Алексей Хапров - Наследник
На самом подъезде к Ростову в вагон зашли две контролерши. Их пара смотрелась очень колоритно. Одна была румяная и толстая, другая — бледная и худая.
Радик дисциплинированно полез в карман. То ли у него не оказалось мелких денег, то ли он попросту поленился их искать, но когда он протянул пышнотелой толстушке крупную купюру, та оторопела.
— Валь, глянь сюда! — звонко окликнула она свою напарницу, шуровавшую в другом конце вагона. — Первый раз вижу попов, оплачивающих проезд! Смотри, какие у них деньги!
Все пассажиры, как по команде, обернулись и дружно воззрились на нас.
— Удачно милостыню собрали, — съязвил кто-то.
Худая контролерша мрачно предостерегла:
— Смотри, чтобы не оказалась фальшивая.
Толстушка внимательно рассмотрела купюру на свет.
— Вроде, настоящая, — изрекла она.
Радик, поняв, что он сделал что-то не так, испуганно втянул голову в плечи. Я тоже дал маху. Мне бы промолчать. Но я, ведомый страхом разоблачения, пустился в ненужные оправдания.
— Не кощунствуй, сестра, — нравоучительно проговорил я первое, что пришло мне в голову. — Не путай истинных слуг Господа с самозванцами. Истинные слуги Господа несут все тяготы земного бытия наравне с остальным людом, и не требуют для себя каких-либо привилегий. В том числе и бесплатного проезда на железнодорожном транспорте.
— Валь, ты слышала? — снова крикнула напарнице толстушка. — Он говорит, что настоящие попы "зайцами" никогда не ездят!
— Значит, мы никогда не видели настоящих попов, — отозвалась та.
— Спасибо, что просветили, батюшка, — поблагодарила меня толстая контролерша. — Теперь я этим самозванцам поблажек не дам.
Воинственная решимость, с которой она обозначила свое намерение, не оставляла сомнений, что это будет действительно так.
Я вздохнул. Предания анафеме со стороны многочисленного отряда странствующих духовников мне не миновать.
Толстушка отсчитала сдачу, на которую у нее ушла практически вся имевшаяся выручка, вручила ее Радику и отошла. Обилетив соседних пассажиров, она вдруг повернулась и пристально вгляделась в мое лицо.
— Где-то я Вас уже видела, — задумчиво произнесла она. — Но никак не вспомню где.
Струхнув не на шутку, я растерянно улыбнулся и осенил ее крестным знамением.
Где именно видела меня контролерша, я понял сразу же, как только мы зашли на Ростовский вокзал. У его входа висел огромный стенд "Их разыскивает милиция". В центре стенда красовалась моя физиономия: "Особо опасный преступник".
Я кивком головы указал Радику на свое изображение, после чего мы резко ускорили шаг.
Идти по улице, наполненной людьми, когда тебя объявили в розыск — самая настоящая пытка. Только и ждешь, что с минуты на минуту на твое плечо вдруг опустится чья-то тяжелая пятерня, а в ушах раздастся грозный окрик: "А ну-ка, дружок, пойдем со мной!".
Как я ни старался выглядеть невозмутимым, но натянутые, как струны, нервы все же давали о себе знать. А когда чего-то сильно боишься, оно зачастую к тебе и приходит. Согласно закону подлости.
На привокзальной площади мы буквально нос к носу столкнулись с двумя молоденькими, почти что совсем юными, патрульными. На их погонах значились сержантские нашивки. Я вздрогнул и нервно опустил голову. Видимо, это показалось им подозрительным. Сержанты вгляделись в мое лицо и последовали за нами.
— Хвост, — шепнул я Радику.
— Вижу, — сквозь зубы процедил он. — Нужно срочно сесть в какой-нибудь автобус.
Мы свернули к остановке. Из-за поворота как раз выруливал старенький "Икарус". Но патрульные оказались шустрее. Догнав нас, они решительно преградили нам путь.
— Ваши документы?
Я принял величественную позу и с подчеркнутой величавостью протянул:
— Чем озабочен ты, сын мой?
— Тамбовский волк тебе сын! — кукарекнул один из сержантов. — Предъявите документы!
— Как можешь ты так разговаривать со слугами Господа? — притворно возмутился я. — Грешно это, сын мой! Ох, как грешно!
Патрульные были неумолимы.
— Документы?
Второй сержант выразительно побряцал висевшими у него на ремне наручниками.
Должен признаться, что в тот момент моя душа ушла в пятки. Неужели всё? Неужели попался?
Но тут в игру вступил Радик.
— Дяденьки! Тетеньки! — слезно взмолился он, обращаясь к стоявшему в ожидании транспорта люду. — Чем могли согрешить перед вами два странствующих монаха? Мы служим Богу. Мы день и ночь молимся за всеобщее благоденствие. А эти выродки дьявола хотят ни за что, ни про что увлечь нас в свое адское логово.
Детская непосредственность моего спутника, ясный и безвинный взор его юных очей возымели воистину гипнотическое воздействие на сердобольных старушек. Они накинулись на "выродков дьявола" с той резвостью, какая бывает свойственна орлицам, защищающим своих птенцов.
— А ну, отстаньте от них!
— Что вы прицепились к монахам?
— Мы на вас коллективную жалобу напишем в министерство!
— Вы бы лучше бандитов ловили!
— Какие им бандиты! Бандиты им враз по шее накостыляют! Они могут только с монахами воевать!
К счастью, сержанты были очень молоды. А молодости свойственны прямота и максимализм. Вместо того, чтобы спокойно объяснить свои действия, патрульные встали в категоричную позу: мол, кто вы такие, чтобы нами тут командовать? Старушки взбунтовались не на шутку. Завязалась яростная перепалка. Градус противостояния рос все выше и выше. Милиционеры не выдержали натиска набросившейся на них толпы, и стали позорно отступать.
Чем завершилась эта спровоцированная Радиком битва, мы так и не узнали. Воспользовавшись воцарившейся суматохой, мы украдкой, под шумок, незаметно для всех, нырнули в подошедший ЛиАЗ, и были таковы.
Проехав остановки четыре, мы вышли и укрылись за расположенными невдалеке гаражами.
— Ну, братец, ты даешь! — восхищенно воскликнул я. — Я, конечно, видел тебя в кино. Но в том, насколько ты талантливый актер, убедился только сейчас.
— А-а-а, пустяки, — хвастливо отмахнулся Радик. — Это была не трудная роль.
— Однако, самое время определиться с новыми ролями, — констатировал я. — Появляться на людях в таком виде больше нельзя. Ориентировки на двух странствующих монахов нам, скорее всего, обеспечены.
— Что-нибудь придумаем, — заявил мой спутник и полез в свой рюкзак.
Заглянув внутрь, он побелел, как полотно.
— Что случилось? — встревожено спросил я.
Мальчик поднял глаза. Его испуг наложил столь сильную печать на выражение его лица, что у меня по спине забегали мурашки.
— Деньги, — прошептал он. — У меня украли деньги.
У самого дна рюкзака чернел ровный порез. Очевидно, он был сделан лезвием.
Мы тщательно пересмотрели все вещи, среди которых, помимо одежды, значились какие-то бумаги, походный нож, всякая мелочевка, и даже игрушечный пистолет, но единственное, что нам удалось обнаружить, была мятая завалявшаяся десятирублевка.
— Ты же, вроде, всегда носил деньги в кармане рубашки, — озабоченно пробормотал я.
— Они натерли мне кожу, и я переложил их в рюкзак, — слезливо откликнулся Радик.
— Где и когда ты это сделал?
— В электричке. После того, как мы купили билеты.
Я схватился за голову.
— У тебя что, мозги отсохли? Вытащить из кармана кучу денег, переложить их в рюкзак как раз в тот момент, когда на нас смотрел весь вагон!
По лицу Радика потекли слезы.
— Откуда я знал?! — жалобно протянул он.
— Откуда я знал?! — раздраженно передразнил его я. — Мальчик! Это же Ростов! Он всегда славился своими карманниками! Ты бы хоть тогда рюкзак на спину не вешал. Все яснее ясного. Когда мы вышли из электрички, за тобой кто-то пристроился, затем улучил момент, и преподал тебе хороший урок. Сколько, хоть, там было денег?
Радик назвал сумму.
— Но это только наличка, — добавил он. — Там лежала еще банковская карта. На ней было в два раза больше.
Я изумленно присвистнул:
— Нехилый у кого-то улов!
Мальчик затрясся от всхлипываний. Я откинулся к гаражной стенке, и в отчаянии воздел глаза к небу. Не слишком ли много неприятностей для одного дня? Чем прогневил я госпожу Фортуну, что она в одночасье повернулась ко мне спиной, и свалила на меня целую кучу бед?
— Дядь Жень, а у тебя деньги есть? — шморгая носом, осведомился мой спутник.
Я залез в карман брюк и вытащил оттуда несколько бумажек.
— Только твой аванс.
— Мало. А мы до Сочи на них доберемся?
— Какие теперь Сочи? — горько усмехнулся я. — Нам бы домой как-нибудь добраться.
— Нет, мы не будем возвращаться домой, — решительно скомандовал Радик. — Мы поедем в Сочи.
Его властный тон подействовал на меня, как красная тряпка на быка. Я буквально вскипел. Что возомнил о себе этот сопляк? Почему он вдруг решил, что может свободно мною командовать?
