Мария Жукова-Гладкова - Бриллианты требуют жертв
Поскольку звуки на кровати меня мало интересовали, я прислушивалась к происходящему на улице. Внезапно поняла: по коридору к банкирской спальне приближаются шаги. Причем нескольких человек. Час от часу не легче.
Их услышал и Пашка и дотронулся до моей руки.
Внезапно дверь в спальню распахнулась и кто-то включил верхний свет.
– Ша! – сказал мужской голос.
– Ах ты, сволочь! – завопил женский – его обладательница недавно спускалась по трубе. Ее вопли в этой же комнате еще не стерлись у меня из памяти.
– Где драгоценности, м…к? – спросил еще один мужской.
Несколько голосов заорало одновременно. Громче всех вопила девка, присланная неизвестным мне Автандилом Георгиевичем. На втором месте по громкости шел банкир, его голос в эти минуты напоминал блеяние овцы, ведомой на заклание. Прибывшие говорили в общем рассудительно, правда, единственным цензурным словом в характеристике Виктора Анатольевича было «козел». Меня поразила одна вещь… Даже не поразила, я просто обратила на нее внимание… Все мужчины говорили с акцентом. Нет, фразы строили правильно, может, даже слишком правильно, да и фразы-то были сплошь матерные, но… Или все прибыли в Питер из какой-то глухой провинции? Нет, скорее Прибалтика. Однако сейчас об этом думать было некогда.
Спустившаяся по трубе девица выражалась исключительно нецензурно. Даже меня, видавшую виды, поразила работа ее воображения – в смысле того, что она хотела бы сделать с Виктором Анатольевичем в целом и отдельными частями его организма в частности. Почему-то все желаемые действия включали какую-либо технологию приготовления пищи. Может, она кулинар-людоед по призванию? Однако спросить не представлялось возможным: мы с Пашкой решили не высовываться. Диктофон у меня в сумке был включен. Жаль, не могли снять непрошеных гостей на камеру.
После словесных угроз и выяснения отношений вновь прибывшие перешли к действиям. Я все прикидывала, потащат банкира в кухню для приведения в жизнь угроз его первой гостьи или нет? Потому что приготовить части тела банкира для приема внутрь (как обещала девица) в спальне возможности не было. Ну если только тут не решат развести костер. Например, прямо на сексодроме.
Пожара я не очень боялась. Раз уже первая гостья спустилась по трубе, то нам с Пашкой сам бог велел. Беспокоилась только за камеру. Хотя Пашка сейчас абсолютно трезв и в детстве – по его словам – много лазал по деревьям. Надеюсь, не свалится. Хотя если и свалится… Помню, поехали с опергруппой на труп. Соседи алкаша вызвали милицию – он свалился с третьего этажа и не шевелился, как они сказали дежурному. Оказалось – алкаш не только ничего не сломал, а даже не проснулся!
Однако до разведения костров не дошло, банкиру просто хорошо поддали. Он вначале визжал, потом хрюкал, затем замолк. Каждый удар сопровождался одним и тем же вопросом:
– Где драгоценности?
Только сопутствующие вопросу слова различались. Из цензурных соображений их опускаю. Вначале Глинских кричал, что у него нет никаких драгоценностей. Ему не верили. Стали бить сильнее. Опять допрашивали. Банкир больше не отвечал. Неужто убили?! Незваные гости тем временем решили покинуть спальню. Присланную Автандилом Георгиевичем девицу забрали с собой, хотя она и возражала.
Потом, судя по звукам, они немного покрушили мебель в соседних комнатах. Не исключаю, что что-то прихватили с собой.
Наконец внизу хлопнула дверь. Все стихло. Банкир тоже молчал.
– Вылезаем, – сказала Пашке.
Мы быстренько выбрались из-под кровати, отряхнулись. Я подумала, что дома придется почистить одежду. Пашка, если смотреть на состояние его одежды и рожи как единое целое, выглядел вполне нормально.
Свет в спальне горел. Банкир лежал на коврике перед кроватью и на первый взгляд не подавал признаков жизни. Только этого еще не хватало!
Я опустилась перед ним на колени и велела Пашке срочно искать аптечку. Должны же быть в этом доме какие-то лекарства? Только вот где…
Приложила палец к шее – пульс бился. Тут как раз заклокотало что-то у него в горле. Я приподняла его и подтянула к самой кровати. Усадила, прислонив спиной. Поднимать на кровать было бы тяжело.
Пашка вернулся с двумя бутылками – водки «Флагман» с черной наклейкой и французского коньяка.
– Ни нашатыря, ни фига, – сообщил. – Приложи к носу водки. Очухается – может, скажет, где искать лекарства.
Я вытащила носовой платок из кармана пиджака Глинских, от души смочила «Флагманом» и поднесла к банкирскому носу. Глинских стал шевелить ноздрями примерно так, как мой кот, когда чует валерьянку. Я еще раз поднесла платок. Пашка снимал приведение банкира в чувство. Рожа у Виктора Анатольевича опухала на глазах. Завтра, то есть уже сегодня он сможет смотреть на мир только одним глазом. Или даже половиной. Все тело было в кровоподтеках. Я решила промокнуть ссадины смоченным в водке платком. Больше обрабатывать их было нечем, а от жжения Виктор Анатольевич вполне может очнуться.
Начала с волосатого пуза. Виктор Анатольевич взвыл и рухнул на бок. Мне представилась правая половина его задницы.
От прикосновений банкир очнулся, опять перевернулся и захлопал глазами. Потом закрыл их и снова открыл.
– Аптечка у вас где? – спросила я.
– Смирнова? – прохрипел Виктор Анатольевич и закашлялся.
– Врача вызвать? У вас есть свой врач? Или звонить в платную «Скорую»?
– Нет, не надо, – прохрипел Глинских. Снова уставился на меня, потом на Пашку. – Вы-вы-выключите.
Он показал на камеру. Я кивнула Пашке.
– Аптечка где? – снова спросила я.
– Внизу… где-то. У кухни. В кухне. У Анны.
– Паша, – многозначительно сказала я.
– Сейчас поищу.
Оператор ушел, я продолжила промокание повреждений банкирского тела водкой. Он постанывал, попискивал, блеял, но не сопротивлялся. Вопросов тоже не задавал.
Внезапно зазвонил мобильный. Не мой, быстро поняла я и вопросительно посмотрела на Глинских. Сотовый звонил в кармане его пиджака, брошенного мною на пол.
– Ответь, – пробормотал он.
Я нажала на нужную кнопочку и сказала: «Алло!»
– Ты, б… во сколько ты должна была уехать?! Тебя новый заказ ждет, а ты, дрянь…
– Я, может, и дрянь, но не б… – совершенно спокойно ответила я. – Чаще всего меня называют стервой.
На том конце повисло молчание. Потом тот же голос осторожно поинтересовался:
– Это кто?
– Юлия Смирнова. «Криминальная хроника». Если желаете сообщить о совершенном преступлении, буду рада вас выслушать. Могу выехать на место. Мы с оператором находимся в центре города. Улица… – я назвала. – Итак?
На том конце помолчали, по-моему – в задумчивости, потом осторожно поинтересовались, далеко ли я нахожусь от дома номер…
– Как раз в нем.
На другом конце опять повисло молчание. Совсем не бережет человек деньги, не экономит эфирное время.
– А там совершено преступление? – спросили.
– Ну а как вы думаете: что я здесь делаю среди ночи?
– Э… – промычал мой собеседник. – А не подскажете, кого убили?
– Тут не убийство. Нанесение тяжких телесных повреждений.
– Вай, товар испортили! Вай, как нехорошо! Заказ срывается! Кого послать? Вай! Вай! Вай! – запричитал незнакомый мне Автандил Георгиевич – я не сомневалась, что это был он.
Потом внезапно замолк.
– Слушай, дорогая, скажи: сильно попортили? Работать сможет?
– Не очень сильно, – ответила я, оглядывая банкира, и стала описывать его телесные повреждения. Банкир уже взял в руки бутылку коньяка и хлебал прямо из горлышка. Отходил. Меня слушал вполуха. Тут вернулся Пашка с мешком для мусора, в котором позвякивали всякие бутылочки и баночки.
– Я сгреб все, что было, – сообщил мне, потряхивая мешком.
Я кивнула на банкира. Пашка высыпал содержимое мешка на коврик и принялся за обработку банкирского тела.
Из трубки при упоминании каждой царапины неслось «Вай! Вай! Вай!», при рассказе о заплывшем глазе «Вай!» было произнесено семь раз.
– Но ничего не сломано, – закончила я свое сообщение. Потом спросила: – А у вас трупов нет? Нам для завтрашней, то есть уже сегодняшней «Криминальной хроники» тяжких телесных мало. Хотелось бы труп. Он кадр оживляет.
– Нет, трупов нет, – сказал Автандил Георгиевич. – Но я лично банкиру шею сверну. Так ему и скажи. – Мой собеседник немного помолчал и попросил меня ему позвонить, когда уедет милиция. Продиктовал телефон, я тут же записала в блокнот, который у меня всегда наготове в сумке.
– Вообще-то милиции тут и сейчас нет, – сообщила после того, как получила телефон сутенера.
– Нет?! Уже уехали? Или ты раньше на месте оказалась?
– Признаться, я не в курсе, вызывали их или нет. Я точно не вызывала. – Повернулась к Виктору Анатольевичу и спросила у него, вызвать мне группу или нет.
Банкир судорожно замотал головой.
Автандил сказал, что в таком случае сейчас приедет сворачивать банкирскую шею. Велел передать Глинских, чтобы готовился компенсировать Автандилу ущерб, и связь отключил.
