Ольга Баскова - Раб всех моих желаний
Впрочем, Тарас все предусмотрел. Облюбованный им для свидания дом, наверное, когда-то был заселен самыми аккуратными жильцами. Табличка с названием улицы и номером дома так и бросалась в глаза. Этот маленький домишко медленнее других поддавался разрушению, словно еще ждал своих прежних хозяев. Калитка висела на одной петле, и Гоголев спокойно прошел на заброшенный участок, толкнув ее ногой.
Разбитые каменные плиты дорожки вели к крыльцу. Журналист, осторожно ступая по ним, продвигался к веранде.
– Тарас, вы тут?
Ответом ему была безмолвная тишина. Черные глазницы окон не осветил даже слабый луч фонарика. Наверное, Красовский до смерти боялся этой встречи и обезопасил себя со всех сторон.
– Тарас, вы меня слышите? Где вы? Видите, я один. Подайте знак, где вас искать!
Он поднялся на разрушенное крыльцо и потянул дверь за ручку. Она распахнулась со скрипом, леденящим душу, открыв вход в темноту.
– Тарас, подайте знак, – повторил Гоголев. – Я боюсь включать свой фонарик. Ну скажите хоть слово!
Гробовое молчание. Внезапно в глубине дома раздался звук выстрела, сразу нарушивший тишину. Гоголев резко отпрянул в сторону. Однако этот выстрел предназначался не ему.
– Тарас! – умоляюще позвал гость и решился включить фонарик.
То, что предстало его взору, повергло его в шок. Какой-то человек (Владимир понял, что это и есть тренер по восточным единоборствам) сидел лицом к нему на старом стуле с высокой деревянной спинкой. Он удивленно смотрел прямо перед собой. В центре его лба виднелась маленькая круглая дырочка, рот был полуоткрыт, как будто он собирался закричать. К нему не следовало прикасаться, чтобы убедиться: Красовский мертв. Орудие убийства спокойно покоилось на колченогом столе. Гоголев понял: надо бежать! Выстрел наверняка кто-то слышал, и даже эти темные личности, обитатели трущоб, вызовут милицию. Преодолев оцепенение, журналист быстрым шагом покинул страшный дом и пустился наутек. Кто-то, оборвавший нить жизни тренера, оборвал и последнюю надежду Гоголева вырваться из цепких когтей неотвратимой судьбы, как он теперь называл шантажиста.
Глава 21
К счастью, автобус пришел быстро, и Гоголев вскочил в него, обливаясь потом. Пожилая женщина, сидевшая на переднем сиденье, удивленно посмотрела на него. Журналист резко повернулся к окну и сделал вид, будто он пытается разглядеть что-то в темноте. Но его бледное лицо не оставило ее равнодушной, и, коснувшись его колена, женщина участливо спросила:
– Молодой человек, вам плохо?
Он хотел огрызнуться, но вдруг, неожиданно для самого себя, ответил:
– Да. Мне плохо. Мне очень плохо!
– Может, вызовем «Скорую»? – не отставала незнакомка.
Он замахал руками.
– Не надо! Я уже почти приехал.
– Но…
– Я сказал: не надо! – крикнул Гоголев, и она отступилась:
– Как знаете.
Придя в гостиницу, он взял у администратора ключ и, ввалившись в номер, шатаясь, как пьяный, включил в ванной горячую воду. Ненавистный звук телефона прорвался сквозь шум водяных струй. Дисплей опять ничего не высвечивал. Гоголев не хотел отвечать, однако это было чревато плохими последствиями, и он не набрался смелости оставить телефон на столе.
– Что вам теперь нужно?! – с надрывом заорал он. – Вы должны были уже получить деньги!
– Я получил, и за это спасибо. – Металлический голос гулко отдавался в ушах Гоголева. – Только я напоминаю, если ты подзабыл: каждый месяц!
– У меня еще нет склероза.
– И все-таки я думаю, что ты вовсе не желаешь идти у меня на поводу, – вещал незнакомец. – Вот почему я решил: крючок должен сидеть еще глубже.
Руки Владимира стали холодными, как льдинки.
– Что ты еще придумал?
– Ничего особенного. Просто тебя теперь обвинят в двух убийствах, – радостно констатировал шантажист.
Гоголев рванул ворот рубахи.
– Кого еще ты собираешься на меня повесить?!
И снова – этот ужасный смех.
– После убийства жены вполне логично прикончить и мужа, тебе так не кажется? Второе свидание – и вторая смерть.
– Ты… Ты… – Спазмы мешали Гоголеву говорить.
– Ничего, такое иногда случается. – Голос шантажиста был предельно спокойным. – Вы не поделили деньги, оставшиеся у Дианы. Такая сумма стоит того, чтобы из-за нее убить.
Теперь Владимир не сомневался: именно его мучитель отправил на тот свет и мужа, и жену. И только что сам назвал причину – деньги.
– Негодяй. – Слова еле вылетали из его сдавленного горла. – Убийца! Ты сам убил их обоих! – Гоголев сделал паузу. На том конце тоже молчали, словно ждали продолжения забавного спектакля. – Причина ясна: деньги. Они у тебя. Но скажи только одно: почему из всех ты выбрал именно меня козлом отпущения? Что я тебе сделал? Почему ты прицепился ко мне, как слепень к корове?
Незнакомец усмехнулся:
– Потому, что ты – убийца и вор. Не будешь же ты отрицать, что своровал у Дианы ее рукописи, выдав их за свои? За один ее роман ты получил больше, чем они оба наворовали у жителей Малаховки! Скоро тебе пойдут гонорары за второй ее роман. Я считаю это несправедливым. Надо уметь делиться!
– Тогда зачем же я якобы убил Красовского?
– Денег никогда не бывает слишком много, – изрек негодяй. – И потом, Тарас мог узнать, приобретя твою книгу, текст романа Дианы. И ты прикончил его за это.
Гоголев тяжело задышал:
– Сволочь!
– У милиции есть доказательства твоей причастности к убийству Тараса, – продолжал шантажист. – Скажи, где твоя ручка, которую тебе подарила Лиза?
На журналиста словно вылили ушат холодной воды. Он бросил телефон на стол и принялся лихорадочно перебирать свои вещи. Вообще-то, подаренная любимой женщиной шариковая ручка, эксклюзивный вариант, всегда находилась в кармане его рубашки, однако сейчас там ее не было. Может, она упала на пол и куда-нибудь закатилась? Раскатистый смех шантажиста донесся до ушей побелевшего от ярости Гоголева. Он схватил трубку.
– Ты сволочь… Ты украл ее…
– Естественно, – подтвердил тот. – Подстава идет по полной программе. Теперь она преспокойно лежит на месте преступления. Пока никто не знает, что она принадлежит тебе, однако при небольшом усилии с моей стороны…
– Я выслал тебе деньги, – покорно ответил Владимир. – И впредь намереваюсь делать то же самое. Оставь меня в покое!
– Не прощаюсь. – И подлец отключился, оставив Гоголева совершенно разбитым и подавленным.
Что же делать дальше? Этот незнакомый человек, неизвестно почему решивший загнать его в угол, заранее просчитывал каждый шаг Гоголева. Да, он знал, почему журналист отправился в Малаховку, и перекрыл ему кислород, насадив Владимира еще глубже на свой крючок. Теперь – при его неосторожном поведении – на Гоголева могли повесить сразу два убийства. Владимир со стоном опустился на кровать и закрыл лицо руками. Впрочем, выход был, однако журналист постоянно гнал эти мысли прочь. Избавиться от кровопийцы-шантажиста можно было только одним путем – выследить и убить его. Иначе негодяй не отстанет. И не видать ему женитьбы на Лизе, как своих ушей, потому что все деньги осядут в карманах этой сволочи. И потом, жить в постоянном страхе… Он еще так молод! Бояться каждую минуту?.. Нет, с этим делом следовало кончать! Гоголев сжал кулаки. Нет, он не хочет быть убийцей, однако негодяй сам толкает его на преступление. Что ж, пусть шантажист, в таком случае, пожинает плоды собственного поведения. Ему удалось убедить свою жертву в совершенных им преступлениях. Пускай теперь сетует только на себя. Да, но как же его вычислить? И где приобрести оружие? Ведь Гоголев не сможет убить человека голыми руками. Выстрел из-за угла, чтобы не видеть жертву, – вот самое подходящее для его характера. Итак, нужно, во-первых, найти шантажиста, а во-вторых, купить пистолет. Первое лучше всего сделать в Черноморске, а второе – здесь, в Малаховке, где его никто не знает.
Гоголев посмотрел на часы. Поздно, очень поздно, сейчас вряд ли ему кто-нибудь подскажет, где приобрести оружие. Утром он – словно бы невзначай – поинтересуется этим у хозяина. А потом, покончив с первым пунктом плана, он сразу уедет домой и постарается вычислить шантажиста через банк. В своем городе Владимир хорошо известен, так неужели никто ему не подскажет, кто владелец банковского счета с такими реквизитами?
Расписав, таким образом, каждый свой шаг, Владимир разделся и, не приняв, по своему обыкновению, душ, лег в кровать, укрылся с головой простыней и сразу погрузился в сон.
* * *Утро приветствовало его теплыми лучами солнца. Гоголев вышел на маленький балкончик, увитый виноградом, вдохнул свежий воздух и удивился сам себе: мысли об убийстве нисколько не тревожили его совесть. Значит, он поступает правильно. Неизвестный человек хочет лишить его всего, похоронить заживо, что ж, разве нашлись бы такие люди, которые не боролись бы за себя? Вряд ли. Вот и он делает то же самое. Быстро приняв холодный душ, ободривший его еще больше, Гоголев вышел в холл. Жена хозяина уже суетилась в кухне. Доносившиеся оттуда ароматы могли свалить с ног любого голодного человека.
