано. Он наш гость. Сво-бодны.
- Пошли,- сказал Кондра.
Амин потащил Чекмарева к двери. Капли крови из разбитого носа падали на блестящий паркет.
Комнатка была узкая и в ней стоял один лишь диванчик с тонкими, поролоновыми подушками, обтянутыми кожзаменителем. Такие в бедных или государственных учреждениях ставят в кори-доре для бедных же посетителей. Окон в комнатке не было, толь-ко тяжелая, стальная дверь.
Минут десять Чекмарев неподвижно лежал на диване, борясь с тошнотой, подступающей к горлу, а потом осторожно коснулся пальцем разбитого носа, негромко пробормотал:
- Вот у нас какие смелые банкиры, и по морде могут дать, осерчавши... если соперника предварительно обработает дресси-рованная горилла.
Нос покраснел и немного распух, это можно было заметить, если зажмурить один глаз, а другим разглядывать пострадавшее место. По-другому никак нельзя было определить изменения на своем лице, зеркала в комнатке, как и окон, не было. Тошнота уже не так сильно беспокоила Чекмарева, по крайней мере, можно было терпеть.
Ну и что же они собираются дальше делать? "Под лед",- предложил водитель, так бы и сделал, но ему запретили. "Он наш гость",- сказал Квочкин. Выходит, все же испугался. Понимает, что убрать сейчас несговорчивого журналиста никак нельзя. А потом будет можно? Почему бы и нет? Только лед уже растает на Москве-реке, да и на подмосковных прудах тоже. Или не растает? Черт его знает, сколько его продержат здесь. Будут пытать? Вполне возможно. Все зависит от того, насколько сильно испуган Квочкин. И - сумеют ли быстро найти Настю. Если документы, действительно, у нее, и Квочкин получит их - конец и ему, и Насте. Никакой роман не спасет, мало ли, что выдумал досужий журналист?..
Эх, Настя, Настя... Так вот оно в чем дело! Ты специально познакомилась с Чекмаревым, чтобы заставить его написать ро-ман, отнести Квочкину, показать тому, какое он дерьмо... перед очень важным аукционом. Что там было, зачем ты это сделала - не так уж и важно. Зачем ты говорила, что любишь, зачем любила
- это же нельзя придумать, нельзя сыграть!
Почему не рассказала обо всем честно? Ну, это понятно. Он бы приложил все свои силы для того, чтобы отговорить ее от глупой затеи. Все силы! И в конце-концов, скорее бы расстался с нею, чем пытаться отомстить могущественной организации, контролирующей сумасшедшие потоки денег и, значит, имеющей су-масшедшую власть. Сам-то он не сумасшедший, и не самоубийца.
Выходит, правильно сделала, что не рассказала? Выходит... Это сейчас он такой смелый, потому что влип по самые уши, нео-жиданно для себя оказался злейшим врагом Квочкину. Теперь хоть вставай на колени и моли о пощаде, хоть оскорбляй его, как последнее дерьмо - ни хрена не изменишь. Так уж лучше облаять лысого сучонка. Все легче станет на душе.
Но Настя... Теперь понятно, почему она прошлой осенью се-ла именно в его машину, почему пришла на свидание, согласилась остаться у него на вторую ночь... Настоящую ночь. Почему про-вела с ним много других прекрасных, незабываемых ночей. Почему сердито отмахивалась, когда он спрашивал, где живет ее мать, можно ли позвонить, когда уезжает? Почему заставила его напи-сать роман, и сама редактировала, правила его... Потому что он был для нее не любимым человеком по имени Сергей Чекмарев, а железным роботом, которого следовало настроить на выполнение смертельного задания. И она настроила... робота Чекмарева. А потом ушла, чтобы не видеть его агонию.
Ты ошиблась, Настюша! Потому что им ничего не стоит уз-нать твой телефон и домашний адрес. И - где находится дача, если она есть, и адреса друзей и подруг. Они придут днем или ночью, в форме или в гражданском, с оружием или без - что ты и твоя мать смогут противопоставить этой махине?
Ты дважды ошиблась, Настя! Как бы там ни было, ты любила робота Чекмарева, и он тебя любил, и так хорошо было вдвоем! Да, любила, любила! И теперь, наверное, жалеешь, что затеяла эту страшную игру, в которой невозможно выиграть. И выйти из нее теперь - невозможно...
Ну, написал Чекмарев роман, так зачем нужно было нести его именно Квочкину? Отдали бы Сафарову, опубликовали под псевдонимом... Больше пользы было бы. Эх, женщина, женщина! Хотела заставить Квочкина трястись от страха? Он трясется. Но скоро успокоится. А сама, а твой робот? Обоим же конец!
Зато теперь все, наконец-то, понятно. Даже то, каким об-разом рукопись оказалась у Сафарова. Настя сделала перед ухо-дом копию и передала ее в "ДЕГЛ". Хотя бы его фамилию стерла, знала ведь, кто такой Сафаров...
Все понятно, абсолютно все, да что толку? Ну зачем ты все это, затеяла Настя?! Господи, хоть бы ты уцелела, ушла от них! Пожалуйста, сделай это, Настя! Может, и удастся как-нибудь вы-карабкаться, встретиться?..
16
Еще зима, и темнеет еще слишком рано. И крупные снежинки еще медленно кружатся над головой, белые в свете фонарей, тем-ные на фоне вечернего неба. Летят, падают на мокрый асфальт, сухую траву и влажные кроны деревьев и... не делают город светлее и чище: под ногами чавкает желто-серая снежная кашица, и все вокруг мокрое, скользкое, холодное. В такую погоду лучше оставаться дома, читать, удобно устроившись в кресле и укрыв ноги клетчатым верблюжьим одеялом, смотреть телевизор или фильм по "видику". А уж если выходить вечером на улицу, то для того, чтобы встретиться с подругой или другом, посидеть за бо-калом сладкого красного вина в другой уютной квартире, или в ресторане, где тоже уютно и тепло. Есть, конечно, люди, кото-рым приятно гулять в такую ненастную погоду по грязным мос-ковским улицам, однако, Настя в их число не входила.
Тем не менее, она медленно шагала вверх по Гоголевскому бульвару, направляясь к Новому Арбату. И совсем не для того, чтобы заглянуть в один из многочисленных арбатских ресторанов, или встретиться с кем-нибудь из друзей. Ей нужно было позво-нить, но не из дому, а из новоарбатского автомата.
Полчаса назад она сидела в кресле, смотрела телевизор, и выходить из квартиры не собиралась, но услышав сообщение о за-гадочном убийстве сотрудника службы безопасности "Расцвет-бан-ка" на улице Нижние Мневники, задумалась. Показалось, что это происшествие связано с рукописью Сергея. Прошло достаточно времени для того, чтобы и Квочкин, и Сафаров поняли, с чем имеют дело. И начали действовать. Настя расстелила на полу карту Москвы, нашла улицу Нижние Мневники и не смогла подавить глубокий вздох: это было совсем близко от улицы Народного ополчения, где жил Сергей, где жила она... Где они любили друг-друга, и все было так хорошо... А где он сейчас, что де-лает? Зря она ушла, ничего не сказав, зря не позвонила потом, не предупредила его...
"Если ты все-таки решишь заставить их платить, никто из друзей и родственников не должен знать об этом. Чтобы не полу-чить паяльник в задницу. Сама никогда не звони из дому, не звони дважды из одного автомата, не звони туда, где могут ждать твоего звонка. У них отличная техника, и люди не дура-ки."
